Великолепные зверята и чародей из Арбузовки. Книга 2. Чародей из Арбузовки

– Не отдам шайтан-трубу! – мёртвой хваткой вцепился в своё жадный торговец. – Теперь я всевидящий капитан. А вы, рабы, – моя законная собственность.

– Непокорённых считать рабами нельзя, – шагнул вперёд Никитка.

Семеро друзей, грозно звякнув цепями, двинулись за атаманом.

– Матросы!!! – истерично завопил капитан. Пленников тут же окружили выдры в тельняшках, поигрывая абордажными саблями. – Будете бунтовать – мои мальчики изрубят вас на куски.

– Я проклинаю тебя, предатель! – указав пальцем на съёжившегося Линялого, грозно изрёк Никитка. – Если посмеешь взглянуть в шайтан-трубу на солнце, тебе не видеть света. Тьма пожрёт глазницы твои! А если слуги нечестивца поднимут оружие на друзей моих, то корабль обратится в дым и пепел. Это говорю я – чародей из Арбузовки!!!

– Не верьте мальчишке! Он всё врёт! – заверещал Линялый и, дабы развеять эффект от страшной речи лжечародея, поднял вверх шайтан-трубу и опрометчиво взглянул на яркое солнце.

В тот же миг нестерпимый свет ударил через увеличительные стёкла в глаз глупой выдры. Линялый дико заорал и, выронив шайтан-трубу, обеими руками схватился за ослепший глаз.

– Вах, шайта-а-ан, я ничего не вижу! – в страхе завыл Линялый.

– Проклятие сбылось, – спокойно известил маленький чародей.

– Убейте колдуна и его зверят! – завопил Линялый.

Здоровенный матрос неуверенно шагнул к колдуну, замахнулся на него абордажной саблей.

Неожиданно Никитка поднял скованные цепью руки, и когда сабля звякнула о натянутую цепь, ловко ушёл с линии атаки, захватив клинок петлёй из цепи. Никитка резко выдернул захваченное оружие из рук матроса. Сабля со звоном брякнулась на палубу. Следом и сам матрос, переброшенный Никиткой через плечо, рухнул на стоявших сбоку стражников.

– Изрубите рабов в фарш! – буянил ослепший на один глаз рабовладелец.

Но даже закованные в кандалы, зверята оставались опасными бойцами, не собираясь смиренно подставлять шеи под ножи мясников.

Серый подхватил выбитую саблю и сверкающим веером ударов атаковал сразу троих противников.

Колючий просто ссутулился, выставив острые иглы, и прыгнул спиной назад, превратив конвоира в визжащую подушечку для иголок.

Шустрик бросился под ноги набегавшему матросу, а Тузик, завалив того на палубу, обвил шею кандальной цепью.

Циклоп по-кошачьи стремительно прыгнул вперёд, острыми когтями впившись в другую бандитскую рожу.

Никитка с Лиссой прорвались к горке сваленного на палубе оружия.

Разъярённый Жорик дико завизжал, наклонил вперёд башку и с разгона снёс за борт сразу двух опешивших противников.

– Арбузовские, в атаку!!! – изверг громогласный клич тяжеловесный Жорик и, страшно звеня кандалами, сметая всех на пути, рванул на камбуз.

Никитка с друзьями вооружились трофейным оружием, заняв круговую оборону на палубе.

Из трюма на подмогу Линялому выскочила вторая вахта матросов. Численный перевес был за атакующими.

Но тут из камбуза, с дымящейся трубкой в зубах и двуручной сковородой в вытянутых руках, важно вышел злой, очень-очень голодный, всеми обиженный Жорик. Секач обид не прощает. Дикий кабан мстит! Сразу, неудержимо и свирепо.

– Всех порву-у-у!!! – прищурил налитые кровью свиные глазки Жорик и, не выпуская изо рта мундштук капитанской трубки, пустил с загнутых клыков тягучую слюну.

– Сейчас, свинья, мы тебя на фарш разделаем, – поигрывая мясницкого вида ножами, преградил поросёнку дорогу бывалый боцман.

– Предпочитаю жаркое из крыс, – пыхнул дымом в сторону обидчика Жорик и плеснул из сковороды масло под ноги босоногим матросам.

– Но мы выдры! – Боцман в ужасе попятился по скользкой палубе.

– Мне без разницы, – жестоко оскалился Жорик и выплюнул дымящуюся трубку в лужу масла.

Огонь вспыхнул мгновенно. Горящее масло больно обожгло ноги матросов. Тонкой струйкой потекло в трюм. Пламя охватило просмолённые канаты и легко взобралось по ним к свёрнутым парусам. Безжалостный пожар начал стремительно пожирать деревянную посудину Линялого. Противиться жестокому року никто не посмел. Боцман с поджаренными выдрами первым сиганул за борт, а зазевавшимся помогла тяжёлая двуручная сковорода Жорика.

– Из-за злобного поросёнка воевать не с кем, – озирая пустую палубу, ухмыльнулся Серый.

– Всё плавание выдры надо мной измывались – корабль раскачивали! – выплюнул затаённую обиду сухопутный поросёнок.

– Пора и нам покинуть сию обитель порока, – уворачиваясь от горящих ошмётков парусов, решил юный чародей.

Когда из трюма повалили густые клубы дыма и в чреве судна заревел всепожирающий огонь, друзья уже спустились по сходням на причал. Однако тут их подстерегала очередная неприятность.

– Сложите оружие, разбойники! – потребовал командир портовой стражи.

– Дорогу чародею из Арбузовки и его великолепным зверятам! – торжественно провозгласил Шустрик.

– А то что нам сделаете, кандальнички? – Сторожевые псы ухмыльнулись, преградив стеной щитов путь беглым рабам.

– Не то прокляну, – злым шёпотом пояснил чародей из Арбузовки и, подняв подзорную трубу, посмотрел через окуляр шайтан-трубы стеклянным глазом. – Сгорите в геенне огненной!

Из трюма поверженного корабля вырвался столб ревущего пламени, порыв ветра бросил клуб едкого дыма, окутав великолепных зверят пеленой чёрного тумана. На фоне такой впечатляющей демонстрации силы стражники охотно поверили в чародейские способности пришельцев.

В обязанности портовой стражи война с колдунами не входила, пусть с чужестранцами разбираются местные маги. Решив так, сторожевые псы дружно бросилась наутёк.

– Полундр-р-ра! Арбузовские в городе! – разнеслось во все концы портовой площади.

Шумный Кроликобад

Окутанные клубами дыма, грозно позвякивая кандалами, чужие шагнули с портового пирса в затихшую толпу базарных торговцев. Разномастные кролики, мелко дрожа длинными ушами, украдкой косились на таинственных пришельцев. Вооружённая ватага арбузовских не спеша ковыляла вдоль торговых рядов, пока не натолкнулась на рабовладельца.

– Мы воспользуемся твоим молотком и зубилом, – пригвоздил кролика взглядом Никитка.

– А… э-э… конечно, – услужливо прогнулся упитанный работорговец в парчовом халате.

Пленники быстро сбили заклёпки на обручах кандалов и, сбросив оковы, вздохнули свободно.

– И меня! – жалобно протянул закованные руки щупленький крольчонок в истрёпанных лохмотьях. – Я пригожусь.

– Сотвори доброе дело, – по-хорошему обратился к работорговцу Никитка.

– Это мне в убыток, – опрометчиво заупрямился жадный рабовладелец. – Что господин может предложить?

– Смерть! – как топором, обрубил торг злой чародей.