Причалы любви. Книга первая

Огонек усмехнулся, хорошо представив, как берет их с Венькой этот обладатель тенорка под руки и ведет на станцию. Венька, привычно топавший следом, поощрительно предложил:

– А ты отведи. Мы не против.

Тенорок презрительно промолчал.

– Наживут пенсию и портят людям нервы, – торжественно добавил Венька.

Они подошли к Лене и не сговариваясь легли рядом с двух сторон.

– Здравствуйте.

– Вы ставите меня в неловкое положение, – нахмурилась Лена, – нельзя же так, в самом-то деле…

– Здравствуйте, Лена.

– Здравствуйте.

– Что мы натворили?

– Не понимаете? – Лена с упреком взглянула на Огонька, и только теперь он вспомнил, что она замужем. Вот эта женщина, лежащая рядом на песке, читающая какую-то книгу, была замужем. Огонек в это верил с трудом. Лена и образ замужней женщины, с которыми он раньше никогда не сталкивался, не укладывались в его голове. Казалось, она шутит, играет в семейную жизнь и вот-вот признается в этом.

– Огонек, – предупреждающе окликнул Венька, – ты выбрал не тот парашют… С этим можно и не приземлиться.

– А ты мог бы и погулять пока, – огрызнулся Огонек, – не подслушивать чужие разговоры.

– Пожалуйста, – Венька поднялся.

– Знаете, я как-то не представляю вас замужней женщиной, – признался Огонек, – не могу.

– Вам придется с этим смириться, – усмехнулась Лена. – Ваш друг в этом отношении гораздо сообразительнее.

– Может быть, – рассеянно согласился Огонек.

– И что это вам в голову взбрело? – Лена села на песке и с любопытством взглянула на Огонька.

– Что именно?

– Мимо утеса…

– А-а, вы об этом… Просто так. От нечего делать.

– Это заметно

– Да?

– Очень…

– Знаете, Лена, – Огонек тоже сел и задумчиво посмотрел на Амур, – у меня такое чувство, что вы будете моей женой…

– Вот как! – изумленно взглянула на него Лена. – Однако…

– Я верю в предчувствие, Лена, – перебил Огонек, – уже сегодня утром я знал, что встречу вас. Как видите – встретил.

X

В этом месте сопки расступились словно бы для того, чтобы пропустить между собой удивительно светлоструйную речку с не менее удивительным названием – Грустинка. Кто, когда дал ей такое имя – трудно было предположить, но более удачного названия для нее и представить невозможно. Между елово-пихтовыми берегами с тихими плесами и потайными рукавами струила свои воды Грустинка, насквозь пропитанная горными снегами, таежной хвоей и дикими просторами. Кипела Грустинка на перекатах, тревожно и угрюмо рокотала под высоченными заломами, светлопенными струями бросалась на голые гранитные утесы, и так от далеких верховий и до самого устья.

Леденево, поселок лесорубов и охотников-промысловиков, людей суровых и немногословных, был самым приветливым поселком, какие только встречал Славик Сергеев за свою жизнь. Разбросанные вдоль высокого берега дома из прочного кругляка с высокими просторными крылечками, белыми шиферными крышами, многочисленными окнами с резными наличниками, удивительно располагали к себе. Рядом с домами стояли прочные амбары на сваях, ладные баньки по-над Грустинкой, подвесной мост через речку и множество необыкновенно прогонистых моторных лодок на берегу. И речка, и сам поселок с первого взгляда заворожила Славика, и вот уже месяц прошел, а он все не уставал ими любоваться.

– Эвон, милай, дивишься ты чему, – говорила Славику хозяйка, Степанида Петровна, – это ли диво? А вот как в верховья-то попадешь, за Синий Камень, вот там и дивуйся на здоровьечко. Там— то уже есть на что подивоваться.

– Так ведь и здесь красота какая! – не соглашался Славик.

– А ничего не скажу – красота, – кивала узенькой седой головою Степанида Петровна, – мы-то уже пообвыкли, присмотрелись. А только за Синим Камнем все одно краше…

– Да что это такое – Синий Камень?

– Дак камень, и все тут.

– В самом деле, синий?

– Я уже стара, милок, чтобы тебе тут байки сказывать, – осердилась Степанида Петровна.

– Извините, – смутился Славик, – я ведь не в том смысле, что вы… А только Синий Камень… Странно как-то.

– И что это ты, милок, на каждом слове звиненья кладешь. У нас мужика прощения спросить заставить – легче убить… А ты вот заладил одно: звините да звините. Мне твои звинения знаешь как нужны…

– Из… это так, нечаянно.

– Эк, мутно-то как вы живете в городе, – попрекала Степанида Петровна, – вот и даве мимо прошел – звиняешься. А я головой свихнулась в догадках: чего такого случилось?

В первые дни Славик совершенно терялся от строгости и ворчания Степаниды Петровны. Одно время он даже подумывал перебраться в больницу и там дождаться окончания ремонта своей квартиры. Но как-то за ужином, словно угадав его мысли, Степанида Петровна строго сказала:

– Ты вот что, Сергеевич, ворчания мои близко к сердцу не бери. Я-от с детства такая. Вот покойный мой мужик, Семен Арсеньич, переделать не мог, а теперь и подавно не переделаюсь. Горбатого только могила выправит, так и меня вот.

– Да я ничего, – замялся Славик.

– А и я ничего, – неожиданно улыбнулась Степанида Петровна, – к слову пришлось.

Спустя несколько дней он случайно подслушал разговор Степаниды Петровны с внучкой.

– Ты, Тонька, хвостом перед ним поменьше верти, – отчитывала Степанида Петровна внучку, – он парень робкой, уважительной, а ты перед ним, бесстыдница, задом крутишь, ровно на горячую печку упала.

– Да с чего ты это взяла, бабуля? – притворно удивилась Тонька.

– А с того и взяла. Он вечор умываться наладился, а тут и ты следом выперлась, в юбке одной да лифчике. Колька проведает, он уж тебе, шельме, бока пообломает. И поделом.

– Да ведь это случайно получилось, бабуля, честное слово.