Скрам 2

– Что же это было? – повторил композитор, тоже неотрывно глядя на моего шефа. – Это были мои мысли!

– В смысле? – сначала спросил, а потом смущенно кашлянул Сергей, поняв в последний момент, какую глупость сморозил.

– Это были мои мысли! – выпучив немного раскосые глаза, повторил Алпаров. – В прямом смысле!

– Ничего не понимаю, – проговорил Лисовский и откинулся на спинку широкого кресла.

– Это были мои мысли! Мелодия, которую я буквально накануне придумал. Я еще напевал ее себе в душе. Есть у меня такая привычка. Вы не поверите, в каких неожиданных местах к нам, к талантливым людям, приходят порой гениальнейшие идеи.

– То есть, – повторил за ним Сергей, – вы напевали в душе мелодию, если я правильно понимаю, решили, что именно вы ее придумали, а на следующий день вы услышали эту же мелодию по радио?

– Вот! – ткнул в Лисовского пальцем композитор. Он на мгновение поднял голос, но сразу же осекся, покосился на Шагалова и снова вернулся к предыдущему тону. – Именно так все и говорят. Что я сошел с ума! Что я вот уже какое-то время слышу где-то мелодии, потом напеваю их ли записываю и мне кажется, что я где-то уже их слышал. Вот! Теперь вы понимаете, что это проблема, которая граничит с безумием! Как я могу доказать кому-то кражу собственных мелодий, если я сам сомневаюсь в том, что я прав?!

– Как д-давно это у вас н-началось? – спросил Адриан.

Артем посмотрел на меня, мы оба разом чуть не прыснули со смеху – шеф снизошел до шутки? Но секундой позже мы оба стали серьезным, поняли, что его вопрос имел под собой основания.

– Около двух месяцев назад, – что-то подсчитав в уме и закатив при этом глаза к потолку, сообщил Алпаров. – За это время около пяти композиций. Нет. Точно, – он кивнул сам себе, – точно, последняя была пятой.

В помещении бесшумно появился дворецкий, он катил перед собой изысканный стеклянный столик на колесиках. Первым делом он подал мне чашку с кофе, потом капучино с горой взбитых сливок облизнувшемуся Боярскому, открыл пиво для Лисовского. На журнальный столик поставил чашку с чаем для Адриана, а композитору не предложил и не принес вообще ничего.

Фигура Шагалова, на которой в эту минуту сконцентрировалось всеобщее внимание, резко развернулась – его вопрос вылетел одновременно с тем, как кофейные глаза посмотрели на композитора:

– К-каждый раз вы д-делали это в разных местах? Куда и на что вы з-записывали свои мысли?

Шагалов выглядел невозмутимо, его лицо стало маской и то же время, от него невозможно было оторваться. Так редко смотревшие на кого-то глаза, будто бы раскрывали на миг его душу. Небесная субстанция переливалась, сияла своей чистотой и одухотворенностью. Казалось, нет во всем мире более достойного человека, чем обладатель этих кофейных глаз. В них хотелось смотреть и смотреть, но этот миг снова закончился быстрее, чем мы успели его запомнить. Увидев то, что хотел, а именно сконфуженного и действительно задумавшегося композитора, Шагалов опять отвернулся к окну. Он поворачивался только затем, чтобы проанализировать лицо собеседника и принять для себя решение. Алпаров даже не подозревает, что его мгновение назад будто бы рентгеном просветили насквозь.

– Записывал? На что… На что… Ну, я не большой специалист в этих новомодных гаджетах. Ну, на телефон записывал. На компьютер. Но не всегда. Несколько раз не записывал ничего. Просто пел. Проговаривал слова на мелодию…

Артем передал свою чашку в руки Сергею и спешно достал из сумки, пристроенной под ручкой его инвалидного кресла, портативный компьютер и раскрыл его.

– Вы говорите, что слышали мелодию сегодня по радио, можете назвать радиостанцию, время? Или слова из песни, название песни?

– Название… Название… какое название? Я его еще не придумал, разве может у той песни быть название? Радиостанция? Хм… и ее я вам не назову, я же не знаю, что было включено!

– А джинглов не слышали? – вклинился Сергей, со скучающим видом отхлебнув пиво из бутылки.

– Какие джинглы, молодой человек?! О чем вы?! Да я… я чуть с ума не сошел, пока… когда…

– А кто пел? Мужчина, женщина? Группа? – не унимался Артем.

– Группа, да, кажется, группа! Женское трио!

– Прямой эфир? Они в студии были или это запись?

– В студии. Точно, в студии. Не запись, нет. Они презентовали новинку и спели ее живьем, отвратительно, к слову сказать. Я ее совсем иначе себе представлял. Такие ужасные голоса. Вечная проблема нынешнего шоу-бизнеса – красивые тела и лица, и полное отсутствие голоса. Студии записи и специалисты по обработке звука процветают!

– Поищи прямые эфиры за сегодня, – посоветовал Сергей своему напарнику.

– А то я не догадался, – отбрыкнулся Боярский, уткнувшись в свой компьютер, который пристроил на обездвиженных ногах. – Так… концерт в консерватории начался в семь, антракт около восьми… О! Нашел! – Боярский стукнул по кнопке и из его компьютера зазвучали женские голоса.

– Она! – композитор даже вскочил со стула. – Она! Это именно моя мелодия!

– Ничего так, – сделав еще один большой глоток пива, резюмировал Лисовский. – Но лучше в обработке, они реально скрепят. Или твой ноут не тянет, – опять подковырнул коллегу Сергей.

– Это мой ноут не тянет? – Боярский покрутил пальцем у виска. – У меня, Сережа, закрадываются сомнения, что из тебя не только программер слабый, но и техник никакой.

– А я не обязан в железе разбираться. Для этого в Скраме существуют специально обученные люди.

Я краем глаза заметила, как переступил с ноги на ногу Адриан, показала знак Боярскому, чтобы он немедленно выключил звук на своем компьютере. Парень осекся и мгновенно выполнил команду.

– Сергей, п-проверь телефон Анатолия В-вардановича.

Лисовский как ждал только этого момента, когда наконец Шагалов и ему поручит что-то сделать. Парень поставил на стол свою бутылку с пивом, подмигнул мне и в несколько широких шагов оказался возле Алпарова, протянул к нему ладонь и замер в ожидании гаджета.

– Вы хотите… – замялся композитор, – чтобы я отдал вам свой телефон?

– Вы же слышали? – усмехнулся Лисовский. – Адриан сказал именно это.

– Но там… там мои пароли, и вообще… Это безопасно?

В нескольких метрах от них раздался тяжелый вздох. Боярский голосом измученного до смерти компьютерщика, пояснил:

– Господин композитор, посудите сами. О какой безопасности вы говорите? Вы поете песни, а их у вас кто-то с успехом ворует. Первое, что стоит проверить – это проникновение в ваши гаджеты – компьютер и телефон. И в первую очередь, телефон. Вы же наверняка таскаете его с собой всюду, где… – Боярский все-таки не сдержал веселый смешок, – где вам приходят гениальные идеи. Соответственно, первое наше подозрение на проникновение и взлом ваших личных гаджетов. А если их взломали, то уже ни о какой безопасности речи быть не может.

– Так вы дадите свой телефон или нет? – Лисовский дернул своей ладонью.

Тяжело вздохнув, как будто отдает ключ от собственного сейфа, вынул из кармана брюк серебряный телефон и передал его Лисовскому.

– Код… – начал говорить композитор.

– Не надо, – буркнул Сергей, отвернувшись от него пошел обратно к креслу, на ходу выудил из кармана джинсов небольшой черный прибор и через провод подсоединил его к телефону. Садясь в кресло, он уже миновал момент введения пароля.

– Нам п-потребуется и ваш компьютер, – сказал Адриан, пока оба скрамовца погрузились в сеть.

– Так вы… – Алпаров с надеждой в глазах оглянулся на моего шефа. – Вы беретесь за мое дело? Вы мне верите?

– Адриан, если бы ты спросил меня, – вклинился Артем, зная, что наш шеф в отличие от своего брата, рвать и метать по этому поводу не станет, – я бы не брался. Даже если мы найдем вирус, что с того? Даже неинтересно. Мелкое хулиганство. У Скрама очередь из важных и серьезных дел.

– Воровство авторских к-композиций не может быть м-мелким хулиганством, – в своем привычном, бесцветном тоне ответил Шагалов, – речь идет о м-миллионах рублей за одну к-композицию. Скорее всего, есть еще жертвы.

– Но? – Артем развернулся к спине шефа лицом. – Здесь же есть какое-то «но»?

– Есть. Мы в-возьмемся за это при одном ус-условии, господин Алпаров.

– О, не говорите мне о деньгах! – всплеснул руками автор. – У вас заоблачные гонорары, мне такого не потянуть!

– Вы м-можете сделать для меня кое-что б-более ценное…