К 212-й годовщине «Грозы 1812 года». Россия в Опасности! Время героев!! Действовать надо сейчас!!! Том II. Первая шеренга!

Враг очень умело оказал им такой отпор, что первые три колоны союзников принялись топтаться на месте, не решаясь продолжить свой «грандиозный» обходной маневр. Тем более, что 4-я колонна Коловрата-Милорадовича, которой предписывалось наступать справа от 2-й и 3-й колонн, все еще не обозначила своего участия в сражении!?

Более того, в тылу первых трех колонн послышался… орудийный гул!

Это Бонапарт начал контрудар на прорыв центра австро-русских войск и союзникам уже было не до захода в тыл к Даву.

Согласно приказу Буксгевден все же выбил неприятеля из местечка Тельниц и Сокольницкого замка, но после катастрофы в центре остановил наступление и вместо того, чтобы ударить со всей своей немалой силой во фланг корпусу Сульта, рвавшемуся на Праценские высоты, стал топтаться на месте… до полудня.

И дождался, когда покончив в центре на Праценских высотах с австрийцами Коловрата и русскими Милорадовича, французский маршал Сульт, быстро установил там 42 пушки и при их поддержке ударил во фланг и тыл, все еще топтавшемуся перед умело оборонявшимся Даву, Буксгевдену. Особенно пострадали колонны Пржибышевского и Ланжерона.

В общем, Буксгевден, проявил инертность и оказался не готов к принятию кардинальных решений, но благополучно покинуть поле боя, все же, успел.

Пока французы громили и пленяли остатки 3-й колонны Пржибышевского и «топили» в мелком пруду (а вовсе не глубоководном озере!) Заачан остатки «ланжероновцев», 1-я колонна Дохтурова и австрийский авангард Кинмайера, оставив сдерживать в заслоне от драгун Бурсье и подоспевших гвардейских конных егерей Жюно с Дальманем (вместо погибшего Морлана) Брянский, Московский и Вятский мушкетерские полки под началом генерал-майора (11.3.1799) Фед. Фед. (Фридриха) Левиза (6.9.1767, Гаспаль Эстляндской губ. – 16.4.1824, пом. Зелен Вольмарского у. Лифляндской губ.), поспешно покинули Тельниц и пошли на север.

Отчаянно прикрывая отход своих «братьев по оружию», русские «300 спартанцев» возглавляемые выходцем из Шотландии выполнили свой воинский долг до конца, но и им из-за угрозы окружения и плена пришлось отступить вслед за уже ушедшим вперед Дохтуровым.

Решительный и хладнокровный Дмитрий Сергеевич – после «благополучной» ретирады своего начальника Буксгевдена именно он остался старшим командиром на левом фланге русских – уводил свои войска на юго-восток к очень узкой дамбе-плотине (одновременно могли пройти по ней лишь два человека и, к тому же, половина ее находилась подо льдом!) между Сачанским (Саганским, Заачанским) и Меницким озерами, которая уже находилась в руках французов.

Прикрывать отход со стороны Ауэзда от «вандаммовцев» (24-го легкого Шинера, 4-го и 28-го линейных Фере, 46-го и 57-го линейных Кандра) он выделил гессен-гомбургских гусар генерал-майора графа фон Ностица-Ринека и донских казаков Мелентьева 3-го и Сысоева 1-го.

А от уже надвигавшихся со стороны Сокольница солдат Фриана и Даву (15-й легкого, 3-го, 33-го, 48-го, 108-го и 111-го линейных полков) выставил Секлерских (Шеклерских) гусар генерал-майора, князя Морица Лихтенштейна и шеволежер полка «О`Рейли» австрийского генерал-майора барона фон Штуттерхайма.

Приблизившись к дамбе, передовые отряды русских дрогнули и затоптались на месте из-за шквального орудийного огня: Наполеон, как всегда показал всем, что он – артиллерист От Бога, сумев очень быстро сосредоточить на этом направлении сотню орудий. Подъехавшего Дохтурова, адъютанты пытались удержать, напомнив о жене, детях. «Нет, – ответил генерал, – здесь жена моя – честь, дети – войска мои». Проявив столь присущее ему большое личное мужество, Дохтуров обнажил полученную на войне со шведами 1789-1790-х гг. редкую в ту пору золотую шпагу с надписью «За храбрость» и крикнул: «Ребята, вот шпага матушки Екатерины! За мной!» Это был призыв к тем, кто еще помнил победы русской армии при Екатерине II, это было напоминание о славных походах непобедимого Суворова, неоднократно бившего французов в Италии и Швейцарии.

Последними по дамбе успели проскочить казаки, австрийские гусары и шеволежеры.

Порываться через плотину пришлось под плотным огнем артиллерии противника и потери были очень тяжелыми, в частности, Московский пехотный, погиб почти полностью. Получив категоричный приказ «железного маршала» Даву: «Чтобы ни один не ушел!», французы немилосердно добивали раненых, не беря пленных…

Когда колонна Дохтурова, потерявшая половину своего состава (6.359 человек), с огромным трудом догнала русскую армию, ее уже считали погибшей.

Мужество полководца сделало его имя известным всей России и за ее пределами, как Багратиона и Милорадовича. (Время масштабного Ермолова, героического Раевского, азартного Н. М. Каменского 2-го, методичного Барклая, суворовских племянников братьев Горчаковых и других подлинных героев той поры еще не пришло!) За Аустерлиц, где мало кто из генералов доказал свою боеспособность в критической ситуации неизбежного поражения, Дмитрий Сергеевич был удостоен ордена Св. Владимира 2-й ст.

С началом русско-прусско-французской войны 1806 – 1807 гг. 7-я пехотная дивизия Дохтурова доблестно действовала при Голымине (где она вместе с дивизией Д. Б. Голицына была в авангарде) и Янкове (Ионкендорфе).

В сражении под Прейсиш-Эйлау под аккомпанемент бушующей метели полки русских гренадер Дохтурова, разгоряченные двойной (!) порцией водки (350 грамм на брата), сплошной лавиной двинулись вперед, опрокидывая, отработанными до автоматизма ударами штыками остатки корпуса Ожеро, добрались до кладбища в Прейсиш-Эйлау, где был штаб Бонапарта и чуть не пленили его!

Сам Дмитрий Сергеевич получил тогда серьезное ранение осколком в правую ногу. Но он, что было присуще ему, не покинул поля боя, даже после того как Мюрат в ходе своей легендарной кавалерийской атаки на центр русской позиции разрезал ее пополам!

Д. С. Дохтуров оказался награжден во второй раз золотым оружием, что случалось не часто (!), поскольку царь в ту пору (тяжелых поражений от Наполеона!) не очень-то был щедр на награды.

Затем он отличился в боях под Гутштадтом (отразил натиск корпуса Нея) и Гейльсбергом, был снова ранен, но опять не покинул поля боя!

Такая манера поведения на поле боя уже была присуща многим русским генералам,но лейб-гвардеец преображенец Дохтуров здесь был впереди всех!

В драматическом сражении под Фридляндом мало того, что две его дивизии противостояли сразу двум французским корпусам Ланна и Мортье, так еще ему опять выпала самая неблагодарная задача – прикрывать отступление русских войск через р. Алле. Ему – генерал-лейтенанту – пришлось рисковать жизнью, налаживая переправу через им же найденный брод, для одного из замешкавшихся под плотным огнем врага полков. Благодаря его личному мужеству – Дмитрий Сергеевич Дохтуров, дивизионный командир, переправился одним из последних – паники не возникло и истерзанная русская армия ушла-таки из-под обстрела.

За доблестно проведенную войну он был удостоен сразу трех орденов: Св. Анны 1-й ст., Св. Александра Невского и прусского ор. Красного Орла. Бесстрашие генерала, его раны, ровное и неизменно доброе отношение к людям снискали ему высокий авторитет, солдаты были готовы идти за своим «Дохтуром» на смерть.

…Кстати сказать, сам Дмитрий Сергеевич Дохтуров никогда не был богатым помещиком и в основном жил на казенное жалованье, так как крепостных у него числилось всего лишь 200 душ крестьян в Ярославской губернии…

Именно после этих двух неудачных для русских войн с Бонапартом за «Дохтуром» сложилась репутация мастера прикрывать армию после больших неудач, спасая ее от полнейшего истребления. Его даже сравнивали с блестящим мастером арьергардных боев Багратионом и они дружили между собой.

В тоже время известный в российской армии правдолюб и человек, знавший о войне все или почти все, А. П. Ермолов все же ставил Багратиона выше: «Холодность и равнодушие к опасности, свойственные сему генералу, не заменили, однако же, Багратиона. Не столько часто провождал Дохтуров войска к победам, не в тех войнах, которые удивляли вселенную славою нашего оружия, сделался он знаменитым, не на полях Италии, не под знаменами бессмертного Суворова утвердил он себя в воинственных добродетелях».

А затем случилась хотя и пикантная, но не самая приятная (или, наоборот?) во всех отношениях страница в яркой биографии заслуженного, боевого генерала Дмитрия Сергеевича Дохтурова.

Она связана с назначением Александром I военным министром генерала от инфантерии М. Б. Барклая-де-Толли.

Реакция Дохтурова была почти что враждебная: не любил он Барклая!

Он хоть и был почти одного возраста с Михаилом Богдановичем, но генерал-лейтенантом, все же, стал раньше (24.10.1799), а не 9.4.1807, как Барклай! Правда, потом тот вырвался вперед: получив 20.3.1809 генерала от инфантерии!

Как и очень многих среди российских генералов русского происхождения его задело то, что «проскочивший от генерал-майора до военного министра всего-навсего за 4 года» «немец» из Лифляндии Михаил Богданович обошел большую группу видных генералов от инфантерии: в «списках по старшинству», где был 61 генерал-лейтенант, его фамилия стояла «лишь» на… 47 месте! Подобным «скачком» он нарушил так называемое «старшинство» в жесткой армейской касте, где чинами и славой делиться не принято во все времена вплоть до сегодняшнего дня, поскольку она замешана на смертях «бес числа» и море крови – чужой и своей.

Так, по принятому тогда в армии счету, «старее Барклая в чине» оказался такой выдающийся военачальник как Петр Иванович Багратион!

Во-первых, Барклай находился в подчинении старшего по званию Багратиона в кампанию 1806—1807 гг. Во-вторых, Багратион, хотя и не намного, но все время опережал Барклая в получении очередных чинов: так он стал полковником 13 февраля 1798 г., а Барклай почти месяц спустя – 7 марта 1798 г.; чин генерал-майора Багратион получил 4 февраля 1799 г., а Барклай – снова месяц спустя после него, 2 марта 1799 г. Багратион стал генерал-лейтенантом 8 ноября 1805 г., а Барклай проходил в генерал-майорах еще целых два года и получил следующий чин только 9 апреля 1807 г. И хотя генералами от инфантерии они стали в один день (правда, в царском рескрипте фамилия грузинского князя стояла выше, чем лифляндского «немца»! ), но именно этот «прыжок» Барклая в полные генералы настроил против него большинство генералитета, которое увидело в этом нарушение армейской традиции производства в чины по старшинству.

Взлет Барклая на вершину власти – в военные министры – не мог не раздражать армейскую касту, где всегда все было замешано на… море крови и смертях «бес числа»!!!

Обойденными оказались такие военные авторитеты генеральской касты России, как Б. В. Голицын 2-й, С.Н.Долгоруков 2-й, А. И. Остерман-Толстой, Д. М. Волконский 2-й, А. Ф. Ланжерон, фон Остен-Сакен, Е. И. Марков 1-й, И. Н. Эссен 1-й и др., причем все князья и графы, а Михаил Богданович в тот момент родового титула не имел!

Задетым оказались самолюбие и что самое страшное для военных – армейская честь людей заслуженных, не жалевших живота своего при защите Отечества!

Дело дошло до того, что в знак протеста против нарушения пресловутого порядка «старшинства» некоторые из «обиженных» генералов даже подали в отставку, в частности, самые высокородные из них князь Голицын, князь Остерман-Толстой и… наш с Вами герой – Дмитрий Сергеевич Дохтуров.

Некоторые из них в свое время являлись начальниками для военного министра и вряд ли могли предполагать, что в скором времени попадут к нему в подчинение. И вот теперь он стал их полноправным начальником, выше которого был лишь царь-государь Вся Руси. Вполне понятно, что самолюбие многих не только носителей генерал-лейтенантского чина, но и даже полных генералов оказалось цинично уязвлено.

С враждебным «демаршем» Дохтурова вышла любопытная история.

Царь ознакомился с прошением об отставке и «сделал ход конем»: передал его… военному министру на рассмотрение! Барклаю пришлось решать очень скользкий вопрос: и раздраженному «генеральскими взбрыками» царю угодить, и «собратьев по оружию» не обозлить до смерти!? Надо отдать ему должное он вышел из крайне щекотливой ситуации очень достойно, заявив, что такими военными авторитетами как Дмитрий Сергеевич разбрасываться негоже. Дохтурову отправили с нарочным царский приказ об отказе в увольнении!

Дмитрий Сергеевич был не дурак и понял, что настаивать не надо.

Более того, очень скоро (19.04.1810) его жалуют генералом от инфантерии и вопрос об отставке отпал окончательно…

Совершенно особая страница в богатой на военные перипетии биографии генерала от инфантерии Дмитрия Сергеевича Дохтурова началась с вторжения Наполеона в Россию в 1812 г.

Отечественную войну 1812 года он встретил в составе 1-й армии… столь «приятного» ему Барклая-де-Толли (!), командиром 6-го пехотного корпуса, которым он руководил с окт. 1809 г. А его любимая 7-я пехотная дивизия оказалась под началом хорошо известного ему генерал-лейтенанта П. И. Капцевича, бывшего до того и.о. дежурного генерала у… военного министра Барклая.

Его 15-тысячный корпус (вместе с 3-м кавалерийским корпусом генерал-майора графа П. П. Палена 3-го в Лебедях и 84 пушками), находился в Лиде (Гродненская губ.) и был отрезан от главных сил. Но после форсированного марша на Ошмяны по бездорожью, под проливными дождями, отбиваясь от сидевшей у него на хвосте кавалерии Нансути и Пажоля, делая по 50 километров в сутки, на семнадцатый день он все-таки примкнул к Барклаю-де-Толли в Кобыльниках.

А ведь в какой-то момент всем показалось, что конница Мюрата – тогда в самом начале войны еще очень резвая (!) – успеет замкнуть окружение, но боковой авангард полковника барона К. А. Крейца ценой своей жизни, прикрыл основные силы Дохтурова и дал им проскочить опасное место у Михалишек (Ошмян), «придержав» наседающего врага. Столь же успешно прошла и ретирада 3-го кавкорпуса удальца Палена 3-го – одного из лучших кавалерийских генералов в российской армии той поры.

Людские потери дохтуровцев во время отступления оказались немалые – почти 2 тысячи солдат и офицеров.

Впрочем, «на войне – как на войне» (там сантименты не в цене)…

…Между прочим, раздосадованный Бонапарт, счел возможным списать успех Дохтурова на причуды русского климата: «Тридцать шесть часов подряд шел проливной дождь; чрезмерный жар превратился в пронзительный холод; от сей внезапной перемены пало несколько тысяч лошадей и множество пушек увязло в грязи. Сия ужасная буря, утомившая людей и лошадей, спасла корпус Дохтурова…»…