Катенька

– Ну что, Катерина Павловна? Согласна? Только представь, будем вместе выезжать в Смоленск на балы, на встречи. Вот ты куда хотела бы?

– В театр.

– Вот! Даже мечты у нас общие. Я тоже хочу там побывать, посмотреть спектакль.

Он так говорил, что казалось, уже завтра они отправятся исполнять желаемое.

– Мне так нравятся ваши слова, вечно бы слушала, но пора идти, – Катя не хотела уходить, оставлять барина, но нужно было возвращаться на кухню.

Она поплелась работать, но, сама себя пугая, замерла, обернулась и крикнула оставшемуся под деревом барину:

– И слова ваши нравятся, и мечты общие. А больше всего вы! Вы, Гле!

И без оглядки побежала к дому.

Глава 3

Карета ехала медленно, покачиваясь. Катя сидела напротив нового хозяина. Она с трудом осознавала происходящее, всё ей казалось дурным сном. Крепко сжимая маленький узелок и глубоко вдыхая прохладный воздух, старалась сдержать слёзы. Её дом, её Гле становились всё дальше. Всё, что придавало смысл существованию, таяло вдали.

– Ольга Дмитриевна сказала, что ты образованна. Хорошо знаешь французский? – прервал тишину Константин Романович Лаврин. Она вздрогнула, едва уловив вопрос.

– Варвара Евгеньевна, нянюшка Глеба Фёдоровича, обучала нас французской грамоте, – дрожащим голосом тихо ответила Катя.

Её тревожил лишь один вопрос, который она не осмеливалась задать. Вернутся ли они когда-нибудь обратно в Смоленскую губернию? Только благодаря этой надежде билось сейчас её глупое сердце.

– А твои родители? – изучающе поглядывая на неё, расспрашивал барин.

– Сирота я. Нянюшка растила меня. Я всегда подле неё была, по дому служила. Её не стало, когда мне двенадцать исполнилось, – ей было тяжело говорить и делиться с новым барином.

– И что же ты, осталась совсем одна? – не унимая любопытства, продолжал Константин Романович.

– Нет, Глеб Фёдорович остался единственным другом, а через шесть лет и его забрал недуг – пневмония. Двадцать лет ему всего было, – Катя склонила голову, пряча слёзы. Не будет ей жизни на чужбине, оставалась душа её на булгаринском погосте.

– Ольга Дмитриевна невзлюбила тебя, потому что ты была близка с её сыном?

Катю напугал вопрос, узелок упал в ноги.

– Простите барин! – кинулась она поднимать его, карета подскочила на ухабе, Катя схватилась за мягкое сидение.

– Не бойся ты так, наказывать я тебя не стану.

Барин подал ей узелок. После поправил на себе тёплое одеяло, откинулся на спинку и спустил на нос высокий цилиндр.

– Знания языка тебе пригодятся в Париже. Можешь немного отдохнуть. Дорога нас ожидает долгая и трудная.

Больше спутники не произнесли ни слова. Катя выглянула в окошко, за мелькающими обнажёнными деревьями вдоль дороги виднелась бесконечная заснеженная степь. Зимние просторы вскоре убаюкали её.

Проснувшись, она увидела, что на улице уже стемнело.

– Мы остановимся здесь на ночь, а с наступлением утра продолжим путь, – то ли устало, то ли сонно промолвил Константин Романович.

Служа в светёлке, Катя много слышала от девок, как господа порой обращались со своими крепостными. Говорили, что некоторые мужчины любили забавляться с молодухами. Унижали, использовали. От этого приближающая ночь пугала её. Она не понимала, для чего понадобилось Константину Романовичу выкупать её у Ольги Дмитриевны и везти с собой в Париж.

Они вышли у постоялого двора, окружённого тихим заснеженным лесом. Рядом стояли пара телег и тройка карет. В некоторых окнах двухэтажной гостиницы горел свет. Барин вошёл в здание, она, содрогаясь, медленно побрела следом.

– Нам нужны две свободные комнаты, – сказал барин, передавая пожилому хозяину деньги.

– Следуйте за мной, – довольно улыбнулся старик и повёл их по скрипучей узкой лестнице на второй этаж. – Эти две свободны. Располагайтесь, да пожалуйте в трактир, там сейчас подают наивкуснейший ужин! Телятинка, винцо на любой вкус.

– Благодарю, любезный.

– Если устали с дороги, доставим прям к вам, – не отставал хозяин.

– Неси в обе комнаты, – Константин Романович покачал головой и улыбнулся.

– Тогда доплатить малость надо, – зачастил ушлый дед.

– Эх! Держи да не скупись, – барин дал ему несколько монет.

– Располагайтесь, сейчас всё принесу, и еду, и огня, – заверил их довольный трактирщик и поспешил вниз.

– А ты что смотришь? Ступай, поужинаешь и отдыхай, завтра в дороге читать мне будешь, – Катя не успела и слова вымолвить, как Константин Романович вошёл к себе и захлопнул перед ней дверь.

Она ступила в свою комнату и огляделась, присела на небольшую жёсткую кровать. На маленьком деревянном столе стояла одинокая холодная свеча. Константин Романович, похоже, оказался благороднейшим человеком. Теперь возможность узнать, намерен ли барин вернуться в Смоленскую губернию, не казалась такой нереальной. Завтра она будет ему читать, может, после, в момент обсуждения сюжета, и выдастся удачный момент. Если он ответит «нет», тогда Катя станет на коленях молить его. Она поднялась, подошла к пыльному окну, в сумраке обнажённого леса она видела лишь бездонную пустоту. Её дом где-то бесконечно далеко. Тоска сдавливала сердце, необходимо было занять себя хоть чем, чтобы отвлечься и не думать, не надеяться.

«Какую литературу Константин Романович попросит читать. Может, Шекспира?» – Катя заставляла себя думать об этом. – «Шекспира!» Её словно плетью ударили. Вот что спасёт, вот что у неё никогда не отнимут, вот что поможет ей пережить дни разлуки с Гле. Воспоминания!

В дверь постучали. От неожиданности сердце Кати ёкнуло.

– Ваш ужин и свет, – сказали за дверью.

Катя впустила прислужку, приняла поднос и от горящей свечи затеплила свою. От запаха жареного мяса и печёной картошки скрутило пустой желудок. Отужинав, она прилегла на кровать.

Мысли о Шекспире вернули её в далекий дождливый вечер, когда она закончила украшать новыми кружевами платье барыни.

***

Уже затемно закончив работу в светёлке, Катя пошла в свою тихую каморку, читать Иоганна Гёте «Страдания молодого Вертера». У двери её настиг Глеб Фёдорович. Взволнованный, запыхавшийся.

– Пойдём со мной. Ты должна это прочитать! Я нашёл такой роман… – он повлёк её к белой лестнице.

Катя думала, что за роман заставил Гле рискнуть и провести её по парадному коридору, где ей строго настрого запрещено появляться. Для прислуги и других крестьян были две чёрные лестницы, чтобы лишний раз не попадаться на глаза хозяйке или гостям.

В библиотеке пахло совершенно по-особенному. Каждый раз видя столько книг разом, она восхищённо замирала. Какое богатство!

– Я начал его читать, но ещё не закончил. У героев своя судьба, но знаешь, что нас объединяет с этой историей? – спросил Гле и с любопытством посмотрел на Катю, протянув ей книгу. На обложке значилось: Шекспир «Ромео и Джульетта».

– Что? – спросила она.