Алмазные грани

Летом 1929 года немногочисленная группа советских геологов отправилась на Международный конгресс в Южную Африку. Повод для поездки был крайне важным: на форуме ученые из многих европейских университетов собирались обсудить геологию алмазных месторождений. Исходя из растущих потребностей стратегического сырья партия ВКП(б) и Правительство требовали от геологов решительных усилий в деле поисков, разведки и добычи алмазов.

Задача ставилась по большевистский решительно и бесповоротно, а сроки устанавливались самые жесткие.

В составе группы из СССР были «основные геологические силы». Руководил группой геологов Дмитрий Мушкетов – бывший директор Геологического комитета страны, профессор Ленинградского университета. Вторым по уровню известности и авторитета среди учёных являлся профессор МГУ, член Академии наук Николай Федоровский. Мушкетов пользовался особым авторитетом среди геологов в СССР, ибо достойно продолжал дело своего отца, известнейшего геолога и путешественника Российской Империи Ивана Мушкетова. Авторитет отца был велик, ведь именно он стал известен в мире как проводник нового геофизического направления исследования земных недр и серьезный первопроходец-путешественник.

? Батюшка то Ваш, велик, Дмитрий Иванович! Я ведь слушал его лекции и доклады Владимира Обручева, ? известнейшего его ученика, в Горном институте в Санкт-Петербурге. Великих познаний был человек и автор серьезных научных теорий! А как говорил! Как образно излагал свои мысли, какие приводил примеры из обширнейших поездок по Джунгарии, Уралу, Кавказу. Во многом именно его лекции и стали для меня проводником в геологическую науку. Прям-таки чуял сердцем, ? желаю быть похожим на него, ? излагал своё отношение к отцу Мушкетова Федоровский в долгих вечерних беседах в поездке.

? Да уж, Николай Михайлович, согласен с Вами. Батенька был крепок! Казак с Хопра! На коне держался как заправский наездник!

Рассказывал батенька, как попал он со своим отрядом в Джунгарии чуть ли ни в плен к киргизам. Князек местный взялся чего-то требовать от них, ругался, размахивал нагайкой и демонстрировал удаль наездника – всё норовил налететь на отца и его мерина на своём скакуне, смять, напугать. Но отец был крепок – как только ему это надоело, ухватил князька за шиворот и сдернул с коня как куклу, только сапожки со шпорами мелькнули. Уронил князя и тут же с местными установился мир, и принимали русских киргизы в своём аиле долго и обильно.

А в науку шагнул отец так легко и естественно, что могло показаться, что из потомственных интеллигентов, людей научного круга. И мне, конечно, другого пути в жизни он не оставил своим примером. Я с ним знаете много, где побывал. Более всего запомнилась поездка на Байкал, где батенька занимался изысканиями под Кругобайкальскую железную дорогу Транссибирской магистрали. Тогда я закончил гимназию и уже готовился в университет. А уж увидев Байкал, тайгу Сибири, горные отроги Саян я не мог принять иного решения, как идти в геологию. Тут правда еще и маменька моя, Екатерина Павловна, способствовала. Она ведь тоже из семьи горняков и геологов. Дядя мой по матушке в то время был директором Горного института. Так, что выбора мне не оставили – ступай, сказали, в Горный на геологию, о чём я, конечно, не сожалею и сделал это абсолютно осознанно.

А что касательно академика Обручева, так я его хорошо знаю, ? он часто у нас бывал в свою бытность студентом и аспирантом у папы. Я даже думал по младости лет, что он наша родня. А когда мне объяснили, что он папин аспирант, так я несколько даже огорчился, ? считал его своим дядей.

? Дмитрий Иванович, а вы читали его книжку, что вышла совсем недавно – «Земля Санникова»? Вот ведь феномен какой, ? взялся писать художественную литературу наш академик.

? Конечно! У меня и подписанный экземпляр имеется лично от Владимира Афанасьевича. Он к нам заходит всегда, когда бывает в Петербурге. Ну, опять я увлекся, ? конечно, в Ленинграде. Как вспомню старые добрые времена, перехожу на прежнее название города нашего.

Что ту скажешь, книжка занятная, но понятно, от чего она появилась. С одной стороны, талант великий у Обручева. Такой знаете широченный спектр знаний и интересов, а с другой, в профессии его несколько поджимают, не дают разворота. Всё поминают власти старые времена, его связи с геологами за рубежом, знание иностранных языков и бог что еще. А интеллект ищет выхода для реализации, и нужно сказать, вышел далеко не худший вариант применения знаний и стремлений. Книга зовет в даль светлую, призывает совершать поступки большие героические, преодолевать трудности. Это конечно всё от геологии, от обострённых чувств экспедиций, от желания делать открытия, от воздуха огромных пространств, когда ветер и солнце в лицо, а впереди ширь необъятная и неведомая.

? Тут я думаю, и батенька ваш поспособствовал своим примером, ? шутка ли известный путешественник, один из немногих, кто золотую Константиновскую медаль Географического императорского общества получил наряду с величайшими первопроходцами мира.

? Не поспоришь. Я вот тоже всё рвусь на примере отца уйти в экспедицию – Сибирь зовёт. Но, беда, ? дела плотно держат. Теперь ученый в геологии больше на чиновника похож: такая порой бюрократия заедает.

? И то верно: c вашей то активностью и занятостью.

Немногочисленная команда русских прибыла к африканскому берегу на пароходе «KuinMeri». Пароход вышел из порта Марселя, в который учёные прибыли из Москвы накануне отплытия поездом. Погуляв по набережной, запечатлелись на фото у местного фотографа с попугаем на плече, и успев осмотреть старинный район города Ле Панье, собор Нотр-Дам де ла Гард, ? отправились далее. Морской маршрут пролегал через Суэцкий канал и уже по Индийскому океану до Дурбана. Конгресс было намечено провести в Претории, но обязательно планировалась поездка и в Кимберли, чтобы на месте проводимых работ геологи, прибывшие на конгресс, могли увидеть крупнейшее месторождение алмазов в мире.

«Большая дыра», ? такое неблагозвучное название получил карьер, отработка которого еще не завершилась, хотя продолжалась уже несколько десятков лет. Многочисленные участники алмазной лихорадки извлекли из глубин карьера самым примитивным и тяжелейшим способом – на своих плечах, десятки миллионов тонн дробленого грунта и камня, что позволило добыть и представить миру две тонны алмазов, среди которых один из крупнейших в мире алмаз чайного цвета «DeBeers» (428,5 карата), а также красивейшие алмазы голубовато-белый «Porter-Rods» (150 карат), оранжево-желтый «Tiffani» (128,5 карата).

Простой расчет показывал, что на единицу веса алмазного сырья приходилось извлекать десять миллионов единиц горной породы.

На конгрессе советские геологи планировали обменяться с коллегами из разных стран опытом поисковых работ алмазов в своем регионе, преимущественно на Урале. Основной же задачей было намерение познакомиться с геологией африканских месторождений, а также с уникальным опытом добычи алмазов из глубокого, как вход в преисподнюю, карьера. В Советском Союзе совсем недавно по решению партийного съезда началась программа индустриализации и стартовала первая пятилетка ускоренного развития. Добыча алмазов в СССР практически не велась и только лишь на Урале отрабатывались небогатые золотоносные россыпи, в которых находили некоторое незначительное количество алмазов, совершенно недостаточных для растущей промышленности. А алмазы были нужны и приходилось тратить золото и добытую с трудом валюту для приобретения алмазов на внешних рынках. Отыскать коренные месторождения на Урале пока не удавалось, хотя такие работы периодически пытались организовать еще до Первой мировой войны. Советские геологи наметили продолжение поисковых работ и в острых дискуссиях пытались найти ответы на волнующие их вопросы: где и каким образом вести поиски алмазов. Именно по этой причине поездка в Южную Африку была крайне важна и одобрена Правительством, а Мушкетов и Федоровский, как два наиболее авторитетных геолога с обширными зарубежными связями, направлялись в далекую страну для поиска ответов на поставленные вопросы. От результатов поездки могло зависеть в каком направлении следует вести широкомасштабные поисковые и геологоразведочные работы. По этому поводу не утихали споры в кабинетах Геологического комитета, в институтах в Москве и Ленинграде, где были сосредоточены основные геологические умы, разворачивающей свои могучие производственные силы страны.

В порту советских геологов встречали знакомый Иноземцева геолог из Англии Джон Бреди со своим слугой из местных.

Бреди был старожил и известный специалист по алмазам Африки. Уже полтора десятка лет Бреди проживал в Кейптауне и взял за правило проводить здесь международные семинары и конференции для геологов из различных уголков планеты, подыскивая спонсоров из наиболее удачливых добытчиков алмазов, а чаще всего в качестве такового выступал, ревнивый ко всему, что связано с алмазами, DeBeers. Работа нынешнего конгресса была посвящена особенностям россыпных залежей алмазов и выявлению коренных источников их происхождения. Бреди был одержим месторождениями алмазов, знал об этом необыкновенном минерале практически все и, затевая конференции, добывал самую свежую информацию от коллег из разных научных школ и уголков мира. В планах Бреди был фундаментальный научный труд по геологии алмазных месторождений, и тематика конгресса способствовала накоплению актуального материала.

Бреди выглядел моложавым, светлолицым блондином с пытливым взглядом и ему можно было дать лет пятьдесят от роду, хотя на самом деле он уже уверенно перешел возрастной рубеж в шестьдесят лет. На нем был одет твидовый костюм коричневого цвета в клетку и широкополая светлая шляпа.

Увидев на трапе корабля Федоровского, Бреди прокричал приветствие и помахал своей шляпой, обозначая себя в толпе:

? Hi! Welcome to Africa, mister Fedorovskiy!

? О! Hello, Бреди, ? откликнулся на приветствие Федоровский, семеня, под тяжестью груза по крутому трапу с парохода на причал: трап слегка раскачивался и спускаться с грузом было непросто.

Федоровский наконец спустился на твердую землю и почувствовал вдруг, как его закачало на ровном покрытии причала. Бреди вероятно ждал этого эффекта и, наблюдая за Федоровским, расхохотался:

? Что господин академик, земля не тверда под ногами?!

Федоровский, впервые ощутив эффект качки, когда после качающейся палубы корабля ступаешь на земную твердь, остановился и опустил на землю тяжелый баул, затем чемодан и растерянно огляделся. По трапу следом спускался профессор Мушкетов и ему было проще ? он был налегке, с одним вместительным саквояжем и ловко сбегал вниз, оглядывая встречающих на причале.

? Знакомьтесь, Бреди, это профессор Дмитрий Мушкетов, в настоящий момент профессор университета, а совсем еще недавно директор Геологического комитета при правительстве. Теперь Дмитрий Иванович мой содокладчик по алмазам Урала.

? О, Мушкетов! Я изучал Ваши материалы по геологии и нахожу их чрезвычайно добротными, ? вежливо улыбаясь, высказался Бреди, припоминая попавшуюся ему статью о находках алмазов в России и особенностях геологического строения Урала.

Слугу Бреди звали Эйван. Это был взрослый мужчина, он стоял в сторонке и с любопытством подростка, внимательно наблюдал за происходящим, оглядывая явно настороженно прибывших из далекой России людей. Это был молодой еще африканец, с курчавой коротко стриженной головой и большими яркими глазами на темном лице. Эйван был одет в парусиновые выцветшие штаны и легкую поношенную рубаху, в сандалетах на босу ногу. Слуга держался почтительно на расстоянии, улыбался и кланялся всем прибывшим, как только они ступали на причал. Отметив, что мистер Бреди встретил своего знакомого, Эйван радостно закивал Федоровскому, обнажив ровный сверкающий ряд белых зубов на фоне совершенно темного лица. Федоровский, отметив внимание африканца к нему, шагнул к Эйвану и протянул ему для приветствия руку. На лице африканца отразился неподдельный испуг, и он с опаской глянул в сторону Бреди. Англичанин, только что мило беседовавший с прибывшими, сверкнул грозно в сторону африканца глазами и что-то проговорил на непонятном диалекте с угрозой в голосе, давая понять, чтобы малый убрался с глаз долой. Эйван опустил глаза и пятясь отступил в тень высокого дерева.

? Вы с ними построже, без панибратства, мистер Федоровский. Разбалуете мне слугу. Если не быть строгими и каждодневно не бить черных по пяткам хлыстом, тут же садятся на шею и ленятся немилосердно.

Федоровский не ответил и, несколько смутившись, только с сожалением подметил свое некоторое разочарование в Бреди.

Конференция шумела два полноценных рабочих дня: ученые спорили, делились мнениями и во время официальных сообщений, и в кулуарах за рюмкой бренди или виски.

Мушкетова избрали вице-председателем конгресса и это была высокая честь, оказанная представителю отечественной геологической науки.

Федоровский и Мушкетов, сменяя друг друга, изложили результаты поисковых работ и констатировали, что коренного месторождения пока не обнаружено в перспективных районах Урала, и это несмотря на то, что добыча алмазов ведется издавна. Тут же в дискуссию включились зарубежные коллеги и отметили, что уральские алмазы очень красивы и высоко ценятся у коллекционеров. Другие добавили, что цену русским алмазам добавляет именно малое число добытых ювелирных камней. Что же касается коренных мест происхождения уральских алмазов, то здесь скорее всего следует учитывать высокую складчатость местности и наличие горной гряды. Вероятно, рассуждали учёные, трубки взрыва с кимберлитовыми гипербазитами просто перемяло и опрокинуло в период формирования Уральских гор, а значит найти месторождения скорее всего не удастся.

? А с чего вы взяли, что алмазы Урала имеют кимберлитовую природу? – возражали, горячась, первым другие геологи, приводя аргументы, что пока нет не единого факта присутствия кимберлита в этом горном районе.

Им вторили третьи, утверждая, что найти кимберлиты, ? достаточно слабые породы, уже не представляется возможным:

? Эти материнские породы просто разрушились в процессе горообразования и выветривания, а кимберлиты, если они и имеются, то спрятаны достаточно глубоко без выхода на поверхность.

В общем после шумной научной дискуссии многие, казалось, вполне ясные до обсуждения проблемы, приобрели характер неразгаданных и еще более запутанных.

После конференции, на которой присутствовало несколько известных ученых-геологов из разных мест планеты, всю компанию повезли на карьер в Кимберли в открытом кузове нанятого грузовика под выгоревшем на солнце тентом, которым были укрыты ряды удобных мягких сидений со спинками. В дороге ветер обдувал живо беседующих между собой участников конгресса, одетых живописно и вполне по-походному, и было всем вполне комфортно – не жарко и свежо под напором встречного воздушного потока.

Дорога вилась по ровной как стол саванне, а округ открывались дальние виды, гнездилища шумных птиц и порой приходилось останавливаться, чтобы пропустить бредущее через дорогу стадо свободно перемещающихся животных. Так добрались до Кимберли.

«Большая дыра» располагалась вблизи города. У самого края карьера лепились бесконечные лачуги простого люда, многие из которых работали здесь же. Домишки, крытые камышом и соломой, наспех обмазанные глиной поверх стен из хвороста, выглядели крайне убого, но было понятно, что в таком жилище люди рождались и умирали, прожив жизнь в ритме отработки «Большой дыры». Ученые-геологи направились через узкие улочки поселка с неказистыми, прилепленными друг другу домами, вдоль сточных канав, мимо людей, чей вид выдавал крайнюю нужду. Группа ученых двигалась мимо голодных ребятишек, что копошились, играя возле жилищ, порой галдели, решая свои детские вопросы и замолкали при виде группы добротно одетых белых господ. Некоторые из детей, наиболее бойкие, тут вскакивали и осмелев, бежали следом, попрошайничая. Наиболее сердобольные стали одаривать мальчиков и увязавшихся за ними девочек кусочками шоколада и мелкими монетами и скоро хвост из желающих получить приз за настойчивость вырос невероятно, а окончательно осмелевшие дети уже не давали прохода без какой-либо подачки.

Бреди тут же вмешался в развитие ситуации и попросил сочувствующих не оказывать знаков внимания, а быстрее и увереннее идти к цели их экскурсии. Сокрушенно покачав головой все согласились с Бреди и теперь уже не обращая внимание на попрошаек, решительно направились вслед за ним.

У одного жилища, сколоченного из грязных досок, у входа, сидел седой изможденный человек с непокрытой головой, хотя солнце уже палило нещадно. Седые короткие курчавые волосы не прикрывали черноты головы, лицо было темным практически до сажи и даже белки глаз казалось от времени также потемнели. Перед ним на земле была расстелена тряпица и разложены старые предметы утвари. Иноземцев оглядел скудный набор товара и отметил цветную железную банку, в которой возможно когда-то были леденцы-монпансье, но теперь сверкали темные, как сгустки крови камни-зерна самого различного размера, несколько зеленых минералов и камешки-кристаллы более светлого оттенка.

? Что это? ? оживился Федоровский, заинтересованно разглядывая минералы.

? Diamant, diamant – забубнил, шамкая беззубым ртом старик, в то же время придерживал настороженно банку темной своей изуродованной рукой-культей, на которой не было пальцев и с опаской снизу-вверх несколько затравленно поглядывая на Федоровского.

? Мистер Бреди, что это за минералы? Не пиропы ли? – обратился Федоровский к англичанину.

? Похоже, что пиропы или, иначе говоря, ? гранаты. Зеленые ? оливины, а те светлые скорее всего подделка под алмаз – стекло или кварц, кальцит. Местные на этом зарабатывают, обманывая приезжих, ведь многие совершенно ничего не понимают в минералах.

? Пожалуй я куплю пиропы и оливины, мне они нужны для коллекции. Как вы считаете, Бреди, стоит того?

? Если вам не жаль денег, берите, только думаю вы сильно переплатите, господин Федоровский. Я вам готов по приезду выделить некоторое количество образцов оливина. Граната у меня нет. Берите, ведь если глянуть иначе, как бы, с другой стороны, ? такая покупка может быть памятной для вас, да и образцы лишними не будут. Эти камни отсюда из карьера подняты, так сказать, ? с места событий.