«Свет и Тени» врагов, «совместников/совместниц», «коллег по ремеслу» и… не только генерала Бонапарта. Книга 2: от М до Я

Так или иначе, но новый толчок карьере Нельсона был дан, причем, снова одним из «старых морских волков» из обоймы его покойного родственника. Так бывает или, хорошо иметь влиятельных родственников, пусть даже уже покойных!?

…Кстати сказать, уже тогда Нельсон показал всем, что умеет «взять быка за рога». Рассказывали, что только-только он познакомился с наследным принцем, как дал тому понять, что хотел бы командовать линейным кораблем в эскадре лорда Худа. Не исключено, что вскорости его громко сказанное «тишайшее» пожелание могло бы оказаться явью, если бы несвоевременно закончившаяся «перебранка» с Францией в водах Атлантики. Стать командиром линейного корабля в таком возрасте – невиданная удача даже для самых больших везунчиков – поскольку надо было бы перешагнуть через старшинство нескольких десятков заслуженных капитанов, терпеливо ждущих своей очереди для столь престижного назначения. Во время войны такое в принципе было возможно, когда в силу ряда внезапных обстоятельств (прилета «черных лебедей» – смертей и прочих губительных «случайностей») командующий эскадрой мог самостоятельно «провернуть» такое «аховое» назначение, но в мирное время на этот «ход ладьей» нужно было в обязательном порядке решение Адмиралтейства, а там всегда имелась целая шеренга куда более старших по выслуге чем у Нельсона фрегатских капитанов…

Интересно, что именно тогда Нельсон терпит одну из своих самых громких неудач: ему не удается отбить у французов остров Теркс, а потом он опростоволосился и под Кюрасао. Англичане несли незапланированные потери и отступали, что вызывало немало толков в офицерской среде флота ЕКВ.

Рассказывали, что Нельсон мечтал о встрече с самым прославленным американским «корсаром» Полем Джонсом, чьи рейды наводили ужас на англичан. Но двум, вероятно, самым знаменитым морякам той поры, не суждено было сойтись в смертельной схватке. Правда, они были «морскими волками» совершенно разного формата: если Нельсон был гениальным флотоводцем, то Джонс – всего лишь… выдающимся капером, а это – несопоставимые величины.

…Кстати сказать, герой-моряк ДжонПол Джонс (6.VII.1747, Керкубри, Шотландия – 18.VII.1792, Париж) был личностью поистине легендарной. Правда, принято считать, что в немалой степени благодаря таким мастерам пера, как Герман Мелвилл, Александр Дюма-отец и Фенимор Купер, написавших о нем захватывающие морские романы, например, «Капитан Поль» или «Лоцман» двух последних (но не «Красный корсар», как это иногда утверждается в литературе!). Отчасти, поэтому о его подвигах пишут очень по-разному и, нередко сложно понять, где быль переходит в небыль. Впрочем, так случается с легендарными героями. Так сложилось, что в отечественной историографии к нему относятся весьма прохладно и, порой, неоднозначно, представляя его как типичного иностранного «наймита-кондотьера» XVIII в., приехавшего в Россию сугубо за длинным рублем и высоким чином, что, очевидно, отчасти, имеет под собой основания. Принято считать, что уже в 13 лет, что было в ту пору общепринято среди энергичной молодежи, этот самолюбивый сын бедного шотландского садовника ушел в море юнгой. Немало походив на разных судах (в том числе, работорговых) по морям и океанам, пережив различные передряги, освоив морскую науку вплоть до 1-го помощника капитана (именно этот период его яркой биографии вызывает немало пересудов у историков), он оказывается в Америке. Когда в 1775 г. началась война американцев с англичанами, то Пол – уже бывалый «морской волк» – оказался весьма полезен для Североамериканских Соединенных Штатов (так поначалу именовались США). Экипаж, собранный им из отчаянных сорвиголов (так в художественной литературе принято называть отбросы общества), дрался с удивительной доблестью. Рассказывали, что Джонс не боялся никого и нападал на английские суда, превосходившие его корабли (чаще всего, шлюпы) по боевой мощи и численности экипажа. Более того, он умудрялся одерживать победу. Поймав кураж, Пол ходил к берегам Великобритании на специально оборудованном для дальних походов 18-пушечном корвете «Рейнджер», наводя ужас на прибрежные городки и ускользая от погонь в знаменитых английских туманах. Его смелость, удачливость вкупе с морской смекалкой позволяли ему выходить из разных опасных ситуаций. Не будем их перечислять, поскольку именно в них быль тесно переплетается с художественными домыслами. И лучше всего они отражены в вышеуказанных романах знаменитых писателей-«маринистов». В Старом Свете французы, веками конфликтовавшие с англичанами, восхищались его подвигами (их король Людовик XVI не только наградил его, но и подарил ему золотую именную шпагу). Правда, когда в 1783 г. война за независимость Соединенных Штатов закончилась, то, несмотря на все заслуги этого «корсара в законе» или, как его еще окрестили, «шотландского пирата», американский конгресс, откровенно пожадничал и не присвоил Джонсу звание адмирала. Раздосадованный амбициозный Пол покинул Новый Свет, вернувшись в Европу и поселился в Париже, где ему пели осанну. Услугами распиаренного французами знаменитого моряка тут же воспользовалась очень сметливая (не только в сугубо бабском плане) российская императрица Екатерина II. «Позвольте мне его звать, а то худо, как пойдет к туркам» – писал государыне ее фаворит и по сути дела соправитель князь Потемкин. В 1788 г. она лично приняла его и предложила поступить к ней на службу, пожаловав столь желанный для Поля Джонса чин контр-адмирала. Вскоре американец шотландского происхождения, оказался на Черном море, где ему предстояло воевать с турками. Правда, согласно отечественным источникам тут случился казус, который имел весьма плачевные последствия для военно-морской карьеры Поля Джонса или, как его звали в России, Пауля Жонеса (Павла Ионеса). От несвоевременно расщедрившейся Екатерины он получил право на командование не одним корсарским кораблем, как на то рассчитывал Потемкин, а целым флотом (несколько линейных кораблей, фрегатов и меньших по тоннажу судов)! Таким образом, он, никогда не командовавший даже фрегатом, не говоря уж о многопалубных линейных кораблях, оказался «старше» многих других иноземных офицеров, уже давно служивших в российском флоте и хорошо себя зарекомендовавших, в частности, греков и англичан. Для последних он и вовсе являлся «врагом старой родины» и они отказывались воевать под его началом. Не сложились у него отношения и с такими отличившимися на русской службе «морскими волками», как грек Алексиано и Нассау-Зиген. В отечественной литературе принято писать, что игнорировать их недовольство Потемкин не мог и ему пришлось очень нелегко в «разруливании» проблемы, возникшей по прихоти его венценосной покровительницы, между прочим, тайной супруги. В конце концов, Пол Джонс покинул военно-морской андреевский флаг России. По мнению Потемкина, хорошо разбиравшегося в людях и умело использовавшего их сильные стороны на благо России, Джонс – корсар-одиночка – так и не смог зарекомендовать себя как флотоводец, а не одинокий пират: «Может быть, с одним судном как пират он годен… но многими судами никогда не командовал… Не знавши языка, ни приказать, ни выслушать не может, а после выходят все двоякости. (На самом деле у него был переводчик, прикомандированный к нему Иностранной коллегией – Я.Н.) В презрении у всех офицеров, не идет ни к кому в команду»; «…притом душу имеет черную». Более того, считается, что Джонс не единожды опростоволосился (не все историки согласны с этим) в проведении русскими настоящих морских операций на Черном море, а не внезапных рейдов-наскоков в хорошо известных ему морских акваториях и побережьях, как это бывало в годы его успешной американской корсарской эпопеи. Мудрый государственник Потемкин предпочел более не «употреблять» героя войны за освобождение США и отправил его по дальше с глаз долой… в Петербург. «Рекомендательное письмо» с отчетом о проделанной корсаром «работе» к императрице выставляло Джонса в столь невыгодном свете, что та «включила холодность» и о переводе на Балтфлот уже не могло идти речи. Ходили слухи, что не вписавшийся в реалии российского бытия, раздосадованный американский герой имел смелость (или глупость?) публично заявить о необходимости менять в России монархический строй на… конституционно-республиканский! Или даже заявить нечто подобное самой Екатерине II – государыне-узурпаторше российского трона? Этот демарш, естественно, не вызвал восторга на самом верху – немецкая принцесса Фике всю жизнь боялась заговоров и держалась за захваченный ею трон у убитого не без ее ведома супруга Петра III руками и ногами, всячески отодвигая от престола его законного наследника своего сына Павла! А после того, как Джонс еще и вляпался в темную историю с попыткой изнасилования 12-летней «чухонки» (с его слов, якобы за небольшие деньги «развлекался с ней», но девственности ее лишал не он?), в 1789 г. его быстренько «отпустили с миром» в Европу. Интересно другое! Дело Поля Джонса как лакмусовая бумажка высветило весьма острую проблему с «засильем» на офицерских и командных должностях в российской армии и, особенно на флоте, иностранных волонтеров. Их откровенно не любили среди русского офицерства, поскольку именно они отнимали у него выгодные места, большие чины и… славу! Столь же неадекватно относился к ним и рядовой люд. Он не понимал команд на иностранном языке, а получаемые им тумаки от иностранных офицеров «вовсе не говорили, что надо делать». Екатерина, как баба весьма сметливая, прекрасно осознавала, что засилье иностранных наемников очень среднего уровня не решает проблемы качества среди русского офицерства и по возможности отклоняла большинство рекомендуемых ей из-за границы «военспецов». Но вернемся к нашему шотландскому морскому волку! Так называемые «мемуары» Поля Джонса, опубликованные в 1901 г. в Нью-Йорке неким «словоохотливым» А. Бьюлем в двух томах, где он расписывает свою «не разлей» дружбу с прославленным «русским Марсом» – Александром Васильевичем Суворовым, на самом деле, по мнению весьма авторитетных отечественных историков, типичная фальшивка. То же самое следует сказать и о дорогих подарках Суворова Джонсу на прощание: бобровая шуба с горностаевым доломаном! Не секрет, что Александр Васильевич был в своего папочку – очень прижимист и, к тому же, таких богатых одежд никогда не имел и даже дорогущую екатерининскую шубу-подарок предпочитал не носить! В революционной Франции, уже тяжело больной, тщеславный и обидчивый, высокомерный и авантюристичный герой войны за Независимость Соединенных Штатов, прожил недолго, скончавшись от водянки в гостиничном номере, не дожив до юбилейных 55 лет 12 дней. Зато слава, к которой Пол Джонс так настойчиво стремился всю жизнь, пережила его в веках, в том числе, благодаря бойким перьям знаменитых романистов. Вот и получилось, что в его «творческом наследии» больше беллетристической героики корсара, чем неповторимого искусства великого флотоводца, например, Нельсона или Федора Федоровича Ушакова. Впрочем, так бывает, в том числе, с такими яркими историческими персонажами как Пол Джонс, со временем ставшим Джон Пол Джонсом…

А потом заканчивается война с Североамериканским штатами и Нельсона вместе с его командой… списывают на берег. Он проявляет себя как настоящий капитан: при расчете команды он добивается, чтобы его матросам были выплачены все деньги до последнего пенни, а это по тем временам было делом отнюдь непростым. В ответ на такую его заботу происходит невероятное для Королевского флота Англии той поры событие: все члены его экипажа заявляют, что сочтут за честь последовать за ним на другой корабль, когда он его получит.

Оказавшись на берегу, причем, на половинном капитанском жаловании, Горацио снова без памяти влюбляется! И опять… неудачно!

Во время путешествия по Франции в 1783 г. в курортном городке Сент-Омере Нельсона подстерег очередной «Квебек». Его новая пассия – хорошенькая дочь священника, белокурая обладательница расчудесной фигурки, 20-летняя мисс Эндрюс держится с ним холодно и отчужденно. История повторяется: очередную блондинку, как и ее предшественницу Мэри Симпсон, вовсе не интересует безденежный капитан Королевского флота. Он и сам понимает, что его уполовиненного годового жалования в 130 фунтов стерлингов явно недостаточно для женитьбы. Когда Нельсон, памятуя о горьком опыте в его сугубо платоническом «love affair» с мисс Симпсон, все же набирается храбрости и делает ей предложение, она ему решительно отказывает! Практичная девица открыто заявила, что этот симпатичный капитан Королевского флота, влачащий в мирное время жалкое существование на половинном жаловании военного моряка, ей – не пара и она вовсе не жаждет стать «мисс Нельсон»! А ведь ее родителям Нельсон пришелся по душе и даже стал у них своим человеком за обеденным столом…

Так было, так бывает и так будет во все времена: повторимся, что женщины умеют «считать варианты» выгодной продажи своей сексуальности (ТТХ – тактико-технических характеристик, что-то типа пресловутых 90-60-90) и интимных услуг: чем выше содержание – тем «разнообразнее и глубже» последние, когда проникновение за гланды отнюдь не предел…

…Между прочим, любопытно, о чем они – сколь хорошенькие, столь и меркантильные, мисс Симпсон и мисс Эндрюс – потом много лет спустя думали, когда имя их невзрачного ухажера не просто гремело по всей Англии, а он стал национальным героем и его законная супруга Фанни Нельсон получила после его смерти очень достойное содержание от благодарного отечества!? Впрочем, это всего лишь «заметки на полях», оставляющие за пытливым читателем-мужчиной право на свои выводы. Выводы, о которых следует помнить всегда и всем, даже особо чувствительным представителям так называемого сильного пола. Не так ли? В тоже время, сам Нельсон не держал зла на отвергнувших его пассией и спустя годы взял к себе на службу младшего брата мисс Эндрюс Джорджа Эндрюса, который долго и успешно прослужит под началом отвергнутого его сестрой, такого неказистого с виду, но столь замечательного моряка и флотоводца…

Финансовая несостоятельность угнетала его очень сильно. А ведь, как и в Квебеке, он уже был готов бросить службу и карьеру ради создания семьи с любимым человеком? Он даже попросил своего дядю Уильяма Саклинга (брата покойного Мориса) помочь ему при женитьбе финансово и тот уже дал ему согласие на это. В очередной раз униженный и оскорбленный сметливым слабым полом, Горацио возвращается в Англию. «В Лондоне столько соблазнов, что жизнь мужчины уходит на них целиком» – пишет он своему брату из съемной недорогой квартиры в Лондоне.

…Между прочим, рассказывали, что мисс Эндрюс мог насмерть напугать внезапно случившийся с Нельсоном эпилептический припадок якобы прямо во время предложения им руки и сердца. Впрочем, доподлинно это неизвестно…

Получив очередную «пробоину ниже ватерлинии», так в подобных случаях едко, но метко выражаются моряки во все мире, Горацио, сначала пытается начать парламентскую карьеру. Но безуспешно – его кумир Уильям Питт-младший терпит поражение и тогда он через лорда Худа добивается приема у лорда Хау – Первого лорда Адмиралтейства – и его благодаря прекрасной рекомендации назначают на старенький 28-пушечный фрегат «Борей».

Опять Вест-Индия.

Примечательно, что именно тогда ему пришлось взять на борт мичманом брата… своей несостоявшейся невесты мисс Эндрюс – Джорджа. За него очень попросил его отец, который совсем недавно готов был назвать Горацио своим зятем, но не срослось. Ему Нельсон не смог отказать: он помнил, что когда-то сам начинал свою службу по знакомству. По пути на Подветренные острова ему пришлось оказывать внимание двум пассажиркам – жене и дочери его главнокомандующего сэра Ричарда Хьюза. Причем, великовозрастная дочка Хьюза – Рози – явно рассчитывала на него как на потенциального жениха. Она явно хотела найти себе мужа прямо на борту «Борея». И все же, Горацио как-то удалось отбояриться (история умалчивает детали этой «операции») от старой девы. В походе он лично муштровал всех своих юных мичманов (что-то около 30 человек) морской науке, в частности, в любую погоду вместе с ними поднимался на топы мачт по вантам на скорость. Мальчишки обожали его и готовы были выполнять любые его приказы.

Но на Антигуа он снова попадает в… любовные сети!

Видимо, этому способствовали его пылкое воображение и сентиментальность в отношениях с женщинами. На сей раз ситуация осложняется тем, что он влюбился в… замужнюю даму. Ей оказалась молодая супруга постоянного представителя Адмиралтейства в Вест-Индии (инспектора флота или берегового чиновника?) экзотическая пепельная блондинка (в природе это называется «альбинос») с роскошной фигурой миссис Джейн Моутрей. Она была не только женщиной невероятно сексуально привлекательной, но и умной, что само по себе весьма редкое сочетание! Не так ли…

Джейн была предметом вожделения многих местных морских офицеров, как холостых, так и женатых: любви – все «состояния» покорны! Поговаривали, что она отдавала предпочтение приятелю Горацио – статному и элегантному Катберту Коллингвуду (капитану «Мэдиуэйтора»), вхожему в ее будуар, причем, в любое время суток. Все очень просто: сексуально привлекательные дамы во все времена, в первую очередь, обращают внимание на рослых, а значит в их понимании неутомимых, «жеребцов» в «ентом деле».

Бесстрашный в бою, Горацио был абсолютным тюленем в амурных делах: максимум на что он был способен – смотреть на даму сердца грустными оленьими глазами. Не говоря уж о том, что женщины любят… «ушами» – без комплиментов нельзя никак. Неизвестно, чем бы закончился этот «односторонний» роман Нельсона, если бы пожилого уже господина Моутрей срочно не отозвали в Англию. Супруга последовала за своим мужем, покинув заодно и нашего героя. Сослуживцы рассказывали, что он вроде бы даже проклинал тот день, когда его очередная «несостоявшаяся любовь» уехала. Нельсон мучительно тосковал по ней, считая ее «просто восхитительной», что «в ее присутствии все вокруг озарялось», «таких как она он не встречал нигде и никогда», «она – настоящее чудо, а не женщина».

…Скажем сразу, что это будет последняя «роковая» блондинка в судьбе нашего героя! Дальше среди его пассий будут лишь… понятливо-ласковые шатенки. Впрочем, о вкусах не спорят или, каждому – своё…

Интересно, что между ним и супругом Джейн возник служебный конфликт. Формально прав был Горацио – не будучи морским офицером и, тем более, реестровым капитаном, а статусным береговым чиновником, тот не имел права отдавать команды Нельсону, который в отсутствии Хьюза был страшим из капитанов на Антигуа. Другое дело, что в Адмиралтействе учли строптивость только что назначенного капитана Нельсона и против его фамилии был поставлен условный знак «минус». Его, конечно, отстранять никто не собирался, но с тех пор дальнейшая карьера Горацио с учетом огромнейшей конкуренции в капитанской среде становилась проблематичной.

Помимо этого у Горацио сложилась патовая ситуация и с его братом, которого он вынужден был взять с собой в плавание как судового капеллана – так сильно Уильям Нельсон настаивал на этом. И вот в походе он не выдержал нагрузки по духовному воспитанию матросов-забулдыг-матерщинников-затоков анатомии портовых шлюх по всему свету и запил, причем, так, что… «мама не горюй». Пришлось его срочно отправлять на родину с первым попутным кораблем.

Не сложились у Нельсона отношения и с самим 55-летним одноглазым Хьюзом (лишившимся глаза не на войне, а в быту), за которым уже давно закрепилась слава командующего, который сначала отдает приказ, а потом думает о его целесообразности. Были у него и другие чисто человеческие недостатки.

Важно – другое!

Неподкупный Нельсон мешал Хьюзу и его подельнику губернатору Подветренных о-в генералу сэру Томасу Ширли получать с совершаемых нелегальных сделок по торговле местных жителей с предприимчивыми американцами с торговых шхун свои весьма немалые проценты. Правда, от этого страдали государственные интересы, т.е. нарушался Навигационный акт, поскольку уже пару веков английские колониальные товары можно было ввозить исключительно на английских судах. Так наносился удар по одной из основ процветания морской торговли Англии. Вот примерный патриот Нельсон и решил поработать… таможенником. Выражаясь современным языком, он так «поураганил», что это почувствовали даже в Лондоне, где соответствующие чиновники, естественно, («рука руку моет» или «круговая порука» была эффективна во все времена и у всех народов) тоже имели свою долю с торговых махинациях в Вест-Индии. Государственник Горацио Нельсон победил, но немало чиновников из береговых морских ведомств предпочло запомнить это имя, чтобы вскорости вернуть принципиальному моряку, лишившему их левых доходов, должок, всячески притормаживания его продвижение вверх по карьерной лестнице.

…Кстати, Горацио Нельсон помимо душевных травм получает серьезную физическую травму. Будучи в Портсмуте, он отправляется навестить друзей по прежней службе. По дороге его лошадь понесла и ему пришлось на скаку выброситься из седла. При падении он сильно травмировал позвоночник и как результат: его уже давно больные левая рука и нога с тех пор все чаще беспокоили нашего героя. А после того как он потеряет в бою правую руку и станет одноруким, то, порой, он будет с огромным трудом выводит каракули плохо слушавшейся левой кистью…

Время лечит сердечные раны и спустя некоторое время – 11 марта 1887 г. – Нельсон скоропалительно («на безрыбье и рак – рыба»? ) женится на Фрэнсис (Фанни) Нисбет – 27-летней блеклой блондинке с тонкими чертами лица и темными глазами (хорошенькой ее вряд ли можно было назвать!), вдовушке фармацевта из Ковентри с 5-летним мальчиком Джосая с острова Невис (Подветренные острова). Стройная и грациозная Фанни – дочь местного судьи – была на несколько месяцев старше Горацио, правда, обладала изысканными манерами, свободно говорила по-французски, умело шила, недурно музицировала. И как ёрничал один из его знакомых моряков: «… И этого ему хватило». И это при том, что Фанни являлась, помимо всего, женщиной весьма непрактичной, но Нельсон этого не уловил, либо проигнорировал, поскольку в очередной раз… влюбился и повсюду отзывался о полюбившейся ему вдовушке чрезвычайно высоко.

Несчастья, преследовавшие Фанни всю жизнь (она рано потеряла мать, отца и, наконец, мужа, который по слухам сошел с ума и в припадке сумасшествия покончил с собой), сделали из нее законченную пессимистку и, к тому же, что самое грустное, она не была отягощена умом. «Она очень похожа на миссис Моутрей», – заключил Нельсон и даже потом сказал об этом самой Фанни. «Женщину очаровательней ее трудно себе представить, – бестактно добавил он. – Жаль, вы ее не знаете: вы так похожи друг на друга…»

…Между прочим, судя по всему, у великого флотоводца была удивительная способность (или даже «слабость»? ) влюбляться почти во всех немногих симпатичных женщин, которые встречались на его жизненном пути. Судя поэтому, он был явно не искушен в амурных делах из-за своей врожденной целомудренности и стеснительности в общении с женщинами. Галантно-настойчиво ухаживать за ними, как это делали другие, он не умел, вел себя с ними как-то наивно, по-детски, зачастую и вовсе глупо. Вот и с Фанни он чуть ли не через пару недель после их знакомства сделал ей предложение, причем, в письменной форме (а ведь в грамматике он был весьма не силен и стиль его писем отличался неуклюжестью выражений) и она, вдовушка с ребенком (!) – не будь дурочка (!!) – тут же его с радостью приняла!!! Как потом хохмил его друг принц Уэльский: «Нельсон заарканил первую красавицу острова!» Бракосочетание состоялось в Монпелье 11 марта 1787 г. свидетелем со стороны жениха стал лейтенант Дигби Дент с его «Борея». Все прошло без сучка, без задоринки…

Рассказывали, что Уильям – принц Уэльский, бывший у него в ту пору со своим фрегатом «Пегас» под началом (отвечать за «поведение» которого Горацио приходилось перед самим королем!), вроде бы попытался было удержать Нельсона от опрометчивого брака. Но и он вынужден было отступиться и якобы лишь удрученно доложил своему отцу – королю Георгу III: «Вчера, Ваш флот потерял одного из лучших своих офицеров: женился известный вам капитан Нельсон. Когда такой морской офицер вступает в брак, это всегда потеря для всей нации». (В тоже время кое-кто из историков полагает, что на самом деле эта фраза могла принадлежать коллеге по ремеслу Нельсона капитану Томасу Принглу.) В ту пору Нельсон и принц были неразлучны. Сын английского короля и сын сельского священника всегда и везде появлялись только вместе. Самолюбие Горацио было более чем удовлетворено. Он не без оснований рассчитывал, что эта дружба станет для него хорошим трамплином в будущей карьере. Молодому жениху совсем невмоготу посещать вместе с очень ветреным принцем столь обожаемые последним увеселительные мероприятия (обеды, вечеринки, балы мулатов, петушиные бои и прочие развлекательные «п`арти», порой, весьма фривольного толка и это еще литературно говоря!). Причем, каждый раз Горацио приходится весьма тактично намекать Его Высочеству, что он уже вот-вот женатый человек.

Интересно – другое: некоторые историки полагают, что на самом деле впоследствии принц Уэльский никогда и не в чем не помогал Нельсону. Скорее всего, когда он стал играть очень серьезную роль в государстве, Нельсон уже смог сделать карьеру и без него, благо тому очень поспособствовала внешнеполитическая обстановка: британскому флоту пришлось много и везде отстаивать интересы своей метрополии. Великобритании были очень нужны толковые капитаны и адмиралы, а такие как Нельсон – тем более. Принц всегда относился к Горацио с подчеркнутым уважение и много позже даже написал о нем весьма любопытные воспоминания, хотя всегда весьма цинично усмехался, что «… Нельсону нужна не жена, а сиделка».

Особой любви в этом браке явно не было. Скорее всего, Нельсон просто устал от одиночества и ему захотелось, чтобы хоть кто-то ждал его на берегу. Такое с моряками бывает, особенно с военными моряками, которые никогда не знаю, чем закончится для них очередной выход в море – пусть даже простое патрулирование. И Нельсон – не первый и не последний. Недаром он писал своему старому другу капитану Локеру: «… Я совершенно уверен, что буду с ней счастлив до конца своих дней». Если можно так выразиться, это была своего рода обывательская любовь.

Он, конечно, не ведал, что главная любовь его жизни была еще впереди!

А пока, вскоре после женитьбы Госпожа Удача отворачивается от Горацио Нельсона.

Все очень просто!

Нечистые на руку снабженцы, которым он столь досаждал огласками их незаконных махинаций, написав письма в высшие инстанции (об их «художествах» на два млн. фунтов стерлингов – огромную по тем временам сумму), все-таки свели с ним счеты. Они сделали все, чтобы их обидчик оказался вне игры – на берегу. Не помог ему и принц Уэльский: слишком много он себе нажил недругов в адмиралтействе и таможенных службах. В мае 1787 г. Нельсон покинул Вест-Индию. Пройдут годы и он будет вспоминать свою службу в этом регионе вечных интересов «Владычицы Морей», как лучшие его годы проведенные на флоте. Его «Борей» отозвали к берегам Британии.

…Кстати сказать, по пути домой он очень серьезно заболел и, поскольку все вокруг полагали, что до дома он уже не дотянет, была даже приготовлена большая бочка рома. В ту пору ром требовался для консервации тела умершего моряка, пожелавшего упокоиться у себя на родине, а не быть погребенным в саване в море. Но Нельсон выжил и необходимость в бочке рома лично для него отпала…

Там Нельсона с его кораблем определили на так называемую «приемку» – самую неприятную и презираемую на флоте службу. Стоя на якоре, команда судна останавливала все проходящие мимо английские торговые суда и силой снимала с них почти всю команду, оставляя ровно столько матросов, чтобы судно могло дотащиться до порта. Всех остальных забирали в… армию, вернее, в военно-морской флот Британии. Такой «призыв на корабли» Адмиралтейство совершало в случае обострения политической ситуации и необходимости немедленно увеличить численный состав флота. «Приемку» не любили абсолютно все в британском флоте. Правда, затем выяснилось, что войны не будет и нельсоновский «Борей» законсервировали, а его команду списали на берег. Если матросы могли наняться на торговые суда, то для военных капитанов подобный «исход» грозил крахом военной карьеры и нищенским прозябанием на берегу с жалованьем всего лишь в 7—8 шиллингов в день. Молодожену Нельсону с его супругой и пасынком этого явно было маловато, тем более, что оба супруга не отличались особым здоровьем. К тому же, после мягкого климата о-ва Невиса погода в их месте проживания в Восточной Англии постоянно была сырой и неприятной. Вот и приходилось им периодически «подсаживались» на лекарственные препараты и процедуры, причем, отнюдь недешевые.

…Кстати сказать, вскоре сам ревностный борец с американской контрабандой Нельсон оказался под «прицелом» у таможни. Возвращаясь на родину, он попытался было провезти с Ямайки дешевого сахара, рома и десертных тропических фруктов (в сухом и консервированном виде) ради поправки своего финансового состояния. За это полагалась большая пошлина. Ее он платить не хотел. Началась долгая тяжба. Его недруги «вытащили на поверхность» мутную историю с уголовным делом бочара с нельсоновского «Борея», перерезавшего по пьяни горло портовой в одной из таверн Шедуэлла… «ночной бабочке», т.е. проститутке. В конце концов, показания Нельсона спасли подсудимого от виселицы. Правда, нервы Горацио помотали изрядно: он в ярости пригрозил навсегда оставить Англию и поступить на русскую службу, где по рассказам бывалых британских моряков хорошо платили в ходе очередной русско-турецкой войны. Либо того хуже приготовился осесть во Франции при всей его ненависти к этой стране и ее жителям. И все же, ему дали добро на провоз продуктов роскоши к себе в отечестве…

Не смогли помочь Нельсону ни друзья покойного дядюшки Мориса Саклинга (они в основном сами уже были в отставке), ни принц Уэльский, ни первый лорд Адмиралтейства его старый знакомец лорд Хау, ни даже аудиенция у самого короля. Ничего конкретного последний предложить одному из своих лучших капитанов не смог. В ту пору слишком много заслуженных моряков оказались сокращены. Не могло быть речи о помощи и со стороны родственников его матери: лорд Хоксбери и лорд Оксфорд никогда не проявляли заметного интереса к делам столь далекого родственничка.

Итак, Нельсон не только оказывается на родине, но 30 ноября 1787 г. и на суше – «адмиралтейский якорь» (так английские моряки именовали своих жен) явно утащил его на берег, в круг обретенной семьи. А вот ей-то Горацио, не был в состоянии обеспечить безбедное существование. Ему оставалось уповать лишь на новую большую войну – общеевропейскую войну.

Он энергично занимается сельскохозяйственными работами на земле отца: вовсю копает лопатой. Так он заново открыл для себя покой деревенской жизни. Его любимым занятием становится охота с пойнтером, которого он купил, спасая от голодной смерти. Однако соседские охотники относились к его манере охотиться с большой опаской. Дело в том, что Нельсон по военной привычке носил ружье со взведенным курком, словно собирался без предупреждения напасть на вражеский корабль. Это было крайне опасно для его спутников. Палил Горацио навскидку, не прицеливаясь, едва дичь вспархивала, правда, метко, подстреливая птицу влет. Спустя несколько лет он перестанет быть столь опасен для окружающих, поскольку лишится правой руки и серьезно повредит правый глаз. Вот тогда ему уже будет не до охоты с пальбой навскидку.

Семейная жизнь шла не шатко – не валко. Супруги с самого начала плохо подходили друг другу. Унылая Фанни была полной противоположностью Нельсону с его очень живым характером. К тому же, она постоянно болела. О детях от нее Горацио мечтать не приходилось.

Повторимся лишь, что на ней для Нельсона, столь обожаемый всеми мужчинами всех времен и народов «феномен доступной всем томной блондинки а-ля Мэрилин Монро» закончился раз и навсегда: очень скоро в его жизни наступит черед ласково-понятливых шатенок.

…Кстати, так в чем же феномен «ангела секса» Мэрилин Монро, магически действовавший на любого встречавшегося ей мужчину, независимо от его возраста!? – спросите вы!? И будете правы! Бытует расхожее мнение: самыми желанными для большинства мужчин чаще всего были, есть и будут блондинки. У психологов и сексологов есть своя версия объясняющая это явление. Одну из причин предпочтения мужчинами блондинок эти «…ологи» склонны связывать с… младенческим периодом в жизни каждого мужчины. Не исключено, что у сильного пола огромную роль в выборе женского идеала-половой партнерши играет… образ его… матери, который начинает складываться еще в младенчестве, когда он сосет материнскую грудь. Именно тогда у него в подсознании остается, что мама с ее питательно-целебным материнским молоком – это нечто доброе, ласковое, теплое, вкусное, в общем… светлое, т.е. образ женщины со светлыми волосами или блондинки! Пусть даже его мать была шатенкой, брюнеткой или он вовсе ее никогда не видел – будучи с рождения сиротой – мужчина часто стремится завязать знакомство с женщиной чем-то напоминающей ему светлый образ его матери. Якобы поэтому мужчины и предпочитают «западать» на блондинок – светлых…, добрых, ласковых, теплых и… вкусных! Кстати сказать, блондинкам легче хорошо выглядеть, у брюнеток же заметнее каждая морщинка, как на черном автомобиле – царапина. В то же время блондинкам следует всегда быть в хорошем настроении: трагический вид не идет светловолосым женщинам – печальная блондинка выглядит унылой и замученной. Им приходится более тщательно делать макияж: совсем без косметики лицо светловолосой женщины кажется блеклым. Блондинкам нужно постоянно следить за прической: хуже лохматой блондинки может быть только блондинка с «каменным» начесом и слипшимися от лака волосами. Им лучше носить вещи желтых, красных, кремовых, коричневых оттенков (именно в одежде этих тонов блондинки выглядят очень нежными) и избегать ярко-белых и угольно-черных тонов (стилисты считают, что белая одежда старит блондинок, а черные вещи делают их бледными), темных румян и помады (из-за них лицо блондинок кажется грубоватым). Блондинкам абсолютно не идут черные брови. И, наконец, им не рекомендуется курить, выпивать, нервничать и загорать: они быстрее состарятся. А вот брюнеткам в этом отношении по легче: у них по больше шансов дольше оставаться привлекательными, предаваясь вышеперечисленным порокам – кожа у них более жирная и темная, такая стареет медленнее. Хотя и им не следует увлекаться загаром. Блондинки более ветрены и не зря известная английская поговорка гласит: «Джентльмены предпочитают блондинок, но… женятся на брюнетках». К тому же маленькая брюнетка с тугими девичьими грудями на поверку может оказаться гораздо темпераментней «нордический» стройной пышногрудой (наощупь – «а-ля взбитые сливки») блондинки. Так вожделенная многими мужчинами со времен легендарной сцены допроса в полицейском участке в «Основном инстинкте», где она сексуально перекладывает ногу на ногу и все видят, что на ней нет нижнего белья – лицезрея ее стриженный «венерин хломик» над «вратами в рай», светловолосая Шэрон Стоун (от природы она шатенка) на самом деле весьма анемична. А ее дешевый трюк – дело вкуса и доступен каждой, вне зависимости от внешности – было бы желание. А вот героиня маленькой энергичной шатенки с задорным девичьим бюстиком Джин Триплхорн вызывает желание непременно ее изнасиловать в максимально грубой форме, что герой Майкла Дугласа впопыхах, «по-собачьи» и проделывает. Вот и Джейк Джилленхолл «пропарывает-распарывает» сзади вкусную «корму» секси-гёрл всегда элегантной (в прикиде и без него!) Энн Хэтэуэй с ее юными «трамплинчиками» (еще вызывающе дерзкими и нетронутыми скальпелем пластического хирурга) в проходной картине «Любовь и другие лекарства», 2010 г. Тем более, что у брюнеток (шатенок) чаще бывают такие потрясающие (свои, а не искусственные) формы тела и они их так аппетитно (как, например, у итальянского секс-символа 90-х гг. ХХ в. Моники Беллучи, все же поддавшейся модному соблазну вставить себе силиконовые имплантанты и в без того соблазнительную грудь!), что не устоит никакой мужчина. А если так, то скорее дело не в «окраске», а в аппетитности форм. Мужчины ведь любят как блондинок с аэро-динамическим, термоядерным бюстом (Анн-Николь Смит с ее парой «коровьих вымь» либо «баскетбольные мячи» Памелы Андерсон или, все же, аппетитно—гармоничная «спереди и сзади – «верхний и нижний бюсты» – Скарлетт Йоханссон), так и брюнеток с фигурой мальчиков (Д-2-С Кира Найтли либо Натали Портман с аккуратненьким 1-м номерком и, в «крайнем случае», Энн Хэтэуэй и ее среднестатистический 2-й размерчик). Другое дело, как у блондинки или брюнетки складывается личная жизнь, но это уже другая «история». Правда у нее может быть счастливый финал: если мужчина умный, он выберет женщину… умную – неважно, какого цвета у нее будут волосы. А значит, стоит ли брюнеткам превращаться в блондинок, а блондинкам – в брюнеток?! Впрочем, все вышеизложненное «философствование» о предпочтительности блондинок – всего лишь гипотеза (сугубо «оценочное суждение»), тем более, что по статистике лучше устраивают свою личную жизнь все же более прагматичные и агрессивные… брюнетки (шатенки)! Между прочим, спор «кто лучше – блондинки или брюнетки!?» – вечен! С брюнетками и блондинками та же история, что и с гороскопом: бывает совпадает, а бывает и нет. Принято считать, что светлые и темные волосы – два полюса человеческого характера. Темные означают энергичность, даже агрессивность, а светлые волосы символизируют пассивность и нежность. Бывают случаи, когда они соответствуют стереотипу: смуглая брюнетка более нервная, колючая, жгучая, энергичная, страстная, в общем – агрессивная; светлокожая блондинка же более нежная и покладистая, в ней больше добродушия, дружелюбия, доступности, умения подстроиться под желания и возможности мужчины – всего того, что приводит представителей сильного пола в такой восторг и умиление. Блондинка, стало быть, думают они, вдвойне женщина! Значит, с ней легче сойтись – ее воспринимают обычно как чистую, невинную, молоденькую «пташку», тем более, что брюнетки всегда выглядят более зрело. Но, бывает и совершенно наоборот. Недаром говорят – «в тихом омуте – черти водятся», и блондинки бывают гораздо коварнее брюнеток. И, наконец, нередко блондинка (брюнетка) бывает… крашенная. Но сколько не перекрашивайся, психологической блондинкой от этого не станешь. Блондинка – это состояние души. Ведь не будь та же предельно сексуально-раскрепощенная Луиза Чикконе, более известная как белокурая Мадонна, от природы жгучей брюнеткой-чертовкой, возможно, мир бы о ней никогда и не узнал!? И все же, эротичная мягкость дает блондинкам возможность добиться больших результатов. Поэтому многие женщины мечтают стать блондинками, чтобы обратить на себя внимание мужчины: считается, будто такой типаж больше нравится мужчинам. Блондинку мужчины воспринимают как ребенка, а брюнетку – как женщину самостоятельную, более характерную и умную. Символично, что большинство секс-символов прошедшего ХХ в. – обычно блондинки, от Марлен Дитрих, Мэрилин Монро, Ким Бэйсинджер, Памелы Андерсон-Ли (кстати, все крашеные!), Мишель Пфайффер, принцессы Дианы, Шэрон Стоун, австралийской «Никиты» Петы Уилсон, самой аппетитной копии Монро Скарлетт Йоханссон и «виртуальных» секс-богинь рубежа тысячелетий Анжелины Джолли с Сарой-Мишель Джеллар (почтивсе, но не все – природные блондинки!) до самых длинноногих среди элитных красоток подиума конца ХХ – начала ХХI вв. Нади Ауэрман(115 см) и Адрианы Скленариковой-Карамбэ(124—127 см). Популярность таких красавиц-брюнеток 2-й пол. ХХ в., как Авы (Эйвы) Гарднер, Рэкуэл Уэлч, Шер, Деми Мур, Моники Беллуччи, Сальмы Хайек и Пенелопы Крус, скорее исключение из правил, чем тенденция. Все очень просто и понятно: сильный пол, как правило, не любит конкуренции. В любой компании, какими бы красивыми ни были там брюнетки, мужское внимание всегда обращается на блондинок. К ним чаще обращаются с предложениями о знакомстве и сексе. Им легче устроится на работу. У них больше сексуальных связей. Исследования психологов показывают, что блондинки-кассирши в супермаркетах привлекают к своим кассам на 23% больше покупателей, чем их коллеги. Даже если рядом очередь короче мужчина предпочитает стоять к блондинке: он мысленно ее «пожирает», представляя, как она может его потом ублажать, если он сейчас правильно к ней «подкатит». Психологические тесты показывают, что блондинки выглядят мягче и спокойнее. Вот мужчина и считает: блондинка если и откажет, то сделает это – мягко, не раня его мужское самолюбие. И действительно, блондинки более женственны и жалостливы – им не удобно отказать мужчине… В результате, с ними – быстрее сходятся, но брюнеток – чаще берут в жены. Мужчины с обостренным обонянием говорят, что по запаху могут отличать брюнетку от блондинок, последние пахнут как младенцы. Поэтому на рубеже ХХ и ХХI вв. парфюмеры рекомендовали женщинам подбирать духи в соответствии с цветом волос. Блондинкамподходят «Body Formula Mist», «Ananga», «J.P. Gautier», «Anais Anais», «White linen» и др.; для брюнеток – «Pachoul», «Rage», «Parfum d`Te», «Amazone», «Diorella», «Paloma Picasso», «Rosse Musk», «Eden» и др.; а рыжим – самым искусным и непредсказуемым любовницам – предпочтительнее «Eau de Citron», «Innocence», «Chanel №5», «Acquaide Gio». Между прочим, не надо забывать о… рыжеволосых женщинах! Причем, от природы, а не крашеных в это «зовущий» (как полагает похотливая «Дичь») к немедленному и беспрерывному соитию в «Восьми позициях Аретина» (впрочем, нет предела фантазии – как: главное, чтобы Его Величество РЕЗУЛЬТАТустраивал обоих партнеров!?) цвет! Время от времени, например, сейчас он невероятно моден, вплоть до всех оттенков красного, который был так присущ издавна… «жрицам любви»! Издревле считалось, что натуральные рыжие отнюдь «не как все»: они – сущие бестии! Они выглядят намного сексуальнее, нежели обладательницы волос другого цвета. Даже при отсутствии макияжа и в обыкновенном одеянии они притягивают к себе взоры каждого мужчины вне зависимости от возраста и социального положения. Данные современной социологии показывают, что секс в списке жизненных ценностей на первое место чаще всего ставили… именно рыжеволосые представительницы слабого пола. Также выяснилось: они отдают сексу (либо мыслям о нем) больше времени, чем брюнетки и блондинки. Они не прощают постельную скуку. Именно рыжим, а не блондинкам и брюнеткам, больше всего по нраву дикий, необузданный секс, желание «заездить мужика до полусмерти»! Развод или расставание по причине «надоело с одним и тем же» для рыжих стерв-фурий – нормальное явление. А вот у рыжеволосых мужчин иные приоритеты: они больше озабочены повышением собственного… интеллекта и властью над людьми, чем сексуальным победами. Но это – так, к слову сказать… Учитывая опыт многовековых запросов мужчин, в середине ХХ века совместные усилия модельеров, парфюмеров, косметологов и сексологов (и прочих новомодно-продвинутых «…ологов») – придали блондинкам модный «глэмур» (по-англ. – «производящий эффектное, шикарное впечатление»): красиво-очерченные, ярко-красные губы и белый атлас, черные (возможно, ажурные) чулки и очень высокий каблук, тонкая (чуть ли не «осиная»! ) талия и обязательно высокая и полная (!) грудь в бездонных «недрах» которой по компетентному мнению, «клинических ловеласов-дон-жуанов-казанов», «приятно утонуть». Этих томных блондинок быстренько окрестили «богинями секса» либо «ангелами секса»! Один такой «ангел секса» и стал ярчайшим олицетворением сексуальности ХХ века, сексуальностидоступной каждой! Прирожденная темная шатенка Норма Джин Мортенсон-Бейкер (1926—1962), известная нам как белокурая красавица Голливуда Мэрилин Монро, не обладала сногсшибательным бюстом (89-57-96; зато у нее была фантастическая разница между талией и «нижним бюстом» – целых 39 см, что очень в почете у мужчин всех времен и народов!): она значительно уступала в этой столь любимой многими мужчинам части женского тела другой голливудской приме тех лет блондинке Джейн Мэнсфилд (98 см) и тем более европейским кинодивам той поры, жгучим темноволосым итальянкам – Джине Лолобриджиде с ее божественными 102 см (есть и более «скромные» цифры) и Софи Лорен с ее супер-грудью в 104 см. (известны и несколько иные данные). (Между прочим, силикон в ту пору еще не был в моде и свое супер-оружие в охоте на мужчин – большие, натуральные бюсты – итальянки берегли как зеницу око, страхуя их на громадные суммы!) Стремясь произвести впечатление, «бедная овечка Мэрилин» поначалу набивала чашечки бюстгальтера двумястами граммами ваты, доводя объем груди до «вполне земных» 96 см. По воспоминаниям одного из ее первых импресарио (по совместительству – любовника: иначе карьеры в Голливуде начинающей старлетке не сделать!) такой бюст выглядел весьма безобразно: что-то вроде до предела выдвинутой… верхней полки комода! Со временем ей сделали две подкладки из пеностирола телесного цвета с острыми выступающими сосками. Она очень любила провоцировать мужчин и потому носила эту искусственную грудь под облегающими джемперами, создавая впечатление, будто она не носит бюстгальтера. Но взяла она мужчин все же другим! Во-первых, гениально точно подобранным обликом невероятно сексуально доступной для мужчин блондинки (вот он феномен белокурых волос!) на новогоднем постере с ее обнаженным изображением, где фотограф умело концентрирует внимание зрителя не на заурядной груди Мэрилин, а на ее маленьких, как у ребенка ступнях ног, божественных бедрах («Жерновах Любви»), чьи движения обещали мужчинам неземные наслаждения, чарующей ангельской улыбке чуть приоткрытого пунцового влажного от желания рта, крошечной эротичной родинке на верхней губе, глазах «с поволокой» (этот эффект достигался благодаря искусственным ресницам, наклеенным во внешних уголках глаз), роскошной копне белокурых волос. Во-вторых, фантастически доходчивым (безошибочно просчитанным сексуально-ориентированным) рекламным слоганом сыгравшим главную роль в создании волшебного очарования, неповторимого шарма в образе (имидже) магически действовавшего на любого мужчину, независимо от его возраста! «Милый, если у тебя есть проблемы, – призывно улыбались чувственные губы несравненной белокурой «секс-бомбы», – Возьми меня! Я – «ангел секса»! У тебя не будет никаких проблем!» Вожделенный «ангел секса» Мэрилин Монро (она и в жизни слыла «Королевой Наездниц», по крайней мере, по компетентному мнению таких видных «секс-мустангов», как покойные знаменитые братья Джон и Роберт Кеннеди, не единожды посещавших ее «врата в рай» всеми известными им способами!) сулил каждому мужчине очень много, если не самое главное… Успех в Сексе! На земле не так уж много мужчин, у которых не бывает никаких проблем, поэтому это было безотказное «оружие»… женщин при «охоте» на «дичь»! Столь обожаемые сильным полом «ангелы секса» были, есть и будут во все времена: так устроен мир…

Возможно, Все Так!?.

Но вернемся к Нашему Герою!

Вернее, Морскому Волку – еще такому молодому!

Однообразно тянулись недели, месяцы, годы…

Нельсон писал письма во все инстанции: старому «собрату по оружию» Биллу Корнуоллису, отправлявшемуся по слухам во главе эскадры в Ост-Индию, но у того уже не было свободных капитанских вакансий, принцу Уэльскому, лорду Хау, а потом и новому главе Адмиралтейства лорду Худу и даже самому королю. Он просился на любое судно лишь бы вернуться на действующий флот: «Если вашим светлостям будет угодно назначить меня хоть на какую-нибудь посудину, я буду чрезвычайно признателен». В конце концов, Худ снизошел до встречи с ним, чтобы донести до него весьма тревожную новость: «у короля сложилось неблагоприятное мнение о капитане Нельсоне». Это могло означать, что наверху остались недовольны его чрезмерной энергией в борьбе с адмиралтейскими и таможенными чиновниками – он растревожил осиное гнездо правительственных чиновников и они представили его в самом невыгодном свете в глазах ЕКВ.