Пансионат

Люди начинают тянуться к выходу. Мимо нее проходят две старушки, крупная и сухонькая, беременная женщина, парочка миниатюрных японцев, седовласый импозантный мужчина, та семья с пляжа, с веснушчатыми детьми, две девушки в мини, на которых пялились ребята за столом… Наконец, появляются Контесса и Пес. Наевшийся до отвала, довольный, масленый, Пес приобнимает Рыську за талию и шепчет интимно в шею:

– Благородная Рысь, имеется заманчивое предложение прогуляться в близлежащий магазин с целью пополнить запасы полусухого красного и соответственной закуси. Идемте с нами!

Она оглядывается к окну:

– Дождь.

– Ерунда. – Пес настроен решительно. – Зато потом будет чем согреться.

– А… – Рыська смотрит в дверной проем столовой.

– А Белора и Тим подождут в номере, – приглушив голос, со значением говорит Контесса.

Так. Понятно. Рыська отступает к окну, отворачивается, сглатывает незаметно. На стекле обозначается ее отражение, темный силуэт с искрами хищно сузившихся желтых глаз. Никогда. Ни за что.

– Ключ у них? – спрашивает она, и голос умудряется не дрогнуть.

– Идиот, рряв! – отзывается за спиной Пес. – Вечно забываю про этот ключ. У меня.

– Сейчас будут идти, отдашь, – советует Контесса.

Рыська совершает резкий поворот:

– Давай сюда. Я за зонтиком сбегаю.

– У тебя даже зонтик есть? Нифига себе, запасливая…

Дальше она не слышит. Выхватывает из его руки деревянную грушу и бежит вверх по лестнице. Соображает, что поднялась на третий этаж, возвращается, сворачивает в правое крыло. Перед дверью номера напротив как раз толпятся вернувшиеся с обеда студенты, и Рыська кивает им радостно, как если бы они не виделись несколько дней. Отпирает дверь, входит в номер, полутемный и мрачный, сырой и пахнущий дождем из-за незакрытого, наверняка опять Пес позабыл, проема, ведущего на балкон.

Она прикрывает балконную дверь, включает свет в обеих комнатах, номер сразу становится внутренним и уютным, отдельным от всего остального мира. На судьбу которого уже не повлияет никто. Но если есть еще в жизни что-то важное и значимое, пускай на чей-то чужой взгляд и мелкое, стыдное, недостойное, несовместимое с благородным происхождением и женской гордостью… но оно есть, есть! – и она сделает все, что в ее слабых и смешных силах. Она не допустит. По крайней мере, сегодня, сейчас.

И никогда.

Они входят. Шепчутся в прихожей. Затем Тим подает голос:

– Рыська, ты тут?

– Уже уходишь? – спрашивает, входя и улыбаясь, Белора.

Рыська встает с дивана и еще шире улыбается им навстречу:

– Нет. Я никуда не ухожу.

№ 26, стандарт, северный

(в прошедшем времени)

Весь пол был завален распечатками, через которые Андрей сначала попробовал было переступать, а потом плюнул, прошагал через комнату прямо так, оставляя на бумаге рубчатые следы кроссовок. Игоря он обнаружил на диване у окна, лежащего ничком, с головой под пледом, дрыхнущего без задних ног, из-под пледа торчащих. Ну-ну.

Хохотнул и с размаху возложил руку ему на плечо.

Игорь взвился, как ужаленный, взмахнув клетчатыми крыльями, несколько распечаток спланировали на пол. Нетбук, с которым он, оказывается, спал в обнимку, накренился и поехал к краю, Андрей едва успел его подхватить и получил ошалелое «спасибо».

– Однако, – произнес он, обозревая окрестности.

– Занимаюсь, – скорбно отозвался Игорь. – Всю ночь зубрил. И еще четырнадцать тем.

– Ты псих.

– Ты не понимаешь, – Игорь выпрямился на диване и отчаянно тер виски. – Батя вчера звонил. Он узнал откуда-то про Светкин аборт.

– Ну и что?

– Ну и все! Сказал, что не вложится в модуль. Вообще не вложится, прикидываешь?!

Некоторое время Андрей думал. Сначала молча и неподвижно, торча, как дурацкий столб с оттопыренными ушами, посреди белого в мелкий шрифт и столбики формул безбрежного моря, потом огляделся по сторонам, узрел неподалеку стул, собрал с него распечатки стопкой на подоконник и оседлал спинкой вперед. И запустил мыслительный процесс вслух:

– Ну, чтобы вообще, это маловероятно. Максимум урежет сумму в воспитательных целях, но не ниже проходного балла. Иначе получается что?… три года псу под хвост, его же бабки, которые, если ты завалишь, никто ему не вернет. Не может же он, в самом деле, рассчитывать, что ты не завалишь.

– Его заклинило. Говорит, в его время студенты учились своей головой.

– Ага, и женились по залету.

– Я идиот, – Игорь зажмурился, взъерошил волосы. – Она же тогда говорила, что…

– Ты идиот, – согласился Андрей.

Некоторое время они сидели молча. День за окном был веселый и яркий, вообще-то Андрей заглянул сюда, потому что намечалась грандиозная пьянка на природе, обещавшая плавно перейти в черт знает что на даче у одной девчонки, давно неравнодушной к Игорю, а ее лучшая подружка-симбионт – порознь их никто никогда не видел – была очень даже себе ничего… В общем, получалась какая-то ерунда. И всего лишь осенний модуль, снисходить до которого по жизни считалось стремным для нормального студента. Совершенно не укладывалось в голове.

– Который час? – спросил Игорь.

– Полчетвертого, – на пикник собирались к пяти и, по идее, было еще не все потеряно. – Я точно тебе говорю: забей. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Он вложится, вот увидишь. Пускай не по полной, но…

– Ты не знаешь моего отца. Полчетвертого? Пойду умоюсь, сейчас должен Стас прийти.

– Нафига?

Игорь поднялся с дивана, выпрямился во весь свой неотразимый для девчонок рост и направился в сторону душевой, тоже сначала стараясь по-журавлиному ступать в просветы между распечатками, а потом плюнул и зашагал просто так; листы бумаги липли к его босым потным подошвам. Скрылся за дверью, расписанной разнообразной смешной похабщиной, оттуда донесся шум воды и его приторможенный ответ:

– Заниматься будем вдвоем.

– Ага. Ну, тогда я пошел. Эти изысканные утехи противоречат моим религиозным убеждениям.

Андрей привстал, громко пошарудил под собой ножками стула, потопал ногами по полу, но с места не двинулся. По его коварному расчету, когда Игорь, уже окончательно простившийся с радостями жизни, выйдет из душа, самое время будет развернуть перед ним сверкающую перспективу пикника и девчонкиной дачи. Хотя про дачу, возможно, так сразу и не стоит, перешугается еще – после фокуса, выкинутого этой дурой Светкой…

Но тут хлопнула входная дверь, и появился Стас.

– Привет.