Минские страсти

– Ах, да, я же еще не все рассказал, Жора!

И дед продолжил рассказ про сережку, как он ее нашел, как накрыл кленовым листом, и как она потом исчезла, когда он вернулся после вызова милиции.

Министр весь обратился в слух и даже включил диктофон, чтобы ничего не пропало из ровного, спокойного, но важного рассказа деда-очевидца.

«Налью ему еще одну рюмку, но потом, как бы не сбить дедушку с реальности» – подумал он. Дед снова посмотрел на бутылку, облизнул пересохшие губы, но ничего не сказал, и продолжил:

– Эту пропавшую сережку я сегодня обнаружил!

После этих слов дед замолчал, сделал выразительную, прямо-таки театральную паузу, хотя в театре никогда не играл, наслаждаясь изумление внука своего бывшего фронтового друга. Эх, был бы он тоже здесь сейчас за одним столом, от этой жалкой бутылки давно бы ничего не осталось!

– Как Вы ее нашли, дорогой Матвей Карпович? Где??

У министра от изумления поднялись даже усы вместе с бровями.

– В троллейбусе! – небрежно ответил дед и рассказал дальше, как было дело, как он поехал в поликлинику, но о своем здоровье пришлось забыть, как только он напал на след опасной преступницы, и как он выследил эту женщину с золотыми сережками.

Министр от волнения даже подался вперед и не сводил с деда изумленных глаз.

– Вот это работа! Что значит армейская закалка! Супер – разведчик! – то и дело повторял он в перерывах рассказа.

– Остается только выяснить личность этой женщины. – сказал польщенный дед. – Возможно, она вообще ни при чем. Таких сережек может быть много… Женщины падки на блеск, как вороны!

– Разумеется, мы все проверим! – подтвердил министр. – Но работу Вы проделали колоссальную! А может быть это как раз Вы, Матвей Карпович, напали на след бандитки и душегубки…

Главный психиатр

В кабинете главы комитета государственной безопасности республики Ивана Пантелеевича Карателева было уже светло, когда он, высокий, седой, усатый, с короткой стрижкой, большим носом, усталым лицом, вошел и сел в свое старое коричневое кресло. Оно было такое же старое и усталое, как он сам. Они жили вдвоем в этом кабинете уже 26 лет, и они оба, конечно, слегка состарились и поморщились. Время делали свое неблаговидное дело, оно старило людей и вещи, делало их хрупкими и подверженными тлению. И потому кресло держалось за главу КГБ, чувствую нутром, что придет новый начальник и выбросит его на помойку. А старый глава КГБ держался за свое кресло, зная точно, что придет новый начальник и отправит его на свалку истории.

Так обстояло дело на тот момент, когда в дверь постучала секретарша и объявила, что пришел по приглашению Главный психиатр республики Шапиро Изя Иванович.

– Давай его сюда! – махнул рукой глава КГБ.

– Здравствуйте, Иван Пантелеевич! – поздоровался Главный психиатр, внимательно оглядывая своего высокого собеседника. От него ничего не укрылось как во внешнем, так и во внутреннем виде начальника тайного сыска. Для начальника, в свою очередь, вообще не было ничего скрытого или тайного, а только явное. Оба они видели насквозь.

– Вызывали? – уточнил психиатр.

– Пригласил! – уточнил глава разведки.

– Внимательно Вас слушаю, – улыбнулся Изя Иванович, усаживаясь в просторное кресло и складывая маленькие, толстые, мохнатые руки на груди.

– Требуется одно освидетельствование…

– Господина президента? – тонко улыбнулся психиатр и поднял брови. Усов у него не было на круглом лице и потому поднялись только брови.

Глава КГБ немного опешил от такой проницательности, но даже виду не подал, как всякий матерый разведчик.

– Наблюдаются некоторые странности, – продолжил он, слегка нахмурясь.

– Кстати, о странностях! – воскликнул психиатр, улыбаясь. – Есть такой анекдот. Приходит женщина к психиатру, и говорит:

– Знаете, доктор, с моим мужем что-то не с порядке!

– И что же с ним, по вашему, не в порядке? – спрашивает доктор.

– А вот что! Утром он выпивает чашечку кофе и следом съедает эту чашечку!

– И что же тут странного? – удивляется психиатр.

– А то, – говорит женщина, – что чашечку-то он съедает, а ручку оставляет!

– Вот это действительно странно, – говорит задумчиво психиатр, – ведь ручка-то самая вкусная!

– Шутки в сторону, – сказал глава КГБ, продолжая хмуриться, – дело у нас нешуточное. Требуется… диагноз!

– Поставим! – спокойно отвечает психиатр. – Какой нужен?

– Нужен точный!

– Это другое дело!

Психиатр стал серьезным.

– Это совсем другой подход. И другие методы. А какое должно быть обследование: официальное, или, так сказать, негласное?

– Негласное, разумеется. Только между нами. Этот диагноз нужен мне, а не ему.

– Как же мне судить о больном, то есть пациенте, если не говорить с ним, не смотреть в его безумные глаза?..

– А разве биография человека ни о чем не говорит? Поступки? Путь к власти? Ближайшее окружение? Женщины? Семья? Неофициальные речи? Мне кажется, это все намного красноречивее слов и взглядов… – спокойно сказал глава КГБ и прищурился.

– Разумеется, Иван Пантелеевич, это все тоже объект нашего внимания, – улыбнулся маленький, толстый психиатр.

– Вот и договорились! Все материалы получите…

Отравление

После того, как дедушка Матвей Карпович, выпив рюмку на посошок, попрощался с министром внутренних дел, и в сопровождении дежурного полковника был доставлен прямо домой, так как ему стало совсем хорошо, министр, оставшись наедине, задумался. Но едва он протянул руку к бутылке коньяка, как в дверь постучали. Министр вздохнул, поставил бутылку у ножки стола и сказал:

– Войдите!

Вошел начальник Минского уголовного розыска, генерал-майор, Цветень Горша.

– Есть потрясающие новости, товарищ генерал- полковник! – доложил он.

– Присаживайся, Цветень Иванович.

Генерал-майор сел в кресло напротив министра и начал доклад: