Первые страницы «Детского сада». Статьи из первого российского дошкольного журнала (1866–1868 гг.)

Горевать, конечно, о том, что приходило – нечего, возвратится к прежнему не желательно, а нужно создать новые благоприятные для воспитания условия.

Первое такое условие есть устройство искусственной школы для матерей.

Если вся жизнь стала искусственною, то необходимо, чтобы отдельные элементы её не были выпускаемы; тогда только она будет походить на естественную и будет прочна.

Вот почему необходимо, чтобы женщины, желающие быть впоследствии матерями, прошли ту школу воспитания, которую они прежде проходили в семьях. Кроме того жизнь усложнялась, также совершенствуется; поэтому необходимо, чтобы школа воспитания, которую женщины будут проходить, соответствовала состоянию науки и требованиям современной жизни.

Посмотрим теперь, что нужно знать матери для того, чтобы она до трёх лет могла нормально воспитывать своего ребёнка?

Прежде всего, мы должны сказать, что мы смотрим на призвание матери совершенно как на специальность. Правда, до сих пор никто не готовится быть матерью, а зато многих готовят в жены. Из пансиона или из гимназии девицы выходят прямо в свет; «выезды в свет» продолжаются средним числом три года. Если бы время было употреблено, как следует, то его бы совершенно было достаточно, чтобы девицы выучились быть хорошими матерями.

Всякой девице среднего сословия, желающей быть матерью, по нашему убеждению, необходимо по выходе из гимназии заниматься таким образом, чтобы она знала организацию ребёнка настолько, чтобы уметь следить за его развитием. Такое познание облегчит её труды. Многое, что совершается с ребёнком будет предвидено и стало быть никогда не будет пугать мать. Нормальное не будет казаться ненормальным, и наоборот.

Было бы хорошо, если бы существовало специальное заведение для матерей, когда бы принимались девицы от 17 до 20 лет. В таком заведении полезно было бы провести девице два года. Предметы изучения могли бы быть: на первом году – анатомия женщины и младенца, с физиологическими, химическими и физическими указаниями на процессы, совершающиеся в этих двух организмах. Все это должно по-нашему изучаться не в книгах, а на деле. Второй год должен быть посвящён истории развития ребёнка и педагогике теоретической. Такое заведение для матерей, разумеется, должно было бы в себе вместить ещё школу, где бы матери могли на втором году практически присматриваться к воспитанию детей. Врач не был бы непременным атрибутом каждого дома. Такая мать редко нуждалась бы в лекарствах, а если бы и нуждалась, то в самых невинных, не вредящих физически организму.

Педагогика полезна такой матери потому, что она при нравственном воспитании своих детей не руководствовалась бы слепым случаем, она, напротив, стала бы подчинять все условия жизни для нормального воспитания своего ребёнка. Если такой матери придётся руководить ребёнком и после трёх лет, то она всегда найдёт возможность. Она будет знать, как смотреть на жизнь. Она не будет слепо доверять тому или другому лицу по незнанию жизни, а напротив, сумеет пользоваться жизнью для своих целей.

Да не думает читатель, что мы проповедуем поступление женщин в университеты и академии и полноправность между женщиною и мужчиной. Никакое слово не защищено в настоящее время от крайнего его понимания. Действительно, женщинам до того нечего делать, что они по первому увлечению могут бросится изучать медицинские науки. Но мы совершенно этого не говорим, и если какая-нибудь мать, прочтя наши слова (и только) возьмётся изучать анатомию и педагогику, то мы совершенно этим результатом не будем довольны. Это было бы тоже минутное увлечение, которое не доведётся до конца.

Мы говорим о воспитательном заведении, признанном и правительством и обществом. Только признанное заведение для матерей может действительно привести к утешительным результатам, одиночные выскачки могут вести к уродливым явлениям, именно в том смысле, что действительно достойная женщина, которая с любовью возьмётся за своё дело, найдёт многих подражательниц, которые возьмутся за дело по увлечению, и из дела серьёзного – выйдет одна эфемерная мода.

В подобном воспитательном заведении для матерей чувствуется громадная потребность в среднем сословии. Желательно было бы, чтобы лица, владеющие средствами взялись за дело новое и вполне праведное.

С другой стороны мы не проповедуем другой крайности: чтобы непременно все женщины изучали педагогику. Мы говорим только о женщинах, которые выбирают себе специальностью воспитание, но как известно, есть множество женщин, невыходящих совсем замуж или по своим личным качествам решительно неспособных заниматься воспитанием. Мы говорим только о женщинах-матерях, воспитательницах, а не вообще о всех женщинах.

Второе условие, необходимое для успешного воспитания детей в семействе – это самостоятельное положение в ней женщины. Много толковали о равноправности женщин с мужчинами, но нужно сознаться, что редко, редко можно встретить у нас семью, в которой бы женщина занимала достойное положение. Обыкновенно она подпадает деспотизму, хотя иногда мелкому своего мужа. И странно, иногда кажется человек просвещённый, даже либеральный, а в семейной жизни он невыносимо деспотичен с женою и детьми.

Как часто приходится слышать от человека очень порядочного такие речи, обращённые к жене, занятой действительно воспитанием своих детей: «Ах милая, что это у нас за беспорядок в комнате, ты решительно даёшь делать детям все, что они хотят». – Так неужели запрещать бегать им по комнате? – «Я не знаю запрещать ли, только я знаю, что в других семействах есть дети, а порядок везде. Шш! Что это какой шум! Ты совсем не умеешь детей останавливать, я решительно не могу дома сидеть!» И супруг уходит из дома, оставляя в грустном раздумье свою жену с детьми, и вместо того, чтобы помочь ей в трудном деле, затрудняет его своими постоянными выражениями неудовольствия.

Бывает ещё хуже: мать велит сделать детям одно, а отец другое, мать за обедом настаивает, чтобы дитя съело своё кушанье и не даёт ему пока другого, ибо видит что в дитяти развивается просто каприз, а отец противоречит ей и даёт ему то, что оно требует. Да мало ли что бывает. Везде видна власть мужа над женою, за исключением тех случаев, когда муж тупое, бесцветное существо. Виновато в этом, конечно, дурное воспитание самих мужчин с одной стороны и неумение самих женщин держать себя хорошо в отношении к мужьям.

Если женщина, выходя замуж, будет предварительно воспитана в «заведении для матерей», предполагаемом нами, то конечно в её семье не может быть подобного разлада, ибо она нравственно и умственно будет равна мужчине и его грубые слова будут постоянно смягчены.

(№ 7–8, 1867)

О внешней среде при воспитании

Должно ли при воспитании пользоваться всеми плодами цивилизации?

Если при воспитании внешняя обстановка, окружающая ребёнка, есть один из важнейших влиятельных факторов, как мы имели уже не раз случай заметить, то разрешение вопроса, какова наилучшая внешняя среда в педагогическом отношении, имеет громадное значение. Хотя нельзя взять на себя задачу определить в точности и подробно педагогическую внешнюю среду, так как последняя зависит от тысячи неуловимых мелких обстоятельств, изменить которые не всегда в силах человека, но представить общую картину жизни, которая должна окружать ребёнка, возможно.

Несмотря на то, что жизнь человеческая дробится и переливается в бесконечно разнообразные формы, можно всякую жизненную обстановку подвести под одну из следующих двух основных форм: обстановка жизни может быть искусственная или естественная.

Во избежание недоразумения, придётся пояснить подробнее, что должно понимать под названием жизни искусственной и естественной, так как эти термины понимаются различно различными людьми, и нашлись даже толкователи, объясняющие, что Руссо, проповедуя жизнь естественную, хочет вернуть человечество к дикому состоянию. Считаем нужным заметить, что наше объяснение будет касаться педагогического понятия об искусственности и естественности.

Невозможно поставить границу, где начинается искусственная и где кончается естественная жизнь, но говоря вообще, можно сказать, что естественная жизнь соответствует простоте, несложности предметов, действий, мыслей и чувств, окружающих человека; искусственность соответствует крайнему развитию цивилизации, сложной организации, стройному, но непонятному на первый взгляд механизму.

Если представить примеры, можно было бы назвать для естественного передвижения – ходьбу на собственных ногах, или для тяжести – перевозку в тачке, тележке и так далее, а для искусственного передвижения – локомотив, пароход, воздушный шар, телеграф.

Для ребёнка всё то естественно, что он понимает без объяснения, всё то, где он может связать причину с действием, с результатом; искусственно же для него всё то, что он не может охватить кругозором своего понимания, и причина которого, несмотря на всякое пояснение, не делается ему ясною. Дитя, ходящее или перевозящее стул, никогда не спросит: отчего я хожу, отчего стул движется, хотя оно и не понимает физической причины того и другого; но оно чувствует, что, передвигая ноги, оно проходит пространство и этого ему достаточно; при виде локомотива же даже в самом маленьком возрасте (стало быть совсем не от любопытства и не от новизны впечатления, потому что встречает новые впечатления на каждом шагу и не удивляется им) дитя спрашивает: где же лошади? Скажите ему, что не лошади везут, а пар, покажите даже его, говорите что хотите и как хотите, всё-таки дитя до известного более зрелого возраста не поймёт явления передвижения локомотива. То же самое должно сказать о пароходе, воздушном шаре, телеграфе и о тысяче других предметов, плодов цивилизации.

Всё простое, понятное есть естественная среда для ребёнка, всё непонятное, сложное – искусственная среда. Отсюда не следует, что всё то, что искусственно, – дурно и вредно; рассуждая таким образом, действительно можно дойти до желания дикого, первобытного состояния человека. А мы далеко не этого хотим.

Развитие ребёнка идёт вперёд сообразно с его летами и со степенью труда и талантливости, которые окружающие его люди употребляют для того, чтоб подвинуть его вперёд. Следовательно то, что непонятно ребёнку в нынешнем году, может ему быть ясным в будущем году, через два года и так далее, когда дитя сделается зрелым, когда для него уже всё делается известным и понятным и когда, в смысле педагогическом, для него нет более естественности и искусственности.

Следовательно, окружающая среда должна для ребёнка меняться сообразно с его возрастом, постепенно осложняясь.

Это действительно так. Всё детство можно было бы разделить на периоды, и для всякого периода назначить приблизительную среду. Переходы, конечно, не могут и не должны быть резки, как вообще не резок рост и развитие ребёнка. Искусство воспитания заключается именно в том, чтобы ставить ребёнку всегда соответствующую его развитию среду, которая в состоянии развить его ещё дальше. Незнание и неуменье воспитателей или родителей в этом отношении есть одна из самых вредных педагогических ошибок, и, к несчастью, более неисправимых.

Поставьте маленькому, слабому ребёнку слишком разнообразную среду, наводняйте её новыми предметами, запружайте его голову разными пояснениями того, что должно ему остаться неизвестным, и вы сделаете ребёнка умственно-слабым, рассеянным, несамостоятельным и в конце концов фатом. Напротив, держите его слишком долго в тесной не обновляемой среде, обставьте его предметами, над которыми невозможна никакая самодеятельность, и из такого мёртвого дома выйдет мёртвый, притупленный ребёнок, если, помимо желания родителей, не проникал случайно в мрак неподвижности какой-нибудь посторонний, жизненный луч.

У нас в России тот и другой способ воспитания применяется в двух различных слоях общества. Первый способ – способ слишком раннего ознакомления со сложными предметами, больше предметами роскоши и цивилизации, царствует в богатом сословии, в аристократии. Второй способ – мёртвой неподвижности царствует в том купеческом сословии, которое ещё не поддалось цивилизации. Известно, что между детьми коренных аристократов и коренными купеческими детьми существует огромное различие. Насколько первые подвижны, непрактичны (то есть поверхностны, ветрены), настолько вторые тупы, неповоротливы, неизменны в преданиях отцов. В женском поле это различие выражается ещё резче.

И странно было бы, если бы дети, окружённые с рождения красивыми бонбоньерками, разной обновляющейся мебелью, цветами, нарядными людьми и перезжающие ежегодно из города на дачу и с дачи в город, выходили бы одинаковыми с детьми, заключёнными в комнатах, заставленных массивною мебелью красного дерева, никогда не сворачивающеюся с места, видящими в продолжении годов всё тот же неизменный, незатейливый и некрасивый порядок жизни и за всем тем выносящими ещё подавляющую суровость отца, парализующую всякую игривость, с одной стороны, и плаксивость или тоже деспотизм матери с другой стороны.

Спрашивается, какая среда должна считаться наилучшею для маленьких детей, начиная от 3 или 4 лет? До этого возраста дети знакомятся только с предметами внешней среды, и им должно позволить ставить их в какую угодно комбинащю – и больше они ни в чём не нуждаются. Но на четвёртом году пора ребёнку иметь какую-нибудь правильную, полезную для него деятельность.

Приближение этого периода очень заметно в нормальном ребёнке; он часто скучает, не знает, что делать, любимые его прежние занятия уже не возбуждают в нём такого интереса, как прежде.

Скажите ребёнку: строй из кубиков, вырезай, он откажется, или нехотя возьмётся, но затейте какое-нибудь необычайное для него дело и позвольте ему участвовать в нём – и глазёнки его разблестятся от радости, во всех движениях проявляется энергия и бодрость.

Теперь вопрос в том, какие же это дела так нравятся маленькому, желающему работать ребёнку? Дела эти самые несложные с самыми несложными предметами, возможные во всяком доме, для семейства беднейшего состояния. Эти занятия суть те, которые называются хозяйственными в общежитии, но в сущности, это суть те процессы, посредством которых мы удовлетворяем нашим первым, насущным потребностям: потребностям голода, жажды, чистоты, удобства и так далее. Нет для маленького ребёнка лучшего занятия, нежели занятие по хозяйству.

Выполняя хозяйственные занятия, он серьёзно трудится, ибо труд его не пропадает даром, он приносит пользу ему самому и другим. Это не то, что строение из кубиков, разрушающееся ежеминутно, или разрезывание бумаги, которая бросается в печь, или плетение никому не нужных плетёнок. Это совсем другое, и ребёнок отлично чувствует это. Исполняя хозяйственные занятия, он занят соответственным его силам и приятным ему трудом.

Механическая часть работы развивает его физическую силу, немеханическая развивает его сметливость, ловкость и способность целесообразной деятельности. Из таких хозяйственных занятий можно насчитать очень много.

В доме:

1. Молоть кофе в мельнице может легко 3-летний ребёнок. Не говоря о том, что это ему очень нравится, движение рукою вокруг оси развивает значительно силу мышц руки, а пересыпание кофе из ящика в банку – ловкость глаза и руки.

2. Разливать чай в чашки, заваривать чай, мыть посуду, занятие очень доступное детям.

3. Выметать комнату, стирать пыль с мебели – также.

4. Стирать мелкое, тонкое бельё – также.

5. Обмывать и чистить коренья и овощи на кухне весьма любимое и доступное занятие для детей.

6. Класть подтопки в печь, в самовар – также.

7. Процеживать жидкости, протирать и так далее – также.

8. Месить тесто, резать его в лапшу и так далее – также.

9. Чистить медную лёгкую посуду – также.

10. Поливать горшки с цветами.