Кикимора

Я смотрю на отца Михаила во все глаза.

– Также священнослужители считают, – продолжает он, – что бесы в человеческом теле могут вызвать различные страшные заболевания, которые не поддаются лечению. В таких случаях невозможно выяснить, что стало причиной болезни и как ее излечить. Вылечить одержимого с помощью обычных лекарств невозможно, в таких случаях на помощь приходит церковь. Обряд очищения и освобождения проводит специально избранный для этого священник, имеющий благословение. Изгоняют этих злобных сущностей служители церкви с помощью обряда, который называют отчистка.

– Но в кого чаще всего поселяются бесы? – думаю я вслух.

– Считается, что злобные сущности вселяются в тех людей, душа которых уже запятнана подлыми и злыми поступками и грехами. Чем дальше человек от церкви, тем проще им завладеть и подчинить.

Но мы не сделали никому ничего плохого! –  думаю я.

– Бесы в человеке, симптомы подселения которых нельзя спутать ни с чем – не сказка и не вымысел. Бес, находясь в человеке, проявляет свое присутствие в виде болезни, похожей на шизофрению, самым характерным свойством которой является непризнание того, что он болен. Бес лишает человека воли, чтобы проявлять свою,  лишает интереса, делая внешнюю жизнь бессмысленной"

Как  все похоже!

28.6. С утра Виталик заведен и нервничает. Стал придираться ко мне без причины. Вдруг сказал, что весь этот поход по церквам был бесполезен. Что мы думаем, что его имя при крещении Виталий, а он уже давно не Виталий, тот давно вышел из его тела и церковь не сможет повлиять на него. Я ответила ему, что если он так считает, то чего ему беспокоится. Тем не менее, он еще несколько раз настаивал на том, что никто ничего в нем не сможет изменить и ему этого не нужно. Потом отстал. Я время от времени брала Евангелие и читала по главе. В промежутках у него вот такие всплески и вылезали. Потом я предложила ему поесть, он подскочил и начал на меня огрызаться. Не в отношении еды, а вообще, как обычно, когда у него меняется взгляд и выражение лица, даже покраснел весь от злости. (Так было у его отца. Просто без причины. Последнее время это могло происходить даже только оттого, что он посмотрел и увидел меня. Я даже не смотрела на него, а он наливался злостью. Потому я последнее время, когда он приходил домой, старалась не попадаться ему на глаза и закрывалась в комнате. Он быстро готовил какую-нибудь еду и уходил с ней в свою комнату и там закрывался. Только тогда я выходила из комнаты.) Потом у него внезапно закружилась голова, он поднял ладонь над головой и поводил ею по часовой стрелке. При этом говорил, что его только что сильно перекрыло, он теряет ориентацию в пространстве, а он этого не хочет и пытается убрать это перекрытие, он не хочет попасть в психушку. Вращал ладонь над головой и говорил «Сейчас, сейчас я его уберу, не хочу, чтобы перекрыло, сейчас пройдет, должно пройти, я уберу». Я смотрела на него всё это время. И вдруг его лицо мгновенно просветлело, глаза стали другими, спокойными, добрыми и прозрачными. Он выдохнул и сказал, что его отпустило. На меня смотрел совсем другой человек. Это настолько удивительно, что трудно написать. Он сразу сказал, что сейчас он помнит только, что почему-то очень злился на меня.  Не может ни понять, ни вспомнить почему и за что. И вообще, что мне говорил.

Прошло немного времени. Он вдруг начал говорить мне, что никогда не пойдет ни в одну церковь. Чтобы я даже не пыталась его туда звать. «Хочешь, ходи, но без меня» Я удивилась, с чего этот разговор. Я ни слова не говорила про церковь и что собираюсь туда, тем более, не предлагала такого ему. Он ответил: «Вот и не предлагай. Я ни за что не пойду». Опять еле успокоился.

29.6. Отправились в магазин за покупками. Пока были в магазине на улице разразился жуткий  ливень. Вышли, переждали ливень, но по улице  Победителей несся под уклон поток грязной мутной воды. Нам надо было перейти улицу по зебре к автобусной остановке. На  "зеленый" мы пошли. Но у другого края улицы вода была  выше щиколотки и поток широкий, до тротуара, не допрыгнуть. Виталик, увидев поток, остановился в изумлении посреди улицы; я обернулась. Светофор перемигнул на красный. Сейчас поедут машины, а он стоит посредине улицы и в ужасе смотрит на поток воды. Я бегом вернулась к нему, и хотя держала в руках две тяжелые авоськи, схватила его за руку и потащила за собой. Перед потоком он остановился и,  чтобы не замочить ноги, прыгнул на тротуар, не допрыгнул, чуть не упал в поток, но я его удержала, он замочил ноги, вылетел на тротуар, отбежал за автобусную остановку и заплакал, как ребенок, от ужаса. Потом, когда немного успокоился, пояснил, что боится холодной воды. Стоял и наблюдал, как другие спокойно, с визгом и смехом пересекали по зебре этот мутный дождевой поток, даже засмеялся и показал на   чей-то тапок, плывущий по воде.