В ТЕЛЕ ВРЕМЕНИ
Кто-то хочет хныкать
Кто-то хочет плакать
Повод есть конечно
А я не хочу
В белых тапках
В большой зале
Неподвижно в вальсе
Сам с собой верчусь
Танец не прощает
Если плёнка рвется
В этом кинозале
Сразу дают свет
Всем объёмом время
Вертится на ножке
В этом теле все мы
Вот такой сюжет
Это бесконечность
Игры затевает
И единым мигом
Сквозь слезу блестит
И сухим и острым
Безответным взглядом
В тишину той залы
Кто-то не поверит
А она глядит
«Бабушка говорила…»
Бабушка говорила:
«Раз позабыла – значит не важно».
А потом выжила из ума.
И помнила только, что
Витю убили.
Или Витю беспомощного забрали в плен и мучают.
Она была уверена, что я ей сын, а не внук.
И кого как звать,
Не помнила.
«идут осенние дожди…»
идут осенние дожди
и портится погода
теплу сказали
подожди,
придет весна через полгода
а я ждать столько не могу
мне надо счастья
чувства человечьего
хоть на день
на минуту
хоть в стогу
а можно и солидней
вечного.
1971
«А выжив оттуда, откуда не знаю…»
А выжив оттуда, откуда не знаю,
Ах нет, там не плохо, не знаю и хорошо ль,
Стараюсь понять простыми словами,
Что ж это, всё-таки, такое?
Наверняка тем, кто ест грибы и курит кальяны,
Это желанье известно, а не один только кайф.
А лучше всех это чувство знают
Закрытые в сумасшедших домах.
Не все же они косят от долгов и армии,
Есть же боги, наполеоны, гиганты —
Я встречал на улицах и тех и других и дружил.
И у них тоже у каждого свой мир.
А клубятся тела неотмаянных мною душ,
Словно Гаргантюа у Гюстава Доре,
Или Лотрековый Мулен Руж,
Или складки и линии у дерева на коре.
«Сквозь телевату пробиваясь…»
Сквозь телевату пробиваясь
Слова в ушах гудят набатом
Гул существует не рождаясь
То гул Вселенной
БАРОН МЮНХГАУЗЕН
когда назвали куйбышев самарой
заполнив шумом публики мой двор
отняв тот запах мой родной и старый
пустив его на дух на славу на позор
я спрятал память далеко под лавку
и заиграл по правилам игры