Отражение. Поэтический сборник

Гремя мечами и цепями,
Путь освещающе во мгле,
Из искры снова вспыхнет пламя.

Что дальше будет? Бог с тобой,
Ведь каждый знает, что случится —
Что круг чертя очередной,
Спираль к вершинам вновь умчится.

Время и возраст

Возраст к времени обратился:
«Не губи меня, пожалей!
Если в чём-то я провинился
Пред тобою – прости скорей!
Зачехли боевые стяги,
Присмири часовую ось.
Ежедневно вести атаки
С целью выстарить хватит, брось!
До седин я устал сражаться,
В теле немощность да озноб.
Может, хватит уже бодаться
Мой морщи?ня при этом лоб?»

Ухмыльнувшись, сказало время:
«Успокоилось я бы, но
Мне спокойствия во вселенной
Ни мгновения не дано.
Если б знал бы, как бег свой часто
Развернуть мне хотелось вспять…
Да, пыталось я… Нет, напрасно…
Больше нечего мне сказать».

Дифирамбы ушли, и возраст
Время вынужденно опять
Планомерно и скрупулёзно
Тут же бросилось устарять:
То суставы кольнёт иголкой,
То давленьем по сердцу – хлоп!
Что там дальше? А дальше только
Смерть, прощание, слёзы, гроб…

Но не только сурово время,
Время может ещё лечить,
И угробленное непременно
Вновь обязано оживить.

И рожденья зажгутся свечи,
Новым вехам открыв врата —
Значит, возраст, он тоже вечен,
Хоть и старится иногда.

Соломинка в стогу иголок

Сухая совсем и податливо ломкая,
От бывшей травинки отбитый осколок,
Решила от взглядов укрыться соломинка
В высоком стогу из железных иголок.

Как шишки под лапками ёлочно-хвойными,
Под грудами острого очень металла
Воздушная и совершенно спокойная
Соломинка чуть изогнувшись лежала.

Её не достанешь клещами длиннющими,
Сквозь стог не просветишь рентгеновским светом.
А, впрочем, зачем? Никому ведь ненужная
Ни в чём абсолютно соломинка эта.

Построить шалаш из неё не получится,
Табун лошадей не прокормишь зимою.
И стоит ли с нею поэтому мучиться,
Лишая надёжного в стоге покоя?

Так пусть и скрывается эта соломинка
В стогу из железных и острых иголок —
Засохшая, тонкая, хрупкая, ломкая,
От бывшей травинки короткий осколок.

Отжившие эры служения людям

На свалке у дома, на груде бутылок,
В тени, создаваемой стенкой бачка,
Лежал в одиночестве старый ботинок
С разодранным носом и без каблука.

В очистках картофельных рылась собака —
Обвисшие уши, худющий видок.
Просаленный жизнью и жиром бумаги
Следил за собакой газетный клочок.

Когда-то звенящий, весёлый когда-то,
Но выбитый временем в смерть наповал,
Будильник без стрелок и без циферблата
В бачке по привычке секунды считал.

В асфальт упиралась шкафная фанера.
На кромке присев почерневшей её,
Ворона, кряхтя, с воробьём-кавалером
Вела разговор про своё быти?.