Напокишу. Книга о моем отце

Но это на доли секунды промелькнуло. Не придет папа, не с кем разделить ужин.

Верхний ряд: Анатолий Макаров, Александр Хазов, Сергей Хазов, папа. Средний ряд: Юрий Макаров, Алена Макарова, Олег Смирнов, я. Нижний ряд: Мария Макарова, Клавдия Петровых, Тамара Хазова, мама. Тольятти, 1980 год

Был период, когда за рабочими буднями я вроде немного успокоился. Сейчас опять несколько раз в день набегают слезы. Каждый день. Это верный признак того, что папа меня зовет: нужно сходить на кладбище, навестить могилу. Я уже обратил внимание: после посещения могилы я ненадолго успокаиваюсь, наплачусь там, выговорюсь, и вроде как какое-то кратковременное обязательство выполнил. Скоро уж три недели, как я не был на кладбище. 1-го октября исполнится ровно полгода со дня смерти отца, тогда и навещу. Пока не знаю, составят ли мне компанию мама и брат. Накануне напомню им о полугодовой дате, но настаивать не буду.

Кажется, я как-то писал, что радиоточка в квартире так и не включалась со дня папиной смерти. Он рано вставал по утрам, готовил маме завтрак и включал радио. Кроме него эту радиоточку и не слушал никто.

Я редко обращаю внимание на радиоточку, но когда вспоминаю о ней, натолкнувшись взглядом, то вот о чем думаю. Она молчала полгода с момента папиной смерти, и сейчас, когда я включу радио, что-то должно случиться. Или я услышу папин голос. Или вообще услышу то, что не должен был слышать. Кстати, папин голос не сохранился ни в каком виде – ни на видео, ни на аудио. Мне остается только вспоминать звучание папиного голоса. В последние годы жизни он был уже сиплым, скрипящим. Таким родным.

Профсоюзный билет, 1985 год

Есть еще одно место, где «скрывается» (в кавычках) папа. Когда от Комсомольского рынка идешь на дачу мимо гаражей, там есть железная дверь в бетонной стене. Здесь была папина сторожка, когда он последние годы подрабатывал по выходным электриком на гаражах. Как-то раз папа сказал, что устал, и с тех пор, с весны прошлого, 2017 года, он уже больше нигде не работал. Рядом у бетонного забора стоят мусорные контейнеры, там постоянно скапливается мусор. Раньше папа его сжигал, присматривая за огнем. Сейчас это некому делать, мусор никто не увозит, не сжигает. С той поры, как папа перестал здесь работать, его каптерка закрыта. По пути на дачу я не каждый раз прохожу мимо этой дверцы, там две дороги, по которым можно пройти. Но иногда я сворачиваю к этой бетонной стене с железной дверью, подхожу, прикасаюсь к замку, к ручке двери. И говорю:

– Папа, хватит прятаться! Выходи!

Мне кажется, папа скрывается за этой дверью. Он обиделся на нас, и теперь уже никогда не выйдет. Я знаю, что он там, но стараюсь его часто не беспокоить. Совсем редко, даже не каждый месяц подхожу, произношу буквально одну-две фразы, и иду дальше.

Фото на документы, 1980-е годы

А еще у меня на рабочем столе лежат папины наручные часы, которые он носил в последние годы своей жизни. У них короткий завод, хватает примерно на сутки. Ой, сейчас я взял их в руки, и секундная стрелка прошла половину циферблата. В основном они лежат без дела, стоят. Крайне редко я завожу их, они оживают, прикладываю часы к уху, пытаюсь вслушаться в тиканье механизмов, но ничего не слышу. Я словно в папино сердце вслушиваюсь, а оно молчит. Ремешок на часах скреплен медной проволокой. Внутренняя сторона ремешка засалена от пота и кожных выделений. На ней ДНК папы. Часы редко, но оживают, повинуясь моей воле и моему механическому воздействию. А папа оживает только в моей памяти, больше нигде. Все внимание, которое мы не додали папе, мы теперь направили на маму. Она даже, я вижу, утомилась от нашего к ней внимания. Да, мы беспокоимся за маму. И еще мы словно компенсируем потерю папы. В общем, маме достается от переизбытка нашей запоздалой любви и заботы.

    26.09.2018

О том, о чем я сейчас напишу, я стал размышлять много позже после смерти отца. При жизни я видел все это, но визуальная картинка не способствовала мыслительной деятельности, в тот момент я думал о другом.

1980-е годы

Отец стал сохнуть, худеть. Его глаза впали, скулы обострились, взгляд стал пронзительней и безумней. Он смотрел на меня с жалостью и страданием, но ничего не говорил, словно боялся ранить, или считал, что мне не нужно знать то, что он мог бы сказать.

В марте нынешнего года я несколько раз встречал его на улице, когда направлялся на остановку, следуя на работу. Мы сталкивались взглядами и молча расходились, не проявляя никаких эмоций, словно незнакомые люди. Отец действительно стал похож на чужого мужика, череп все отчетливей проглядывал сквозь лицо. Где-то на задворках памяти крутилось понимание, что отцу осталось совсем немного, что это ненормально, когда человек так выглядит. Но мысль эта не развивалась, я ничего не предпринимал.

Дома, в отличие от улицы, я не мог рассмотреть отца. Квартира тесная, с трудом расходишься друг с другом на кухне или в коридоре. А в комнату к родителям я не заходил, там и без меня уже не было места.

Отец высокий, выше меня, ходил по дому в трико и в рубашке с короткими рукавами, шаркал по полу ногами в тапочках. Ну, просто фигура проходит рядом в тесном коридоре, где там чего разглядишь?

Он часто вставал ночью в туалет. Несколько раз падал в коридоре. Мама вставала, поднимала его. Утром все было, как ни в чем не бывало.

1980-е

В прошлом году осенью я в октябре проболел полтора месяца, тяжелая форма простуды. Мама как раз на месяц уехала к сестрам в Лукьяновку. А в совместной квартире раз один болеет, то и все остальные тоже от него заражаются. Папа тяжело кашлял, категорически не хотел принимать никакие лекарства, уговоры не действовали.

Перед смертью он тоже в последние дни и недели кашлял. Врач Борис Скотневский потом рассказал, что происходило в момент смерти. Жидкость заполнила легкие, дыхательные пути стали пережаты, и человек стал испытывать такое же удушье, как при утоплении.

Я снова и снова возвращаюсь к тому моменту, когда отец умирал у меня на глазах. Но даже в эти секунды у меня не было предчувствия, что все, сейчас все закончится.

Словом, всем своим видом, своим состоянием папа показывал, что жить ему осталось чуть-чуть. Я почему-то думал, что это нормально для старого человека, он и должен так выглядеть, и должен быть не очень здоровым.

Чувство вины не дает покоя. Отец мог еще немного пожить. Не уберегли мы тебя, папа. Даже не пытались уберечь.

1980-е

У нас никогда не было разговоров по душам. Все наше общение сводилось к бытовым репликам: «Сходи на дачу», «Сходи в кладовку за картошкой». Была такая отстраненность: папа жил своей жизнью, я – своей. Лишь после смерти я понял, как отец был дорог мне. И я не ожидал, что теперь мне станет настолько одиноко.

    30.09.2018

С утра поехал на кладбище: сегодня полгода со дня смерти отца.

Химия, которой я потравил сорняки, оказалась эффективной: ничего в пределах оградки не растет. Бархатцы на могиле вымахали здоровенные, и в разные стороны склонились к земле от собственного веса. Я срезал два цветка, чтобы засушить и зимой смотреть на них. Это ведь первые цветы, выросшие на могиле отца. Перед уходом уложил бархатцы в сторону креста: пусть зимой высохшая ботва прикрывает посаженные мной летом цветы, мясистые такие, типа алоэ или кактусов – не знаю, как называются.

2 марта 1986 года. Папа и мама на кухне нашей квартиры по ул. Победы, 70

К концу дня зашел к маме на дачу, Олег с Ириной тоже пришли. Напомнил, что сегодня полгода, что был на кладбище, что вечером возьму пироги, посидим, попьем чай, вспомним папу.

Пирогов не было, «Миндаль» сегодня закрыт. В «Пеликане» взял блины с разной начинкой.

О папе за столом не говорили. Да все и так в курсе, что за повод почаевничать, к чему еще какие-то речи? Папина смерть становится обыденной. Кажется, все понемногу привыкают к ней. Мне ведь тоже надо становиться спокойней. Эта боль разрушает.

    01.10.2018

Сегодня День учителя. Чтобы порадовать маму и поздравить ее, сходили всей семьей в Sushi`n Roll. Потом прогулялись в «Люблины» и там съели по блинчику с грибами. Пришли домой, и я взял в «Пеликане» еще блинов с разными начинками.

2 марта 1986 года. Папа в нашей старой квартире по ул. Победы, 70

Ну, такая вот психологическая компенсация. Наверстываю то, что за всю жизнь недодал маме любви и внимания, не уделял ей достаточно времени. Ну, и как психологическое самооправдание – рассматриваю это как своего рода компенсацию за папу. Мы так были невнимательны к нему. Он так и не дожил до того дня, когда мы стали проводить время всей семьей. Папина смерть подтолкнула нас к этому. Неужели нужно умереть, чтобы все поняли, что нужно дорожить близкими, нужно ценить время, проведенное вместе, рядом?

    05.10.2018

Все забываю написать: несколько дней назад папа передал еще один привет.

В ванной сломался выключатель, и поэтому приходилось мыться, включив свет в коридоре и в туалете, чтобы тусклый свет пробивался хотя бы сквозь щели. Это длилось с неделю, наверное: я ленился, а у брата не было времени.

Наконец у Олега дошли руки, чтобы устранить эту поломку. Даже для такого мелкого ремонта нужно в коридоре при входе в квартиру открыть электрощиток и отключить там электричество.

Оказывается, папа сделал так, чтобы одним выключателем отключался свет во всей квартире. Например, при возникновении пожара это удобно – одним движением обесточить все помещения. А вот при ремонтных работах нужно, чтобы в соседних комнатах можно было или включить свет, или подсоединить к розетке светильник.

Сфотографировал папу спящим – в так называемом зале нашей старой квартиры, 19 марта 1986 года

В общем, прежнее участие папы в нашей жизни все еще аукается такими вот мелкими деталями. Настанет момент, когда и это все полностью исчезнет, не останется ничего даже от механического участия, одна лишь память.

    08.10.2018

Сегодня съездили в димитровградскую типографию, привезли тираж 41-го выпуска литературного журнала «Город». Там на 130-и страницах опубликованы воспоминания мамы. Дома по этому поводу устроили маленькое пиршество. Хоть Олег уехал в Казань на выставку, я купил торт, мы почаевничали с мамой и Ириной. Я поздравил маму с первой публикацией, поблагодарил за то, что она откликнулась на мою просьбу написать воспоминания.

У мамы хорошее настроение, она рада выходу публикации, спрашивает, сколько можно взять экземпляров журнала, чтобы подарить знакомым и родственникам.

Папа спит, 19 марта 1986 года

Хотя все это организовано мной, но для меня это удивительно: папа умер считанные месяцы назад, а воспоминания о нем уже напечатаны на бумаге. Словно доказательство, подтверждение мне, Фоме неверующему: да, он умер, всё.