Вызов принят. Невероятные истории спасения, рассказанные российскими врачами

Пока я мысленно перебирал все известные мне и подходящие под симптомы диагнозы – от острого приступа панкреатита или гастрита, до прободения язвы и ишемии кишечника, вплоть до мезентериального тромбоза – жена пациента охала и хлопотала рядом. Из её причитаний я узнал, что больной буквально месяц назад вернулся из санатория, а для получения путёвки и курортной карты проходил ряд обследований в своей ведомственной поликлинике – и УЗИ, и гастроскопию, и колоноскопию. Эта информация отодвигала на второй план заболевания ЖКТ, прободение язвы или ишемия кишечника становились менее вероятными. Что же тогда на первом плане? – понемногу я начал впадать в ступор.

– А что за санаторий? – спросил я ее, просто чтобы что-то спросить.

– Кардиологический, в Переделкино.

В моей голове что-то щёлкнуло и заклинившие было шарики и ролики закрутились с удвоенной скоростью. «Так, ИБС в анамнезе… Что ещё?» Память услужливо подбрасывала истории, услышанные в разное время от доктора Сомова об атипичных формах инфаркта миокарда. «Абдоминальный инфаркт! – с неожиданной для самого себя уверенностью констатировал я. – Сейчас бы снять ЭКГ, всё сразу стало бы на место».

Однако кардиографа у меня в машине не было – в те времена далеко не каждая бригада ими оснащалась, что уж говорить о фельдшерской, да по вызову на «пищевое отравление». Я решил ещё раз, более тщательно, послушать сердце пациента. Аускультация, скорее, подтверждала мой диагноз – сердечные тоны приглушены, с периодическим нарушением ритма.

ОТ БЫСТРОЙ И ТОЧНОЙ ПОСТАНОВКИ ДИАГНОЗА

ВРАЧОМ СКОРОЙ ПОМОЩИ

ЗАВИСЯТ ЖИЗНЬ И ЗДОРОВЬЕ ПАЦИЕНТА.

ВСЕГДА.

Решив не пугать раньше времени больного и его жену, я не стал говорить вслух о своих предположениях, переведя разговор на лекарства, которые он принимал с момента появления болей. Ответ – но-шпа и альмагель. Дал ему разжевать полтаблетки аспирина в качестве антиагреганта, чуть позже – нитроглицерин под язык. Больного в любом случае нужно было срочно госпитализировать, и мы с Володей – мой водитель, он же санитар – стали думать, как транспортировать его до машины: носилки в лифт не помещались, стало быть, нам предстояло нести пациента на руках по лестнице с 6-го этажа. Дядечка, как я уже говорил, был довольно грузным, и Володя пошёл по квартирам искать подмогу, пока супруга пациента собирала того в больницу.

У одного соседа оказалось в наличии инвалидное кресло.

– Можете сидеть? – спросил я больного. – Боль не усиливается при изменении позы?

– Могу, – подтвердил тот и, приподнявшись, сел на кровати. – Так, вроде, даже чуть легче.

Дав ещё таблетку нитроглицерина, мы довезли мужчину до машины, переложили на каталку. Водителю я велел связаться по радио с диспетчером и вызвать реанимационную бригаду, а сам ещё раз измерил давление. Результат подтверждал мои худшие опасения – давление падало, особенно сердечное, 90/40. Заметив, что больному стало тяжело дышать, подключил кислород. На некоторое время это помогло, но затем он ещё сильнее побледнел, можно сказать, посерел, а на его лице выступил холодный пот.

– Кардиогенный шок, – сообщил я на подстанцию через водителя. – Где там бригада Сомова, едут?

Рассчитав дозировку и собрав капельницу с допамином, я уже готовился ввести иглу в вену пациента, но в этот момент он потерял сознание. Пульс на сонной артерии не прощупывался.

– Передай Аркадичу, у нас остановка сердца, – крикнул я водителю. – И давай живо ко мне, будем качать.

Дефибриллятора у нас тоже не было, поэтому надежда оставалась только на собственные руки. Выполнив, как учили, прекардиальный удар, увы, безрезультатно, я начал непрямой массаж сердца, а Володя, запрыгнув в кузов, стал вручную, через мешок Амбу, проводить искусственную вентиляцию лёгких. Минут через десять вера в успех наших реанимационных мероприятий начала стремительно таять, а в голове застучало пошлое «мы его теряем», но на моё и дядькино счастье, где-то уже совсем близко завыла сирена. Вскоре бригада Аркадича была на месте. Не переставая качать, мы быстро перегрузили каталку с пациентом в машину реанимации.

– Всё, дальше мы сами, – отчеканил Сомов, запрыгивая в кузов, – поезжай домой.

А я всё никак не мог переключиться – так и продолжал вышагивать между нашими машинами, напряжённо ловя чёткие команды доктора: «От тела. Разряд. Заряжаемся. Руки от тела». После второго импульса дефибриллятора пациент «завёлся», и «скорая» Сомова понеслась в больницу. Я, наконец, смог немного прийти в себя и оглядеться.

Жена больного стояла в прострации, прислонившись к нашей машине. Объяснил ей ситуацию, как мог успокоил, заодно измерил давление. Расспросив о самочувствии и убедившись, что нам не придётся возвращаться и откачивать уже её саму, проводил до квартиры и на всякий случай сделал инъекцию реланиума. Посоветовал ей пока оставаться дома, пообещав отзвониться, как только узнаю, в какую больницу госпитализировали мужа.

На обратном пути я всё прокручивал в голове ситуацию, пытался понять, всё ли я сделал или что-то упустил. Узнав у диспетчера, куда повезли моего пациента, сообщил его жене. Потом снова и снова вспоминал все детали, заполняя карту вызова уже в служебке подстанции.

– Ну, где наш герой дня? – зашёл старший врач, пожал мне руку. – Молодец, отлично сработал.

Медсестра Тамара протянула мне чашку горячего кофе, и я вдруг заметил, что в комнате понемногу собрался почти весь наличный состав смены. Откуда-то появилась бутылка коньяка – в принципе, наши сутки уже заканчивались, можно было себе позволить. Кофе с коньяком растопили ледяной ком в горле, и я снова смог разговаривать.

– Да уж, вот это я съездил на «промывание желудка», – усмехнулся я.

И тут, что называется, Остапа понесло. Я всё говорил и говорил, словно внутри меня прорвало плотину.

– А парень-то, похоже, крепко подсел на наш адреналиновый коктейль, – рассмеялся кто-то из врачей.

– Наш человек! – резюмировал старший смены.

– Да с потрошками! – голосом Глеба Жеглова рявкнул появившийся на пороге Сомов.

– Как там мой больной? – встрепенулся я.

– Довезли в лучшем виде. Выкарабкается, – успокоил коллега. – Правильный диагноз, Макс, это половина успеха. Так что ты действительно молодец, факт. Абдоминальный инфаркт и в стационаре-то не всегда дифференцируется вовремя, а по скорой так вообще везут обычно с острым животом в хирургию. И пока там до кардиограммы дойдёт – время-то уходит. А тут – без всякой ЭКГ, только по клинике да на слух…

– Ваши байки вспомнились… – попытался я как-то поблагодарить Аркадича.

– Байки-то байками, да только без знания матчасти и развитой интуиции на них далеко не уедешь. И без хорошего слуха. Так что с такими «тонкими ушами» тебе, парень, прямая дорога – в кардиологи.

Потом я долго обдумывал этот совет Сомова, но выбрал всё же другую специализацию. Окончив институт и пройдя положенное послевузовское обучение, я вернулся на ту же подстанцию, в качестве врача «скорой медицинской помощи».

Особая каста

«Работа на «скорой помощи» – это нечто совершенно особенное, даже не знаю, с чем её можно сравнить, – рассказывает старший врач подстанции Сергей Нестеров. – Случайные люди здесь надолго не задерживаются, а те, кто остался и проработал не один год, вряд ли захотят на что-либо променять своё беспокойное и нелёгкое дело.

БЫТЬ ВРАЧОМ СКОРОЙ ПОМОЩИ – ОСОБАЯ РАБОТА.

ОНА ПРЕДПОЛАГАЕТ УМЕНИЕ БЫСТРО СТАВИТЬ ДИАГНОЗ,

ОТМЕТАЯ В ГОЛОВЕ ВСЕ НЕНУЖНЫЕ И НЕУМЕСТНЫЕ.

И ПРИНИМАТЬ НА СЕБЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.

ТОЖЕ В СЖАТЫЕ СРОКИ.

У врачей «скорой» со временем складывается свой уникальный строй сознания. Это особая каста среди медиков. Такие люди всегда находятся на острие событий, они ведут свою невидимую войну, с которой сроднились, и без неё не представляют своей жизни. Здесь никогда не знаешь, какой сюрприз преподнесёт следующий вызов, ты должен быть готов ко всему, готов сделать невозможное, вовремя найдя спасительное решение.

Бывает и множество ложных вызовов, когда звонит, скажем, чересчур озабоченная мамаша и просит перебинтовать порезанный пальчик её чаду, или приходится ставить магнезию вполне здоровой тётке, решившей, что у неё запредельно подскочило давление. Это также неотъемлемая часть наших будней.

Разные курьёзы случались, от смешных до совершенно абсурдных. Вызывают бригаду как-то ночью на суицид. Из объяснений звонившего ничего толком понять невозможно, молодой парень вроде бы как повесился под окнами многоэтажки. А на дворе – самая что ни на есть середина лета, теплынь, благодать, ветерок шелестит листвой, в воздухе разлит аромат цветов, звёзды сияют… Живи и радуйся.

Подъезжаем. Встречают нас парень и девушка.

– Где ваш повешенный? Где тело?

– А вон оно, тело – за гаражи побежало.

Смотрим в указанном направлении и видим, как бежит сломя голову неизвестный.

– Шустрый у вас покойник, однако.

– А то… Сами не ожидали такой живости, никогда бы не подумал, что он на такое способен…