«Тридцать три!» – деревья давно уже скрыли нас друг от друга. Его голос становился всё дальше, но я отчётливо его слышала.
«Сорок семь!» – он подошёл уже к этому числу.
«Сорок восемь!» – я пробежала ещё метров двести и остановилась, опершись на дерево.
«Пятьдесят четыре!» – нет. У меня уже нет сил!
«Шестьдесят пять!» – нужно было продолжать бег.
«Шестьдесят девять! Малышка, как тебе это число?!»
– Вот гад! – произнесла я вслух. – Он ещё и прикалывается!
«Семьдесят!» – я снова поменяла направление, и теперь моя дистанция была параллельна первой.
«Семьдесят шесть!» – я уже его не слушала, а просто шла быстрым шагом.
«Восемьдесят два!» – я подумала, что стоит ещё немного пробежаться.
«Восемьдесят восемь!» – я начала лёгкий бег без особых затрат энергии.
«Девяносто три!» – вот и куда мне было деваться?
«Девяносто семь!»
«Девяносто восемь!»
«Девяносто девять!»
Он замолчал, словно оттягивал это сладкое слово.
«Сто!» – наконец услышала я.
Дышать было уже нечем. Лёгкие и сердце выпрыгивали из груди. Я остановилась, встала спиной к дереву. Так я пряталась где-то две минуты.
– Девушка, не меня ли ждёте? – послышался его голос рядом со мной.
Я взвизгнула и побежала. Он в миг нагнал меня и повалил на мягкую траву.
– Давай, изобрази, что ты сопротивляешься, – попросил он.
Я пару раз взмахнула руками, опрокинула его на спину и забралась сверху на его торс. Он по-детски смеялся, схватив меня за запястья. Я также по-детски вырывалась. Потом он повалил меня и прижал к траве.
– Платье испачкаешь! – предупредила я.
– Я уже оторвал юбку, к чему теперь церемониться? – удивился он.
Потом он лёг рядом на землю.
– Здорово было! – с мальчишеским задором воскликнул он.
Я согласилась.
– Только, если бы ты захотела, – добавил он, – то простым валянием на траве всё это не ограничилось бы, а финал был бы куда ярче!
– Но я не захотела, – подчеркнула я и повернулась к нему.
– Но ты не захотела, – повторил он и всмотрелся в мои глаза.
Он на мгновение замер, а после с силой прижал меня к земле.
– Дай мне войти в тебя, – ласково, но настораживающе шептал он, – в твои вены, в твое сознание… Дай мне войти в тебя, сквозь твои поры! Покажи мне больше! Дай мне проникнуть сквозь упругость твоей кожи, – он бережно провел пальцами по моей щеке, скользнул по шее, ключице… Пусти меня сквозь поток твоей крови[8 - Фраза из песни Oomph! «Me Inside You» (англ. Я внутри тебя) из альбома «Oomph!» 1992 года.].
От предвкушения чего-то безумного, большего, я закрыла глаза, прекрасно понимая, что мир Германа без остатка принадлежит ему. Я умирала от счастья, и безумно хотелось заплакать, чтобы окончательно слиться с его душой.
– Как же много слез на твоем лице… Как много напрасных слез… Со мной в каждой из них…
– Герман… – я вновь впечатала в свое сознание его имя, что пылало огненными буквами внутри моего разума.
Он отстранился, лег на траву рядом. Я перевернулась на живот и уперлась локтями в землю.
– Как ты так быстро меня догнал? – сгорая от любопытства и стараясь отойти от пьяного дурмана, которым он окутал меня, спросила я.
– По запаху… – задумчиво произнес он.
– Мне уже начинать обижаться? – уточнила я.
– Нет… От тебя пахнет воздушными круассанами, мёдом и вином, которое мы пили недавно, – он говорил это, словно находился не здесь и не со мной.
– Герман, – позвала его я.
– Что? – спросил он, ещё находясь далеко в мыслях.
– Где ты?
Он посмотрел на меня и заулыбался.
– Здесь, девочка, здесь…
Я снова легла на спину и взглянула на небо, натянутое на верхушки сосен. Он повернулся на правый бок, оказавшись лицом ко мне, немного приподнялся, опершись на локоть.
– Как ты относишься к Элиму? – вдруг задал он вопрос.
– А как я должна к нему относится? – удивилась я и посмотрела на Германа.
– Он всеми силами старается тебе понравиться.
– Да? А я и не заметила… – солгала я.