Дыхание жизни

И Алекс быстрым шагом пошел в сторону Новослободской. Но раньше, чем они успели увидеть небольшую стайку таксистов, перед ними, словно айсберг перед «Титаником», выросла фигура одного из зачинщиков будущей драки. Три закатил глаза. Но не от избытка чувств, а от сокрушительного удара по затылку от следующего товарища, вынырнувшего из-за спины. Сколько было следующих ударов – два или три – ускользающее сознание заметить уже не успело.

Расставание с рассудком было коротким. Уже второй маневр Три успел заметить. Боец замахивался ногой, словно футболист, собирающийся вколотить мяч в пустые ворота соперника. Сейчас парень был одновременно и мячом и вратарем. Сгруппировавшись и закрыв голову руками, чтобы принять удар, он на мгновение зажмурился, но ничего не почувствовал. Только услышал короткий крик и яростную ругань. Открыв глаза, он увидел рядом с собой окровавленную голову оппонента с валяющимися вокруг стеклянными крошками, бывшими мгновенье назад вполне монолитной пивной бутылкой.

Следующим, кто бросился в его глаза, был отступающий вглубь двора Алекс Мамонт. На него быстро надвигались двое бойцов. Взмахнув у земли рукой, Три схватил первое попавшееся – осколок большой керамической плитки – и тут же швырнул его в ближайшую спину. Спина вскрикнула и обернулась. То же сделал второй боец. Мгновенного замешательства оказалось достаточно – Мамонт подлетел к ним и несколькими быстрыми взмахам свалил обоих на землю. Движения были исключительно быстрыми, и Три ничего не успел разглядеть. Но позы, в которых остались лежать нападающие, с трудом можно было назвать естественными. Отрешенно Три пришел к неприятному выводу – их новые знакомые не двигались и, похоже, даже не дышали.

Подбежав к Три, Мамонт подхватил того под руки и быстро потащил к разбежавшимся по машинам таксистам. Парень попытался обернуться, но исключительная сила Мамонта тащила его вперед. Картина позади не менялась. Все те же вывернутые суставы, застывшие в жутких гримасах лица. И раздающиеся от входа в бар взволнованные голоса.

– Не тормози! – рявкнул Алекс.

– А они… – оборвал себя на полуслове Три.

– Они! Они! Давай, пошевеливайся! А если не они, то ты бы точно!

– Но это не я!

– Не ты. Но кроме меня никто ничего не видел и не знает. И никто кроме меня тебя бы сейчас не спас. Давай помалкивай и пошевеливайся. Ничего с тобой больше не случится. По крайней мере, сегодня!

Опешивший Тритий на негнущихся ногах доковылял до машины.

– На Покровку, – бросил Мамонт водителю, запихивая Три на заднее сиденье такси.

Машина резко тронулась и откинула парня на спинку, из-за чего тот клацнул зубами и неловко прикусил губу. Он начал крутить головой, думая над тем, куда бы сплюнуть кровавую слюну и одновременно открывая окно.

– Соскочить хочешь? – поинтересовался Мамонт. – На ходу не советую. Да и вообще на твоем месте я бы не переживал.

Тритий поднял стекло, избавившись от избыточной жидкости во рту, и исподлобья посмотрел на Алекса.

– Я самого начала понял, к чему все идет, – признался его новый знакомый. – А я не люблю, когда угрожают моим друзьям и уж тем более мне.

– А попроще нельзя им было это объяснить? – поморщился Три, зацепив губу.

– Смысл? Мне проще отмазаться, чем руку сбивать, – пожал плечами Мамонт.

– Гуманные принципы, – успокаиваясь, заметил Три, непроизвольно отодвинувшись к краю сиденья.

– Какие есть, – пожал плечами Мамонт. – Я очень неплохо повеселился. Кстати, спасибо за помощь. Без тебя было бы сложнее и, возможно, неприятнее. А так нормально получилось. Сейчас доедем, поболтаем.

И Алекс Мамонт откинулся на подголовник и закрыл глаза. Тритий последовал его примеру. Голова закружилась, попав в ураган вихрей. Все стало так же, как и снаружи мчащегося по городу автомобиля – везде завывал ветер.

Глава 3

Элиза Грант, дочь Верховного магистра Призрачного замка, скинула с головы капюшон и осмотрелась по сторонам. Она снова оказалась в незнакомом переулке – уже пятый или шестой обезлюдевший уголок города, куда ей пришлось заглянуть сегодня. Разумеется, если бы она выбирала, где оказаться, то предпочла более симпатичное местечко. Но для ее транспорта не было понятных и зафиксированных маршрутов. И вообще не было проложенных трасс и дорог. Вместо автомобилей, пароходов и самолетов для своих главных путешествий Элиза Грант использовала ветер.

Элизе были не нужны воздушные змеи, к зонтику Мэри Поппинс она относилась скептически, а виндсерфинг всегда оставался для нее загадкой, как и для большинства людей, выросших вдалеке от моря. Все необходимое для транспортного доступа к ветру, легко помещалось в ее небольшой ладони. Со стороны устройство походило на складной, почти игрушечный, флюгер. Когда с его помощью девушка искала вихри, наполненные духом Великого ветра, ее можно было принять за лозоходца, пытающегося, словно сапер, нащупать нечто невидимое скрытое за воздухом. На самом деле она искала именно воздух. Специальный воздух. Места, наполненные дыханием Ветра.

Флюгер достался Элизе от отца и на своем веку повидал многое. Он вращался под штормовыми порывами, лениво болтался от ласкового бриза, пытался вырываться из рук, чтобы умчаться вместе с удаляющимся ураганом. Но о своих приключениях он никогда никому не рассказывал, поскольку был всего лишь приспособлением для определения направления и силы ветра. Тем не менее, леди Грант чувствовала через него своего отца. Однажды попрощавшись с ней, он оставил флюгер и ушел в ветер, чтобы уже не вернуться.

Воспоминания об отце согревали Элизу, когда ее куртка насквозь продувалась холодными ветрами. Часто, особенно в предрассветные часы, такие порывы, проникающие в душу, казались настоящими кинжалами. Но сейчас ей не было холодно. Вот уже полчаса ей было смертельно страшно.

Петр Красилов поежился от очередного порыва ветра, шагнул на тротуар и поморщился. Он долгие годы был свободным художником и недавно подписал второй десятилетний контракт с Оформителями из Цитадели. Насколько было известно самому Красилову, до него подобное удавалось сделать лишь двум служителям: Аракху Пустыннику примерно пять тысяч лет назад, и Перси Вилладжо относительно недавно – в семнадцатом веке. По истечению декады он намеревался стать первым, кому удастся в третий раз подписать свиток. Его обостренное чувство прекрасного и не менее острые клинки должны были помочь.

Господин Красилов был настоящим джентльменом, и поэтому не любил Москву. Когда приходилось оказываться здесь, его настроение всегда катилось под откос, словно репутация королевской семьи. За сегодняшний день он успел побывать в городе пять раз, и все говорило о том, что маленькое, но ответственное дело придется завершать именно здесь. Маленькое дело господина Красилова весило около пятидесяти пяти килограммов, могло похвастаться прямыми черными волосами до плеч и острым взглядом двадцатипятилетней девушки.

С первого взгляда небольшая улица отказалась узнаваться. Ожидать другого и не следовало – сверху донизу все дома были затянуты строительными лесами. С другой стороны, во всем читался намек, что Элиза оказалась где-то в пределах Бульварного кольца. Оставалось понять, как добраться до Тихвинского переулка, где ее, как она надеялась, дожидалась единственная в своем роде книга, уже давно ставшая причиной ее приключения.

То же самое издание манило и Петра Красилова. Он очень расстраивался от одной только мысли об Элизе и ее возможности опередить его в поисках. Но девушка не умела читать чужие мысли, а если бы и могла то не стала бы обращать на такие переживания никакого внимания. Напротив, она лишь прибавила скорости. Сейчас ее заботило, как максимально быстро добраться до нужного места. Мысли в голове сновали по тщательно систематизированному складскому комплексу с информацией, являющимся по совместительству головным мозгом, и подбирали подходящие варианты действий. Под влиянием советов своего внутреннего голоса, с самого утра звучащего, словно ее отец, девушка перешла сначала на быстрый шаг, а спустя считанные секунды уже неслась во весь опор. Казалось, ветер словно несет ее легкую фигурку по воздуху. А может быть, так оно и было.

Элиза быстро оглянулась и вышла из переулка на улицу, чтобы сориентироваться, где она оказалась. Флюгер был готов помочь указать ей место нового старта, но для точного определения местонахождения не годился. Если честно, то и начиная путешествие, было совершенно неясно, где тебя решит оставить Ветер. Флюгер мог привести только к точке входа, но где будет выход, и сам он не знал. Впрочем, он был всего лишь флюгером. Сейчас Элизе гораздо больше пригодился бы смартфон с какими-нибудь картами или подсказками. Но даже если бы она смогла быстро пополнить баланс своего счета, заблокированного уже несколько недель, ситуация изменилась бы слабо: еще утром аппарат был разбит во время неудачной встречи с Красиловым. Впрочем, Элиза была разумной барышней и прекрасно понимала – удачных встреч с ним быть не может. И расколотый стилетом телефон – не самая высокая цена за спасение.

Слуга Цитадели расправил плащ, подошел к краю тротуара и поднял руку в международном жесте, означающем просьбу подвезти. В ту же секунду рядом с ним с визгом покрышек остановился автомобиль. Водитель, судя по всему, угнал его со съемочной площадки героического боевика. Стекло в пассажирской двери опустилось. Красилов удивленно уставился на длинноволосого парня, смотрящего на него с водительского кресла. Удивление гостя столицы вызвал не звук, звучащий из недр моторного отсека, и не картина, открывающаяся в салоне. Больше всего на Красилова произвело впечатление, настоящее стекло, установленное в машине. Судя по всему, донором для него послужил сервант, по возрасту годившийся водителю в дедушки.

– Куда едем?

– Едем? На Новослободскую, – осторожно ответил потенциальный пассажир.

– Тысяча! – широко улыбаясь, ответил парень.

– Это с Динамо-то? Жадность – плохое чувство. И ведет к бедности, в лучшем случае. К тому же я предпочитаю более безопасный транспорт.

Улыбка сошла с лица водителя, уступив место суровому и насупленному выражению. Красилову даже показалось, что тот хочет ему ответить. Но вместо этого он увидел лишь поднятый средний палец, давно ставший международным жестом отказа в поездке. Стекло в двери звякнуло, а визг покрышек сменился грохотом рассыпающейся подвески рыдвана. Спустя минуту следопыт сел в автомобиль с персональным водителем, только направляющийся за своим постоянным пассажиром. Таксист попросил лишь триста рублей. И еще не курить в салоне.

Не успев даже как следует разогреться, Элиза обнаружила себя за щербатой спиной бывшего кинотеатра «Пушкинский». Переименование заведения в «Россию» волшебным образом сделало его очень похожим на одноименную страну: остатки роскоши были стянуты временными балками и покрыты десятками слоев штукатурки, словно лицо молодящейся старлетки. Впрочем, в отличие от пожилых звезд, тыл здания привлек минимум внимания косметологов-реставраторов. Поэтому он гордо светился россыпью прыщей, угрей и шелушащейся кожей, вполне натуралистично изображенными вывалившимися из кладки кирпичами вместе с вздувшейся и осыпающейся штукатуркой. Элиза чуть сбавила бег, чтобы постараться вспомнить, сколько раз она давала себе обещание заглянуть внутрь и развалиться в удобном кресле, вобравшем в себя тепло не одного поколения москвичей, но так и не смогла, сбившись на цифре тринадцать. Ветер легонько подтолкнул ее в спину, и она побежала. Спустя примерно пять минут она была на пересечении Малой Дмитровки и Садового Кольца.

Начало Долгоруковской улицы было очень близко. Элиза прекрасно видела его через забитые машинами полосы дороги. Но нужно еще было пересечь несколько полос полотна с плотно движущимися машинами. К радости девушки подземный переход нашелся достаточно быстро. Но как только она в него спустилась, легкое и светлое чувство исчезло также быстро, как остывает кофе из аппарата – за две-три секунды. На его место пришла гнетущая тяжесть близкой опасности.

На всем протяжении коридор был завешен ловцами снов, разноцветными лентами, свисающими с потолка, легонько звенящими колокольчиками, бамбуковыми палочками из старых советских «занавесок» и огромным числом всевозможных шумящих и шелестящих предметов. Очевидно, андеграундные художники не имели к этому никакого отношения. Насколько могла вспомнить Элиза, в Москве они уже давно мигрировали в пространства социальных сетей. Теперь оттуда вся продвинутая творческая интеллигенция вела свои странные игры по пропаганде политических идей, подбрасываемых ей вместе с грантами от зарубежных поклонников. Если честно, они мало волновали девушку. И куда меньше пугали. Единственная угроза от их акций и «активной творческой деятельности» распространялась на людей с хорошим здоровым чувством юмора: они могли запросто надорвать животы от смеха.

Леди Грант очень сильно волновало другое: она чувствовала присутствие Червей. По одиночке эти прислужники Оформителей и самой Цитадели не представляли никакой опасности. Проблема лежала в иной плоскости. Перед Элизой они почти всегда появлялись компаниями. И намерения по отношению к дочери магистра Призрачного Замка у них редко были благими. Точнее было бы сказать, таких намерений у них не было никогда.

– Элиза Грант! Вот эта встреча! – прошелестел у нее за спиной голос. – Давно не виделись. Но мы о тебе всегда помнили!

Элиза резко прокрутилась на пятках. И оказалась лицом к лицу со сгорбленным существом, закутанным в изъеденные молью и неизвестно кем еще тряпки, больше всего напоминающие саван. На лице у него была бумажная маска Человека-паука.

– Червь, – прошептала Элиза. – Откуда ты здесь?

– Откуда я здесь? Лучше спроси, откуда мы здесь! Колонизация вот-вот начнется. Мы к ней и готовимся.

– Когда? Кто еще здесь кроме тебя? – резко спросила девушка, осторожно обходя Червя, который очень медленно, но настойчиво к ней приближался.

– Скоро, – просто ответил червеобразный Человек-паук. – Нас здесь много. Сама понимаешь, один я бы не справился. Хотя лестно, что такая сильная девушка думает обо мне именно так.

Червь гаденько хихикнул и незаметным движением оказался перед Элизой. Со стороны казалось, словно он рассыпался в труху, но потом потоком пыли и кружащихся тряпок перенесся к девушке, где снова обрел свою довольно противную форму.

В ту же секунду туда, где у него должен был находиться живот, уперлось что-то длинное и узкое. Опустив глаза маски вниз, он увидел в руках у Элизы прибор, похожий на компактный пылесосик. Такими какие-нибудь компьютерные черви вычищают клавиатуру своих терминалов. Но устройство, чей стальной корпус светился изнутри и был покрыт рунами, внушил Червю гораздо больший страх, чем можно было бы ожидать от обыкновенного сборщика пыли.

Собеседник очень медленно и опасливо поднял руки.

– Элиза, ну что ты! Воспитанные барышни так себя не ведут. Ловец Ветра не самым лучшим образом способствует мирному и благородному ходу беседы. Я опасаюсь, что такая хрупкая девушка, как ты может ненароком запустить его, а мне не хотелось бы возвращаться в лоно Ветра так рано, – Червь поежился. – Даже твой отец, которого я весьма неплохо знал…