– Зачем, Яна? Зачем? – повторял он. – Кто тебя просил говорить правду? Я ведь умолял тебя лгать мне! Неужели так трудно было молча уйти или сказать, что я тебе безразличен?! Зачем ты выпустила зверя? Зачем? Девочка! Ты сама дала мне ключи от клетки и привела людей на бойню! Ты предоставила жертв моего гнева, моей похоти, моей жажды! Теперь я буду убивать! Уничтожать всех в реальности, кто будет мешать нам быть вместе!
– И меня убьешь? – схватив губами воздух, прошептала я.
– Ты сошла с ума! Тебя? Моего лучика? Я не самоубийца, чтобы разорвать собственную душу! Ты вдохнула в меня жизнь! Ты сделала меня таким, что теперь я способен на всё, в прочем, я и раньше мог многое! Ты разбудила волка внутри меня! Ты, словно правда, что замораживает боль внутри моей души; ясность, которая разрушает моё сердце! Ты, словно волна, что затопляет мой страх; наркотик, в котором тонет моя печаль! Знаешь, – он прорычал, словно раненый зверь, – ты для меня, словно кровь, что утоляет мой голод! Жар, что наполняет мои вены! Ты для меня, словно побег из холодной реальности и страсть, что держит меня в этой никчемной жизни! Чувствуешь меня? – он сильнее прижался ко мне, так что у меня свело мышцы на бедрах. – Хочешь меня? – его баритон хрипел возле моей ослабевшей плоти.
– Ты безумен! – в страхе произнесла я, потеряв последние силы для сопротивления.
– Плевать! Ты тоже! К чёрту все приличия и традиции! Пойдем!
Он сильно сжал мое запястье, потянул в сторону абсолютно противоположную той, где был особняк. Его шаги были слишком велики для меня, поэтому мне приходилось бежать, чтобы не чувствовать боль в руке.
Домик, в который он меня привел, находился в центре леса. Кругом были одни только деревья. Гостиная была теплая и светлая. Он налил мне чай и усадил на диван.
– Герман, чего ты хочешь? – обессилив, спросила я.
– Я хочу?! Чего я хочу?!
Он засмеялся. Безумно, зверски, пугающе. Но мне было все равно. Это ведь сон, значит, ничего страшного случиться не могло.
– Глупенькая, маленькая моя девочка! Зачем ты только приехала в клинику?! Теперь ты обречена!
– На что?
– На меня! Ты теперь принадлежишь мне. Может быть, до тела мне не добраться, ведь меня приковывают ремнями к кровати, а твоя душа – здесь, в моем мире, поэтому она – моя! Я никогда не думал, что с тобой почувствую себя столь обновленным, живым! Я больше не могу ждать, пока ты церемонишься! Я знаю, что уже скоро ты потеряешь голову! Но, больше всего, я хочу твою душу! Прижмись ко мне! Пусти меня в себя! Позволь мне большее, чем позволяешь обычно! Я хочу твое сердце!
– Ты хочешь всего?
– Дай мне твое тело! – требовательно воскликнул он.
– Хм, заманчивое предложение, – играя в бесстрашие, но трясясь от ужаса, усмехнулась я.
Его глаза сверкнули, но в миг угасли.
– Боже! Что я говорю?! Прости меня, малышка, я голоден! Я сошел с ума! Прости и… Уходи! Сейчас же! Иначе… Может случиться несчастие!
Он открыл входную дверь, пропустил меня вперед.
– В моей руке твое золотое сердце превратится в свинец, а твое сознание разобьется. Но, если ты согласишься на нечто более рискованное, клянусь, я не разочарую тебя.
– Ты опасен для меня? Герман, прошу… – я пыталась различить в его взгляде хоть малейший намек на ответ, но он был недвижим, как статуя Аполлона в национальном музее.
– Я сам не способен это понять. Молю лишь об одном: стань моими глазами… Ты ведь можешь? Отведи меня домой. Я хочу знать, что я тебе просто нужен.
– Я буду рядом до самого конца, только помни о том, что в моих ладонях твоя боль превратится в лед и посветлеет твой самый темный сон. Держи меня за руку, пока не рассеется бесконечный туман, что окутал нас…
– Как же я мог говорить такие мерзости моей девочке? Беги! Не оглядывайся! И до ночи не возвращайся в мой мир!
17.24.
Я проснулась в палате, лежа на боку. Мои колени были согнуты и подтянуты к животу, руки обнимали их, стараясь защититься. На лбу выступил пот. Я посмотрела на своего соседа по кровати. Его не было рядом. Ремни были расстегнуты, и коляску я не нашла взглядом, осмотрев всё помещение.
«Куда он делся?» – вспыхнул вопрос.
Я села на постели, не спуская ноги на пол, подползла к окну у изголовья кровати и увидела Ваню, который сидел на скамье напротив Германа и читал ему книгу.
Я выбежала в сад.
– Почему ты меня не разбудил? – высказала я санитару.
– Я хотел, честно, но Герман меня остановил.
Я удивленно посмотрела на своего подопечного. Зачем он дал мне досмотреть сон? Неужели, чтобы я поняла, что он не причинит мне вреда?
– С тобой все в порядке? – забеспокоился Ваня.
– Да, – ответила я. – Неважно себя чувствую.
– Отправляйся домой. Я тебя прикрою.
– Ладно. Спасибо.
Я забрала сумку из кабинета, пройдя по саду, мельком взглянула на пациента и уехала.
17.49.
Раздался телефонный звонок. Женя предложила провести вечер вместе с веселой, шумной компанией. Я согласилась. Мероприятие будет начинаться около половины седьмого в клубе «Драйв» (единственное более-менее приличное место в нашем городке, где можно «потусить», как говорит сама Женя), а потом она хотела с девчонками посидеть у нее на квартире.
Я заехала домой, чтобы переодеться. Нарядившись в облегающее черное платьице, я отправилась в клуб.
18.27.
Как это обычно бывает, шумная компания прибыла раньше, чем должно. Парни собирались остаться в баре до утра, и я с нетерпением ждала нашего чисто женского отбытия на квартиру Жени.
21.19.
Порядком устав от долгих, утомительных танцев, «Кровавой Мэри» и текилы, мы пошли к моей подруге.
Ввалившись в дверь, мы расползлись по дивану и начали смеяться над всякой чушью. Через полчаса всех клонило в сон. Я и Женька ушли вместе на кухню, налили чай и начали разговаривать. Она делилась со мной новостями из своей жизни, а я из своей.
– Он тебя разрушит, – заключила она, когда я закончила свой рассказ про Германа.
– Ох, если бы ты только знала! Я уже разбита вдребезги, словно хрустальная ваза, – повертев горячую кружку в руках, ответила я на ее замечание.
Так мы просидели, примерно, до двух часов ночи и пошли спать.
02.08.2006 – среда
10.17.