Наследник

– Вольному воля, – по-доброму улыбнулся отец. – Ты только меня не подставляй под удар – мамке письмо напиши, покайся.

– Да я уж написал, – шмыгнув носом, смущаясь, достал из кармана свёрнутый бумажный треугольник Матвей.

– У меня для тебя, казак, тоже подарочек припасён. – Забрав у сына конверт, Алексей прошёл к своему багажу и достал ножны с пехотной «парагвайкой» – сильно укороченной казацкой шашкой. В современной войне длинным кавалерийским клинком не помашешь на скаку, вот казаки и укорачивают для окопного рукопашного боя старое оружие наполовину. – Я подумал, что негоже старинному боевому клинку на стене пылиться. В своё время мне эту шашку твой дед подарил. Вот только не знаю теперь, как ты сможешь воевать с казацким оружием в пехотном строю РККА, я ведь собирался тебя в пластуны к генерал-майору Унгерну определить.

Упоминание о перспективе стать фронтовым разведчиком сверкнуло ярким лучиком, но не смогло ослепить амбициозного молодца. Матвей мечтал пробиваться по военной карьере своими талантами, без протекции. Сын с малых лет был наслышан о боевых подвигах отца-фронтовика и жутко завидовал его приключениям в бурной революционной юности. И вот наконец-то пришёл черёд Матвею испытать себя в настоящем деле.

– А я спрячу короткий клинок в ножнах за спиной, – поднявшись со стула, бережно принял в руки ценную семейную реликвию сын казака. – Ну, так, как ты носил в Японии свой самурайский вакидзаси. Я ведь теперь тоже стал ронином – бродячим воином.

– Короткие мечи прячут за спиной ночные убийцы, ниндзя, – усмехнувшись, поправил знаток японских традиций и положил руку на плечо молодого воина. – А ты паладин, рыцарь света, и постарайся оставаться на светлой стороне мира, даже когда по необходимости придётся заходить в сумрачную тень.

– Постараюсь быть достойным славных предков, – улыбнулся счастливый воин и крепко обнял отца. – Уйду на рассвете, не хочу, чтобы наше прощание видели чужие взоры.

– Правильно, сынок, – обнимая, похлопал его по спине Алексей. – Иди по жизни своей дорогой, только озирайся по сторонам, и не только колдовским зрением вокруг смотри, но и нутром чувствуй опасность – без интуиции на войне пропадёшь.

– Вот я и чую душой, что пришло моё время, – высвободившись из отцовских объятий, распрямил плечи былинный богатырь. – Уж эта-то война наша!

Молодой ронин вихрем вырвался из палатки, чуть не свалив с ног дожидавшихся у входа очередников.

Алексей подошёл к окну и проводил взглядом стремительно исчезающую из алых отсветов костра тёмную фигуру. Спустя миг молодой демон полностью растворился в окружающем ночном мраке. Однако, невзирая на сгущающуюся тёмную мглу, Сын Ведьмы ещё несколько секунд трепетно следил колдовским взором за своим удаляющимся чадом.

– Удачи тебе, ронин, – прошептал вслед отец.

– Что ронин? – не расслышал всю фразу только что подошедший начальник разведки.

Алексею вспомнились слова старика Сугинобо, и он опечалено вздохнул:

– Самурая без господина японцы нарекают ронином – опасным призраком, блуждающим, словно волна морская, страшным сокрытой внутри непредсказуемой разрушительной силой.

– А-а, ну это да, младший Ронин ещё натворит дел, – потерев пальцами ушибленное торопыгой плечо, озадаченно покачал головой Кондрашов, который по роду деятельности знал некоторые семейные секреты владыки Парагвая. – Если ты этот ураган выпустил на волю, то я не завидую врагам, которые попадутся ему на пути.

– Он-то уже начал свою войну, а мы всё ещё раскачиваемся, – нахмурился владыка. – Что там со Сталиным?

– Упирается вождь народов, – зло оскалился парагвайский генерал-майор. – Не желает Сталин войну развязывать, а по его воле и мы сидим на попе ровно. И никакие доводы убедить его не могут. Мы уж и фото аэросъёмки приграничных районов в Москву отсылали, и копии раздобытых разведкой документов – всё без толку. Своим людям он приказал даже не подходить к нему с провокационными докладами, а уж парагвайским дипломатам и вовсе не доверяет. Сталин верит в логику личных мудрых умозаключений и не желает понимать резоны бесноватых германских авантюристов. Тем более что ранее напророченные его зарубежной агентурой атаки так и не состоялись ни в начале мая, ни в конце месяца, ни в начале июня – всё подтверждает его железный скепсис. Думаю, что теперь даже подлинник плана «Барбаросса» с личной подписью Гитлера не убедил бы уверенного в своей непогрешимости прозорливого вождя народов.

– Но ведь Сталин же понимает неизбежность войны, – всплеснув руками, резко отвернулся от окна Ронин. – Советский Союз предпринимает спешные попытки нарастить военную мощь.

– Только со сроками коммунисты ошибаются, – фыркнул Кондрашов и язвительно заметил: – Под чутким руководством органов НКВД строители социализма перекопали все аэродромы в Западном военном округе.

– Зачем перекопали? Когда?! – огорчился эдакой глупости казачий войсковой атаман, которому за последние месяцы не доставало времени следить за всеми действиями союзников.

– В конце весны начали работы. Намереваются за лето залить взлётные полосы бетоном, сделать сразу все аэродромы всепогодными, – позлорадствовал над большевиками белогвардейский генерал и ещё добавил перца: – Коммуняки-торопыги и оборонительные укрепления вдоль старой границы уже наполовину разрушили, а доты у новых рубежей построили лишь частично и ещё не вооружили.

– Так а вы что же молчали?! – возмутился Алексей.

– Парагвайские советы для большевиков – что красная тряпка для быка, – безнадёжно махнул рукой Кондрашов. – Тут вон этой весной в астраханских степях чуть нашу казацкую армию не расформировали, лишь заступничество народного комиссара обороны Тимошенко помогло, да ещё Сталину очень понравилась телесвязь. Большевистские вожди чересчур уверовали в мощь РККА и надеются, что у них есть не менее года для подготовки к большой войне.

– А какие сведения по этому вопросу у нашей разведки? – мрачно взглянул на генерала Алексей.

– Затем и спешил, чтобы последние данные сообщить. Начало наступления намечено на двадцать второе июня, – достал листок из папки Кондрашов. – Аналитики считают, что уж в этот раз Гитлер не станет отодвигать начало операции на более поздний срок, ведь так можно потом и до холодов провозиться, а немецкие интенданты зимнее обмундирование не заготавливают. Генералы вермахта изначально планировали уложиться с основными боевыми действиями в три-четыре тёплых месяца, но ведь нельзя исключать неизбежные заминки.

Алексей подошёл к столу и внимательно взглянул на разложенную карту.

– В противном случае, если немцы не отважатся напасть в этом году, – задумчиво огладил ладонью бороду владыка Парагвая, – Сталин успеет оборудовать мощную приграничную оборонительную линию, создаст всепогодные аэродромы с бетонными полосами, отмобилизует ещё несколько миллионов личного состава и сконцентрирует силы у западной границы. Тогда нападать на СССР будет уже самоубийственно.

– Оно и сейчас так, умной затеей это не назовёшь, – криво усмехнулся Кондрашов. – По моей информации от агентов с немецкой стороны противник плохо представляет техническое оснащение РККА новейшими видами вооружения – тяжёлыми и средними танками, реактивной артиллерией, не говоря уж про последние парагвайские сюрпризы и притаившиеся в засаде казацкие армии. Иногда меня так и подмывает слить инфу врагу, чтобы супостат чуток охолонулся.

– Нет, в этом году войны не избежать, – категорично покачал головой Алексей. – Германцу ждать подмоги неоткуда, Гитлер уже всё, что мог, из Европы выгреб, а позволить Сталину укрепиться он не даст.

– Осталось только убедить в этом Сталина, – развёл руками Кондрашов и ядовито съёрничал: – Но я сильно сомневаюсь, что великий вождь красного народа удосужится прислушаться к мнению вождя малочисленного племени бледнолицых парагвайцев. Думаю, батюшка Алексей, даже самые крепкие слова логики разобьются о тупой лоб забронзовевшего большевистского идола.

– Если уж речь зашла о вождях и идолах, то тут не обойтись без шамана, – хитро улыбнувшись, поднял указательный палец Алексей.

– Да говорю тебе, Сталин и слушать не станет парагвайского пропагандиста, – отмахнулся генерал от зряшной затеи. – Видно, придётся казакам дожидаться у южных границ Союза, пока через западную немчура сама не полезет. Недолго уж осталось.

– Матвей ждать не стал, вот и мне резона нет последний шанс упускать. Эдуард Петрович, прикажи готовить самолёт к вылету в Москву, только меня в официальные списки делегации не включай.

– Инкогнито в столицу проникнешь? – с прищуром глянул на лихого атамана Кондрашов и шутливо предположил вариант высадки: – Может, прямо на парашюте в Кремль к Сталину спрыгнешь?

– Нет. Я лучше красному вождю приснюсь в страшном сне, – без улыбки отшутился Небесный Ягуар, верховный шаман всех индейских племён Гран-Чако.

Мирную раннюю ночь шестнадцатого июня в Кремле тревожил лишь бой курантов. Но не звон древних часов разбудил великого вождя до зари, а странные, чуждые привычному миру звуки.

Иосиф уже давно забыл, как летал в безмятежных детских снах, но этой летней ночью чудесная сила подняла невесомое тело в воздух, заставив легко парить над кожаным диваном в комнате, смежной с кремлёвским рабочим кабинетом. Тихие ритмичные звуки бубнов и далёкие заунывные завывания индейских шаманов доносились откуда-то со стороны закрытого окна.

«Кто позволил дикарям так разгуляться на Красной площади?!» – с негодованием подумал строгий правитель и, с трудом разлепив веки, медленно повернул голову на дерзкий шум.

В бледно-жёлтых отсветах лунного света на фоне полузанавешенного оконного проёма виднелась примостившаяся на подоконнике огромная тёмная фигура. Лица великана не видно, лишь чёрная борода заметно обрамляет подбородок призрака.

– Не спеши просыпаться, Иосиф Виссарионович, не разрывай ментальный контакт, – тихим голосом попросил таинственный пришелец. – Уж больно сложно до тебя из астрала было добираться, с индейских шаманов три пота сошло, пока все барьеры пробили.

Но сердце вождя непослушно тревожно забилось, Сталин окончательно сбросил оковы сладостной дрёмы. Попытка резко встать с дивана не удалась, ступни босых ног не нашли опоры в воздухе. Тело в сидячем положении зависло над простынёй. Беспомощно поболтав ногами в штанах ночной пижамы, невесомое тело не смогло подлететь ближе к ложу дивана, чтобы обрести твёрдую опору – неведомая гравитационная сила удерживала пленника в одной точке воздушного пространства между диваном и потолком.

– Иосиф Виссарионович, вы, конечно, можете суматошным криком растревожить охрану за дверями рабочего кабинета и прервать кошмар, – развёл руками тёмный призрак. – Однако что, если этот сон вещий? Может, стоит его досмотреть до конца? Много времени наш разговор не займёт. Зато состоявшаяся беседа не заставит меня и на другую ночь искать с вами ментального контакта. А время сейчас ох как дорого.

– Ронин? – наконец-то по голосу и контурам богатырского облика узнал парагвайского союзника Сталин. Он давно знал, что казацкий шаман обладает паранормальными способностями, поэтому принял версию чудотворца, как наиболее логичную из скудного набора сумасшедших обоснований. – Покажись на свет.

– Я не демон ночи, чтобы божьего света бояться, – рассмеялся Алексей и огладил ладонью золотое распятие на груди. – Да и святой крест на положенном месте.

Невидимая сила дёрнула шнурок выключателя торшера, и сквозь жёлтый абажур комнату залил яркой волной золотистый электрический свет, показавшийся из-за резкого контраста с исчезнувшим полумраком ослепительным.

В следующие секунды к телу вождя вернулась малая частица веса, и оно, словно отяжелевший воздушный шарик, медленно опустилось на ложе дивана. Впрочем, необыкновенная сказочная лёгкость так и не покинула его до конца, грозя под первым же колыханием ветерка поднять в воздух.

– Так комфортнее? – заботливо осведомился парагвайский шаман.

– Чудесно, – значительно успокоившись, осторожно потрогал себя кончиками пальцев вождь. – А к чему весь этот цирк?

– По душам надо срочно поговорить, а время не ждёт – война у порога.

– Война близится, – тяжело вздохнув, кивнул Сталин. – Но встретиться можно было бы и стандартным способом.

– Надеюсь, мои образные аргументы, проецируемые в астрале, окажутся убедительнее, чем любые слова и бумажные документы, – улыбнулся владыка Парагвая. – Во всяком случае, яркие видения спать вам уже не дадут. А то ведь родной дом вот-вот уже подожгут, а управдом не желает тревожить жильцов заранее, хоть и видит, как злоумышленники подтаскивают горючее к западным стенам.

– Пожарная команда уже спешит, – недовольно поморщившись, попытался оправдаться подходящим образом хозяин дома.

– Пора бы жителей тоже будить, может, хоть часть нажитого добра спасут, – продолжил жонглировать аллегориями парагвайский факир.

– Товарищ Ронин, я привык оперировать фактами, а не домыслами, – нахмурившись, решил приземлить дискуссию Сталин.

– Скорая война – это ведь факт неоспоримый? – подняв указательный палец, согласился играть по правилам вождя Алексей.

– Всё дело лишь в точных сроках, – развёл руками вождь.

– По секретному плану операции «Барбаросса» немцы собираются к зиме разгромить войска РККА и выйти на линию Архангельск – Астрахань, – пошёл сразу с козырей парагвайский атаман.

– У нашей разведки нет таких сведений, – скептически скривил рот вождь. – Да и столь стремительное наступление невозможно в принципе.

– Французская армия вместе с европейскими союзниками была больше немецкой, но и полутора месяцев не выстояла под ударом германских войск, – образно бросил следующую карту на стол казачий атаман.

– Советский Союз покроет всю Европу, как бык овцу, – указал пальцем на висевшую на стене карту Сталин. – Да и Красная армия технически оснащённее, чем была французская.

– Обширные просторы СССР являются одновременно и достоинством и недостатком, – заметил в ответ Ронин. – Силы РККА сейчас распределены по всей огромной стране, быстро собрать их у западных границ уже не успеть.

– Мы переместили в европейскую часть более трёх миллионов бойцов из пяти имеющихся в наличии, – озвучил известный атаману секрет Сталин.

– А у Гитлера с союзниками под ружьём стоят более семи миллионов солдат, – покрыл сталинскую карту Алексей. – При этом у самой границы СССР сосредоточены четыре с половиной миллиона против советских трёх, да ещё и размазанных по фронту на сотни километров вдоль всего Западного военного округа. А если смотреть на участки возможных главных ударов, то там соотношение сил выходит один к пяти в пользу врага. Особенно угрожающая конфигурация расположения сил в районе Белостокского выступа, где в окружение может попасть до миллиона бойцов РККА.

– У нас у самих наступательная концепция ведения боевых действий, – раздражённо отмахнулся Сталин. – А кроме того в РККА втрое больше танков и вдвое больше самолётов, да и в количестве артиллерийских стволов мы немцев превосходим.

– Зато если смотреть по количеству современных самолётов, то их уже у Гитлера вдвое больше, и новых танков тоже, – привёл неудобные для Сталина аргументы Ронин. – Ведь почти девяносто процентов советских танков – устаревшие образцы, а половина вообще давно подлежит списанию. Кстати, у немцев ещё выше мобильность войск, в три с половиной раза больше автомобилей и даже лошадей в армии в два с половиной раза больше. Но главное, советские дивизии не полностью отмобилизованы, всё ещё укомплектованы по штату мирного времени и не успели развернуться. Да и все аэродромы приведены в негодность, а на временных полевых площадках скучена вся авиация.

– Товарищи из НКВД уж слишком рьяно взялись за дело, – поморщившись, признал промашку ответственного за реконструкцию аэродромов ведомства Сталин. – Но обещали исправить этот недочёт уже через месяц, к середине лета.

– Немцам это тоже известно, и Гитлер ждать не станет, – решил известить союзника о планах врага Ронин. – По сведениям парагвайской разведки нападение на СССР намечено уже на двадцать второе июня.

– Ошибочные данные, провокационные! – фыркнув, брезгливо отмахнулся вождь. – Это англичане хотят стравить нас с немцами.

– Есть у британцев такое желание, – кивнув, усмехнулся парагвайский владыка. – Я под такую задачу у буржуев кучу самолётов выцыганил. Они тоже готовы вам караваны с оружием и боеприпасами посылать. Как только начнутся боевые действия, ждите суда в Мурманском порту. Кстати, парагвайские придут уже на этой неделе – я заранее подсуетился.

– Да с чего это вы, товарищ Ронин, так уверены в скором начале войны?! – возмутился великий стратег современности.

– Эх, дорогой Иосиф Виссарионович, армия у вас, конечно, будет поболее парагвайской, а вот разведка наша заслуженно считается самой мощной в мире, – без лишней скромности заявил Ронин. – И по численности, и по оснащению. Ведь на парагвайскую разведку работает штат ещё царской агентуры. Кроме того, наши люди проникли в криминальные структуры во всех странах, и денег достаточно на подкуп чиновников высшего уровня. Да и идейных борцов тоже хватает всяких: анархистов, монархистов, социалистов, даже коммунистов – всех активно задействуем. А уж про портативные рации, прослушивающие микрофоны и записывающие магнитофоны можно и не упоминать – Парагвай лидирует в мире в области электротехники. Так что, давайте с вами исходить из того, что война начнётся в следующее воскресенье.

– Я не поддамся на провокацию, – поджав губы, упорствовал вождь.

– Потому что ещё не готовы к войне и не можете атаковать врага, – понимающе кивнул Ронин. – Так давайте постараемся не провоцировать немцев на ускорение агрессивных планов. Будем делать вид, что по-прежнему верим их заверениям о мире и выгодном сотрудничестве.

– Я так и делаю, – сквозь зубы проворчал Сталин. – Гитлер не посмеет напасть, он должен понимать, что его ждёт.

– Генералы любят играть в военные игры на картах, – улыбнулся настырный парагвайский атаман. – Давайте и мы с вами сыграем. Тем более что и подходящая карта под рукой имеется.

По мановению руки залётного чародея карта Советского Союза снялась с гвоздика на стене и, словно волшебная скатерть, расстелилась на полу перед диваном правителя страны. Заморский факир зачерпнул из правого кармана горсть чёрного порошка и по воздуху послал тёмное облачко к очертаниям западной границы Союза, расположив со стороны Европы. Из левого кармана фокусник извлёк горстку светлого порошка и отправил на советский край карты. Чёрный порошок жирной змеёй изогнулся вдоль границы, а белый редкими кучками рассыпался по изображению европейской части СССР.

– Ну примерно где-то так сейчас всё и выглядит, – сидя на подоконнике, наклонил голову организатор военно-штабной игры. – Только, Иосиф Виссарионович, в этой партии первыми будут ходить чёрные, а мы с вами окажемся лишь сторонними наблюдателями.

– Кто же будет двигать войска? – удивился странным правилам полководец.

– Тёмные силы, – зловеще рассмеялся чародей-призрак. – Всё уже заранее предопределено судьбой – коварный агрессор атакует, светлые защитники движутся навстречу врагу. Ведь вы же, товарищ Сталин, не дадите приказа воинам света отсиживаться в обороне или отступать?

Сталин недовольно нахмурил брови, но возражать не стал. Диспозиция войск примерно была похожа на действительную, и логичные установки по ведению решительных боевых действий верные.

В тишине комнаты громче зазвучал стук шаманского бубна. Чёрная змея, разлёгшаяся вдоль очертаний границы СССР, внезапно начала разлагаться, стремительно превращаясь в полчища жирных тараканов. Навстречу им храбрыми муравьями двинулись светлые силы. При соприкосновении чёрного и белого порошка сыпались искры, возникали сизые облачка дыма. Но вражьи тараканы лезли плотными группами, спрессованный чёрный порошок горел хуже белых рыхлых россыпей. Кроме того, часть светлого воинства охватывалась чёрными клешнями вражеских армий, и тогда белые крупицы не сгорали, а принимали серый оттенок, словно отсыревший порошок, и оставались недвижимыми кучками лежать на карте.

– Лишённые тылового снабжения, окружённые армии теряют энергию и попадают в плен, – пояснил происходящие несуразности в районе Белоруссии парагвайский факир.

– Красноармейцы не сдаются, – сквозь зубы прошипел возмущённый вождь.

– Тогда откуда бы взялись в Парагвае поселения бывших красноармейцев, вызволенных из польского плена? – жестоко напомнил факты истории боёв Гражданской войны казачий атаман.

Однако Ронин честно постарался оказать помощь отступающим светлым силам. Факир достал ещё пригоршню белого порошка и послал облачко вглубь страны, откуда белые крупинки, сформировавшись в тонкие нити, потянулись к линии фронта.

– И не отступают, – глядя на пятящиеся под напором чёрной массы белые группки, продолжил возражать творимой профанации Сталин.

– Тогда они тоже попадают в плен, – пожал плечами безжалостный парагваец и показал взглядом на оказавшиеся окружёнными уже в районе Киева части светлых сил.

Жирная чёрная тварь неумолимо давила и рвала тонкие белые изломанные линии защитников, упорно продвигаясь вглубь территории. Вот тёмная сила уже добралась до очертаний берегов Чёрного и Балтийского морей. Затем одни клешни монстра охватили Одессу, другие – Ленинград, вытянувшийся рог устремились к Москве.

Медленно подходящее подкрепление белых муравьёв из глубины страны, порциями вступая в бой, бесполезно сгорало, не в силах остановить плотную чёрную орду тараканов.

– Довольно! – хлопнув ладонью по дивану, гневно остановил жуткую пародию Сталин.

В следующую секунду, повинуясь взмаху руки факира, чёрный порошок отполз обратно за начертанные границы Союза, а белый занял районы предвоенной дислокации в европейской части страны.

– Ещё не поздно что-то изменить, – прекратил издеваться пророк и назидательно поднял указательный палец. – Но лишь что-то. Ибо до начала катастрофы осталось всего лишь дней шесть. Притом один точно уйдёт на бюрократическую суету.

– Резкие передвижения войск в сторону границы спровоцируют немцев ускорить начало нападения, – всё ещё не соглашаясь в душе с пророчествами парагвайского шамана, решил порассуждать Сталин. Показанная жуткая картина разгрома всё ещё стояла перед глазами. – Нам всё равно не успеть в означенные сроки выстроить крепкую линию обороны. А наступающий плотным строем противник примется порциями перемалывать подходящие к фронту спешно мобилизованные части.

– Вот и не надо преждевременно пугать врага явным сосредоточением армий у западной границы, – усмехнулся казачий атаман. – Предлагаю устроить кутерьму по всей стране – запутать врага разнонаправленными перемещениями армий.

– Кутерьму? – опешил вождь от абсурдного предложения анархиста. – Если действительно предположить, что через неделю война, то следует стремиться сконцентрировать силы.

– Мы и начнём их концентрировать, но в разных местах. – Парагвайский факир опять взмахнул рукой, и кучки белых крупинок начали хаотическое метание по карте. Одни двигались к линии границы, другие от неё, третьи туда-обратно. Непонятным образом зашевелились даже резервы в глубине страны.

– И что бы это значило? – наклонив голову, задал естественный вопрос Сталин.

– Вот и противник озадачится тем же, – победно сложил руки на груди хитроумный затейник. – Ни фото воздушной разведки, ни радиограммы шпионов обстановку врагу не прояснят, ибо даже большинству руководителей высшего звена управления не будет до конца понятна поднятая суета внутри страны. Со стороны это будет походить на всем известную картину, когда в полной тараканов комнате внезапно включается свет.

– И зачем это надо? – продолжал недоумевать вождь.

– Тараканчики, хаотично двигаясь, спасаются от ударов тапком, – разведя руками, рассмеялся атаман. – Неизбежно некоторые гибнут, но большинству удаётся занять спасительную позицию и в следующую ночь продолжить донимать хозяев.

– Но мы же не тараканы, чтобы по щелям прятаться?! – нахмурил брови разгневанный вождь.

– Однако людям учиться у божьих тварей умению выживать не зазорно, – поднял указующий перст парагвайский батюшка и привёл показательные примеры из военной истории: – Нам не следует уподобляться царским павлинам-генералам, которые в девятнадцатом веке гнали пехотные полки парадным строем под убийственную шрапнель. В начале двадцатого века такие же спесивые петухи в погонах бросали конницу на пулемёты. А чтобы выжить на поле брани, нужно приноравливаться к средствам поражения, и не суть важно – шрапнельный ли это снаряд, пулемёт или, в случае с тараканами, вспыхнувший свет и ударный тапок. Сейчас ведь уже не считается трусостью для бойца прижиматься к земле, окапываться и маскироваться, а уж обманывать противника почиталось доблестью издревле.

– Военная хитрость – дело хорошее, – кивнул Сталин, но недовольно скривил рот. – А вот сравнение с мечущимися под тапком тараканами мне не по душе.