Что есть истина

Все действительное содержит внутри себя противоположные определения, которые дает рассудок. Познание, точнее, разумное постижение предмета в понятиях означает именно осознание его как конкретного единства противоположных определений. Основу понимания, основу понятия составляет единство различенных (противоположных) определений, данных посредством мыслей.

Наше понимание понятия предмета развивается вследствие собственной природы понятия, включающей в себя противоречие между простотой определений мысли и наличием у предмета различных свойств, их соотношением и взаимосвязью, в конечном счете, их единством в предмете.

Мышление свободно, если оно находится у самого себя, не в конечном субъекте, а в для-себя-бытии, т. е. когда оно использует понятия, которые не могут быть подвергнуты изменению воздействием извне. Мыслить – значит: во-первых, определять предметное, единичность вещей природы, находящихся в чувственном сознании, как всеобщее, как объективную мысль; во-вторых, познавая и зная объективное, всеобщее, оставаться по отношению к нему на точке зрения предметности. Мышление остается вполне соответствующим предмету, если мы не вмешиваемся и не искажаем понятие о предмете своими субъективными представлениями и случайно приходящими на ум догадками. В истине предмет существует для меня как само по себе сущее, свободное, и я есть для себя без субъективности, и точно так же этот предмет не есть воображаемый, лишь мною сделанный предмет, а внутри себя всеобщий.

В формировании сознания, в новом знании о чем-либо мышлением необходимо определяются различия, а в отношения различий вносится порядок. Лишь то, что вполне определено, есть в тоже время понятное и годное для того, чтобы быть изученным и стать достоянием каждого.

Если определения мышления заключают в себе противоположность, то есть если они носят конечный характер, то они не соответствуют истине, абсолютно сущей в себе и для себя, и тогда истина остается чуждой мышлению. Мышление, порождающее лишь конечные определения и движущееся в них, называется рассудком. Конечность рассудочных определений мысли должна быть понимаема двояким образом. Эта конечность может состоять, во-первых, в том, что определения мысли только субъективны и всегда имеют противоположность в объективном. Во-вторых, – в том, что определения мысли, как имеющие ограниченное содержание, остаются противоположными как друг другу, так и еще более – абсолютному и истинному.

Рассудок есть форма сознания, в которой мышлением фиксируется определенность и изолированность от другой определенности того же самого объекта. Деятельность рассудка состоит в том, что она сообщает своему содержанию форму всеобщности, и всеобщее, как его понимает рассудок, есть некоторое абстрактно-всеобщее, которое фиксируется в противоположность особенному, но благодаря этому само, в свою очередь, тоже оказывается особенным. Так как рассудок действует разделяющим и абстрагирующим образом, то он, следовательно, представляет собою противоположность непосредственному созерцанию и чувству, которые всецело имеют дело с конкретным для себя содержанием и остаются при нем. Рассудок устанавливает противоположности. В рассудочном мышлении заключено противоречие: определенность объекта зафиксирована и изолирована от другой определенности. Эта фиксация является моментом, ограничивающим развитие понятия, а в своей крайности и переход от одной определенности к другой, следовательно, в свое иное – свою противоположность. Дальше установления противоположности рассудок не идет. Дальнейшее движение возможно только при решимости сознания способствовать переходу в содержащуюся в понятии противоположность. При этом рассудок уступает разуму – другой форме сознания и соответствующему ему мышлению. Этот диалектический момент мышления выводит сознание за пределы рассудочного. Постижение единства определений, единства в их противоположности приводит к положительному результату движения мысли.

Г. В. Ф. Гегель, давая логическую характеристику мышления, выделяет следующие три стороны всякого логически реального: а) абстрактную, или рассудочную, б) диалектическую, или отрицательно-разумную, с) спекулятивную, или положительно-разумную.

Эти три стороны надо рассматривать в качестве моментов любой логически-реальной конструкции, т. е. любого понятия и всего истинного вообще.

В познании эти моменты (стороны) могут выступать отдельно, но при этом, например, диалектический момент, взятый сам по себе, отдельно от рассудка, выступает, в особенности в научных понятиях, как скептицизм; в нем результатом мышления является голое отрицание. Скептицизм, несомненно, находит себе применение против конечного рассудочного сознания и мышления. Но скептицизм выступает и против разумного мышления. Способ действия скептицизма в опровержении разумных положений состоит вообще в том, что скептицизм превращает разумное в нечто определенное, т. е. всегда привносит в разумное некое конечное определение мысли или некое понятие отношения, которого вовсе нет в разумном. Затем скептицизм аргументирует против этого определения или понятия. Скептицизм сначала ложно понимает разумное, а затем опровергает его.

Диалектика выявляет подлинную природу определений рассудка как односторонних, конечных и ограниченных, т. е. отрицающих самих себя. Так Платон в своих диалогах берет все определенное и раскрывает, что оно, к сожалению, само разлагает себя, а дальше Платон не идет. Это отрицательная диалектика, которая абсолютно бессодержательна. Она указывает лишь на то, что все ограниченное конечное гибнет, обнаруживает, что конечное не истинно. Истина же остается без всякого определения. Сущность всего конечного состоит в том, что оно само себя снимает, так как размышление переступает пределы изолированной определенности, приводит ее в соотношение с другими определенностями, благодаря чему эта определенность полагается в некоторой связи, но сохраняет свою прежнюю изолированную значимость. Только диалектика разумного мышления есть основа развертывания, движения мышления и представляет собой принцип, вносящий в содержание логического мышления имманентную связь и необходимость.

Различают аналитический, синтетический и диалектический методы познания.

Аналитическое познание исходит из понятия (целого) и развивает многообразие содержащихся в нем простых определений.

Синтетическое познание развивает определение понятия (целого) из определенного отношения различных определений.

Диалектическое познание – это столь же синтетический, сколь и аналитический метод познания, в котором первоначально всеобщее определяет себя из себя самого как другое по отношению к себе.

Диалектический момент является принципом всякого движения, всякой жизни и всякой деятельности в действительности. Он выводит за пределы рассудочного момента, возвышает над конечным образованием (определением, объектом), которое, строго говоря, ограничивается не только извне, а снимается посредством своей собственной природы и переходит в другое. Если чуждое понятию рассмотрение не идет дальше внешнего отношения противоположностей, изолирует их и оставляет их как прочные предпосылки, то, наоборот, понятие движет ими и выявляет их диалектику.

Так, например, смерть человека рассматривают как свойство человеческой жизни. Но истинное понимание состоит в том, что жизнь, как таковая носит в себе зародыш смерти, и что вообще конечное противоречит себе внутри себя и, вследствие этого, снимает себя.

Диалектика ставит себе целью рассматривать вещи в себе и для себя, т. е. согласно их собственной природе. Тогда и обнаруживается конечность односторонних, а поэтому и абстрактных определений рассудка. Не только в философском, в каждом обыденном сознании и во всеобщем опыте мы находим, что всякое абстрактное определение рассудка, взятое лишь таким, каким оно само себя выдает, непосредственно переходит в свою противоположность, и все, что нас окружает, может быть рассматриваемо диалектично. Мы знаем, что все конечное, вместо того, чтобы быть неподвижным и окончательным, наоборот, изменчиво и преходяще, а это и есть не что иное, как диалектика конечного, которое должно выйти за пределы того, что оно есть непосредственно, и перейти в свою противоположность. Отрицательное, получающееся как результат диалектики, именно потому, что оно представляет собою результат, есть вместе с тем и положительное, так как содержит в себе, как снятое, то, из чего оно происходит, и не существует без последнего. Это составляет основное определения третьей стороны логического, а именно спекулятивного или положительно-разумного момента.

Спекулятивный, или положительно-разумный момент (сторона) логического постигает единство определений в их противоположности и приводит к положительному результату движения логически-реальной конструкции. Это единство определений, хотя оно есть нечто мысленное и притом абстрактное, есть также конкретное, потому что это не простое, формальное единство, а единство различенных определений. Спекулятивное по своему истинному значению есть то, что содержит в себе снятыми те противоположности, дальше которых рассудок не идет. Спекулятивное или разумное, следовательно, содержит в себе также противоположность между субъективным и объективным и именно поэтому представляет собой конкретное и целое. Разумное содержание, содержащее в себе объективное и субъективное, не может быть выражено в одностороннем суждении, потому что в их единстве они не только тождественны, но и различны. Разумное, истинное понятие, таким образом, показывает себя опосредованным через себя и самим собою и, следовательно, вместе с тем непосредственным.

Названные выше стороны логического мышления и истинного понятия, соответствуют трем ступеням (моментам) развития, проявления одного всеобщего диалектического закона отрицательности.

Действительно может развиваться и действительно развивается только конкретное единство бытия и мышления. Потому что всякая иная реальность, всякое иное существование, всякая другая особенная формация природы и духа, не говоря про конечное единичное существование, проявление природы, общества и мышления, представляют собой лишь развитие, но не саморазвитие. Действительное, истинное, подлинное развитие есть лишь там, где есть саморазвитие. Но именно только конкретно-всеобщее единство бытия и мышления и есть самоопределение вследствие своей абсолютной отрицательности. Значит, когда мы в повседневном нашем сознании говорим о развитии и при этом показываем конечные формы существования, это лишь формы проявления развития. Постижение единства мышления и бытия есть основная идея философии.

В первом моменте диалектического закона отрицания непосредственно-всеобщее переходит в свое иное, становится иным или одна определенность предмета снимается другой, т. е. выступает отрицательное через свое иное или другую определенность. Это первое отрицание. Непосредственное исчезло в ином, но это иное есть не пустое отрицательное, а иное первого, отрицательное непосредственного; оно, следовательно, определено как опосредствованное, – вообще содержит внутри себя определение первого. В этом состоит диалектический момент непосредственного. Тем самым первое по существу своему также удержано и сохранено в ином. – Удержание положительного в результате изменения первоначального содержания (непосредственного) является самым важным в познании, основанном на разуме. В то же время, достаточно лишь простейшей рефлексии, чтобы убедиться в абсолютной истинности и необходимости этого требования. Этот переход обычно связывают исключительно с переходом количества в качество и обратно. Связывание этого перехода с переходом количества в качество или, наоборот, ограничение его исключительно этой формой определенности есть деятельность рассудочного абстрагирования и произвола.

Во втором моменте иное, содержащее в себе первый момент, но уже как конкретное отношение непосредственно-всеобщего и иного или отношение одной определенности и другой определенности, становится другим иным или другой определенностью. Но поскольку первое содержится в нем в процессе движения, постольку второй момент есть иное своего иного. Поэтому второй момент есть отрицательное самого отрицательного. Отрицательное отношение к себе самому есть отношение рефлексии. Во втором моменте выступает противоречие между двумя противоположностями. Здесь уже нет перехода в иное и не может быть, потому что выступила различенность определенностей в непосредственно-всеобщем. Во втором моменте вследствие различенности, вследствие рефлексии, вследствие уже не непосредственной, а рефлективной определенности имеет место уже не переход, а, строго говоря, видимость в своем ином. Диалектический момент второго момента состоит в полагании содержащегося в нем единства – наличия противоположных определений в пределах одного соотношения – противоречивого содержания.

Рассудочное (формальное) возводит в закон тождество, низводит противоречивое содержание, которое оно имеет перед собой, в сферу представления, в пространство и время, в которых противоречивые моменты удерживаются одно от другого в рядоположенности и последовательности и, таким образом, выступают перед сознанием без взаимного соприкосновения. Рассудок считает, что имеет право на основании этого заявить, что противоречие немыслимо; на самом же деле мышление противоречия есть существенный момент понятия. Рассудочное мышление фактически и мыслит противоречие, но закрывает на него глаза и переходит от него к абстрактному отрицанию.

Видимость в своем ином и преподносят нам как единство и борьбу противоположностей. Но это не так. Действительная диалектика сущности – явления состоит в том, что сущность в себе самой как момент должна быть в единстве со своим явлением и отношением к себе как к явлению, но и явление в отношении к себе самому должно быть отношением явления к своей сущности. Только за счет этого имеется видимость сущности явления и явления сущности. Где здесь борьба противоположностей? Здесь дело не в борьбе, а едином основании моментов рефлексии.

Рассмотренная отрицательность – момент отрицательного соотношения с собой составляет источник всякой деятельности, живого и духовного самодвижения. Все истинное, субстанциональное имеет ее в самом себе. Единственно лишь на этом отрицательным соотношением с собой основывается снятие противоположности между понятием и реальностью и их единство, которое есть истина. Единство определенности бытия и понятия есть истина.

В третьем моменте из-за взаимодействия противоположностей или из-за проникновения одного в другое выступает иное своего иного или новая определенность. Это происходит в результате преодоления рефлексии мышлением. Иное своего иного или новая определенность есть результат опосредствования – достижения мышлением единства противоположностей. В третьем моменте рефлексия, вследствие развития собственной определенности, есть снятие себя, как рефлексии и, значит, восстановление непосредственного и есть результат некоторой опосредствованности. Снятие противоречия есть восстановление первой непосредственности, простой всеобщности; ибо иное иного, отрицательное отрицательного непосредственно есть положительное, тождественное, всеобщее.

Диалектический момент появляется в троичности определений, так как третье есть единство двух первых определений, а они, будучи разными, могут находиться в единстве только как снятые.

Основные моменты развития всеобщего единства бытия и мышления есть движение от непосредственного всеобщего через рефлексию к непосредственности этого же единства. Мы получаем, что развитие всеобщих моментов всеобщего содержания бытия и мышления есть настоящий, подлинный процесс отрицания отрицания, не выходящий из определенности самого всеобщего, то есть процесс в самом едином. Прав был Платон, считавший, что философское познание должно следовать исключительно всеобщей природе вещей и лишь определенность самого всеобщего как простого соотношения с собой выявлять в форме мышления. Всеобщая природа вещей есть то высшее, до чего вообще доходит истинное познание.

Одной из значимых в жизни и распространенных форм сознания является представление. Рассмотрим его противоречивость и неистинность.

У представления два основных момента: чувственное определение, от которого оно не может избавиться в определении субстанционального содержания, и неопределенная субстанция содержания. Представление относит любое, случайное чувственное определение к непосредственной или абстрактной субстанции чего-либо. Представление есть единство этих двух моментов, и есть противоречие, которое представление не знает. Так как представление не может обойтись без своих основных моментов, то для него противоречия нет. Именно поэтому представление оказывается самым распространенным и единственным способом духовной жизни. Между определениями представления нет никакой связи, одно определение безразлично к другому. Они не противоречат друг другу.

Как только мы начинаем мыслить хоть одно чувственное определение субстанционального содержания представления, оно сразу оказывается различенным в себе самом. Вместо абстракции чувственного определения мы сразу получаем определение хоть и чувственное, но уже определенное в нем самом. Тогда хоть немного начинает проясняться, откуда и почему эти чувственные определения существуют друг возле друга и относятся к одной и той же субстанции. Абстракция и случайность чувственных определений впервые начинают сниматься в представлении через первый шаг к деятельности разумного мышления.

Разумное мышление начинается с того, что осознается противоречие, во-первых, каждого чувственного определения субстанционального содержания внутри него и между ними и, во-вторых, противоречие между каждым чувственным определением и субстанцией. И, наконец, здесь выступает третий момент: в связи с этими двумя моментами осознается противоречие чувственных определений как таковых и самой субстанции как содержания, несоответствие чувственных определений вообще субстанциональности содержания. Вот в этом и состоит суть. Охватить все три момента значит понять, что такое представление как способ познания. За счет знания этих трех моментов и связи их мы впервые начинаем понимать представление. Если мы ничего еще не сделали, не двинулись в том направлении, чтобы начать понимать противоречие способа представления, мы никакого отношения к разумно мыслящим существам не имеем. Разумность наша начинается с осознания противоречия представления.

Если христианское представление говорит, что есть триединый бог, то, как представление их соединяет? “Есть бог-отец, бог-сын, бог-дух”. Эти определения прямо взяты из чувственного мира и возводятся в форму всеобщности. Буквально мы не должны рассудочно это понимать, это всего лишь аналогия. То есть в чувственном мире, в конечных вещах и явлениях вот такие-то отношения являются подобием того, что мы говорим о всеобщем субстанциональном содержании. Но отправляться нужно от чувственной определенности. Равнодушие существования трех моментов одного бога уже заставляет нас размышлять над этой “премудростью”. Пусть это – три самостоятельных момента, непонятно пока даже, какой из них главный. То ли отец главный, тогда непонятно, зачем сын. Если главный сын как что-то действительное, в чем получает реальность отец, тогда зачем дух? Если дух – зачем отец и сын? Вывод получается простой: в представлении эти три момента совершенно не определены по значению. Каково соотношение трех моментов? Оставаясь в пределах способа представления, окончательно дать ответ невозможно: все три момента оказываются одновременно и главными, и второстепенными. Философия не хочет довольствоваться неопределенностью этих моментов, этих определений содержания представления потому, что не хочет довольствоваться неопределенностью самой субстанции, сущности. Взгляд философии прост: там, где сущность абстрактна, неопределенна в себе самой, она – не сущность, а всего лишь явление. Когда мы ставим вопрос, какова сущность чего-то, то это что-то предполагается для представления как нечто чувственно определенное. А когда мы хотим получить ответ, нам подсовывается какая-то абстракция вместо сущности, и получается какая-то абстрактная сущность, А=А. Ведь она еще при этом должна быть именно сущностью этой конкретной чувственной определенности! Абстрактная сущность должна быть сущностью чего-то определенного? Это составляет противоречивое в самом себе содержание любой религии и в том числе христианской. Это содержание бессмысленно. Все спекуляции о понятии христианского “триединства”, как проявления сущности бога для людей в трех ипостасях, о мировом духе, как единой всеобщей сущности в себе и для себя, бессмысленны. Между абстрактной сущностью и самой жалкой чувственно определенной реальностью различий нет. Это лишь воображаемая сущность, ее нет вовсе, потому что такая сущность сразу поглощается самой определенностью реальности. Раз уж реальность обладает в себе чувственной определенностью, тем в большей степени сущность бога должна обладать в себе самой этой определенностью. Сущность – это не уничтожение определенности чувственного мира, а всестороннее, абсолютное, всеобщее развитие определенности чувственного мира, и в этом состоит отрицание этого чувственного мира. В этой связи находятся и драматические явления в жизни, которые означают самоотрицание содержания духовного бытия (сознания и мышления) при столкновении особенных рассудочных определений с чувственными интересами и представлениями, их умирание, гибель и рождение реальной сущности, начала разумного бытия духа.

Для обыденного сознания основой учения о счастье является удовлетворение влечений. Но это отношение есть зависимость, определяемая природой человека и, следовательно, в ней нет свободы.

Несколько слов о материализме и материи. Материализм признает истинно объективным материю – бытие объектов, воспринимаемое чувствами. Для всех форм материализма материя есть конечная форма существования. Такая материя постоянно возникает и исчезает. То есть, материи как вечной нет – материя всегда есть положенная и снятая. Тем не менее, она является необходимой, потому что это – сфера наличного бытия. Значит, если материя и имеется, то не благодаря тому, что она причина себя самой, а потому, что она положена вечным единством природы и духа, бытия и мышления. Этот истинный взгляд и истинное понимание материи развил Платон. Всеобщее (а не каждую вещь, как учит диамат) он называл идеей. Оно никогда не могло бы быть, если бы материя с необходимостью не была иным этой идеи. Значит, всеобщее существует через свою собственную определенность, вот этой-то определенностью и является материя. Поэтому можно сказать: материя есть всего лишь содержание. Но этой материи не хватает всеобщей формы, потому что материя всегда существует для современного эмпиризма (материализма) как особенная форма. Заявления, что материя сама в себе содержит всякие способности, возможности самодвижения, саморазвития и т.д. – это все из области предположений и теорий, исследований этого нет! Это – желание придать характер абсолютности как раз конечному существованию. То материя объявляется сферой существования конечных чувственных образований, то – потусторонней абстракцией. А то еще материя есть философская категория в голове для названия того, что ощущается. Почему так происходит? Потому, что все вместе взятые исторические формы материализма никогда не исследовали единства бытия и мышления, никогда не исследовали всеобщего содержания вселенной. Если они не исследовали всеобщего содержания, то откуда же эти формы эмпиризма возьмут всеобщую форму?

Подчеркивая взаимосвязь трех сторон мышления, Гегель рассматривает возможность, когда мышление или сознание ограничено рассудочной стороной. Рассудочное мышление не гибко, оно односторонне. Оно в своей последовательности ведет к гибельным и разрушительным результатам, когда блокирует развитие противоречия в мышлении и сознании и доступ к истине. В политической и общественной жизни, в жизни отдельного человека мы наблюдаем, как часто такое блокирование развития противоречия, основанное на рассудочном одностороннем определении, используется для обоснования “законности” интересов некоторых государств и групп, отдельного человека и с целью воздействия на сознание и мышление людей, на принятие вследствие этого ошибочных решений.

Например, уверенность в своей божественной избранности иудеев, которая якобы дает им право управлять миром и рассматривать другие народы в качестве слуг или дикарей, отбирать и накапливать богатства и ресурсы им не принадлежащие, основана исключительно на представлении и рассудке. Эта уверенность в избранности в завуалированной форме внедрена в сознание народа США. США – государство, основанное иудеями и масонами. Идеологией иудеев определяется стремление США к однополярному политическому устройству мира, глобализации и к противостоянию с другими государствами и народами, не согласными с этими устремлениями. США после второй мировой войны для контроля над государствами сохранило оккупационный режим в Европе и Японии, разместив в них несколько сот военных баз, а во всем мире их размещено более восьмисот. США руководствуется принципом – “разделяй и властвуй”; разрушают политическую и экономическую систему государств, проводящих независимую от США политику. Один из идеологов американской внешней политики З. Бжезинский в своей книге “Великая Шахматная доска” писал: “… три великие обязанности имперской геостратегии заключаются: в предотвращении сговора между вассалами и сохранении их зависимости от общей безопасности; сохранении покорности данников и обеспечении их защиты; в недопущении объединения варваров”. Государствам с небольшими территориями и населением практически невозможно противостоять коалиции бандитских государств во главе с США. Экстремистская, террористическая, фашистская, грабительская деятельность США и их сателлитов проводится под лживыми лозунгами демократизации и распространения “истинных” ценностей, борьбы с терроризмом и сепаратизмом.

Фашизмом Бенито Муссолини называл слияние государственной и корпоративной власти – власти “избранных” над всеми.

В самих США сформирована система утонченного рабства: шаг в сторону из рамок ценностей иудейско-масонской цивилизации означает для американца потерю общественного положения, денег, карьеры.

Противоречия, возникающие и основанные на рассудочном мышлении, на представлении и вере, могут иметь разрушительный характер.

Нам приходится быть свидетелями того, что кучка политиков, иудеев-ростовщиков принимают дикие, возмутительные решения, определяющие изменение жизни миллионов людей, и вынуждают силой им следовать. Отмечу, что именно иудейская элита России мечтает о развале и разделе России и уверено заявляет, что со временем это произойдет.

Свободный выбор народа должен стать основной нормой международного права. Но свой выбор, свою свободу народ должен быть способным отстоять и защитить от внешних и внутренних посягательств. При этом важнейшими условиями независимости являются размер территории, количество населения, обеспеченность природными ресурсами, уровень образования, развития науки и технологий, высокая нравственность народа.

Современное иудейское устройство мира таково, что всегда находятся желающие жить за счет порабощения и ограбления других людей и народов. Грабительские цели и действия США, враждебные всему человечеству, не встречающие противодействия со стороны других стран, обусловливают доминирование США и объясняют их стремление к такому доминированию. Заявления иудейского руководства США, что они так хорошо живут благодаря превосходству “демократического” устройства своего государства – наглое лицемерие и ложь империалистов, живущих за счет грабежа народов и ресурсов других стран.

Исторический кризис может развиваться и разрешаться в разных направлениях, в том числе опасных и трудных в смысле новизны положений. Необходима воля и осознание противоречий, целеустремленная деятельность людей, сила духа для преодоления этих трудностей, в том числе, для преодоления ситуации отчуждения, созданной окостенелостью рассудка, и разрушения иллюзий нормальности, стабильности и непрерывности. Для понимания того, что происходит в мире и что может произойти, прежде всего, каждый человек должен начать мыслить самостоятельно и развивать свое мышление. Развитие мышления и сознания может казаться чем-то таким, без чего можно обойтись, может казаться не необходимым. Но весь вопрос в том, что мы называем необходимым. Если у человека возникло желание освободиться от безразличного прозябания своего существования естественной животной жизнью, если у него возникла потребность избавиться в своей жизни от ее направленности на единичное преуспевание, тогда он приходит к пониманию необходимости развивать свое мышление. Только тогда он способен понять, что образовался огромный разрыв между духовными знаниями человечества и дикостью действительности в своей жизни, в жизни других людей и целых народов.

По способности конкретного человека разумно разрешать противоречия в своей жизни можно установить критерий оценки развития его мышления и сознания. По способности государственных властей разумно разрешать внутренние и внешние противоречия, по способности руководителей действовать в интересах собственного народа, решать противоречия с другими народами, не ставить народ, выбравший эту власть, в зависимость от кого бы то ни было, можно сделать вывод о пригодности власти. Основой действительного народовластия является ответственность власти перед народом. Это требование гражданского общества должно быть в Конституции. Порядок досрочного переизбрания власти, при её неспособности работать в интересах народа, также должен быть установлен в Конституции.

Выяснение ложны или истинны взгляды, опровержение каких-либо взглядов или системы представлений должно проводиться с позиции развернутости до их целостности. Это означает проведение анализа их соответствия указанному выше Гегелем требованию к истинности любой логически-реальной конструкции или понятия. При этом анализе может быть найдена более высокая ступень понимания. Как высшее она должна скорее содержать внутри себя низшее. Это не должно быть мнение или субъективный произвольный способ представления и мысль того или иного индивида: я могу иметь такое-то мнение, а другой может иметь совершенно другое мнение. Убеждение, полученное на основании чувства, чаяния, созерцания и т д., на субъективных основаниях, на особенности субъекта, есть мнение. Заявления: “я так думаю” или “это мое мнение” – бессмысленно и глупо использовать в качестве аргумента в пользу истинности высказанного взгляда или представления. Мнение не есть внутри себя всеобщая, сама по себе сущая мысль. Собеседники или ведущие программ по обсуждению каких-либо вопросов понимают, что никакого обсуждения и не происходит, – у них одинаковая реакция и на откровенную ложь и на продуманные, соответствующие реальности заявления – “это только ваше мнение!”. Совсем другое отношение у чиновников к заявлениям Президента или какого-нибудь высокопоставленного руководителя. Мы становимся постоянными свидетелями своеобразной формы холопства подчиненных, повторяющих без конца то, что сказал вышестоящий начальник без обоснования, без указания внутренних и внешних причин, без понятия. Но ведь повторение того, что сказал начальник, не предназначено для обсуждений и размышлений, даже если сказанное – полная чушь. В этом мы часто убеждаемся по результатам деятельности и власти, и чиновников. Что можно сказать о таком чиновнике, у которого мышление развилось по чьему-то мышлению или указанию. У него есть что-нибудь в своей голове? И чем больше отсутствует, тем он “адекватнее”, тем он более управляем, тем больше он подходит для власти, тем больше почестей такому типу.

Истина как мысль, определенная в себе, познается лишь посредством работы мысли. Мы познаем истинное не во внешне чувственном, не в интеллектуальном созерцании, не просто, без всякого труда, а лишь постольку, поскольку мы размышляем.

Опровержение противоположной стороны не должно идти извне, т. е. не должно исходить из допущений, которые находятся вне опровергаемого взгляда, мнения или системы и которым они не соответствуют.

При этом нужно исходить из признания безусловной свободы и самостоятельности сознающего себя субъекта. С этой точки зрения мышление должно изменить определения, при которых опровергаемые взгляды противоречат другим.

Истинное опровержение должно вникнуть в то, что составляет сильную сторону противника, и поставить себя в сферу действия этой силы: нападать же на него и одерживать над ним верх там, где его нет, не помогает сути дела. Именно уяснение того, что предполагается известным той и другой стороне, единственно только и делает возможным соглашение и взаимное понимание. Поэтому точка зрения противника признается существенной и необходимой, и эту точку зрения поднимают до более высокой, исходя из нее самой.