– У нас есть посудомоечная машина, – подает он голос. Я слышу, как садится за барную стойку.
– Я не пользуюсь посудомоечной машиной, привыкла мыть посуду так.
– Ты не умеешь ею пользоваться? – усмехаясь, спрашивает парень.
– С чего ты решил?
– Ты моешь руками.
– Если ты привык, что за тебя все делают, это не значит, что я не умею пользоваться этой машиной. – Этот парень начинает меня жутко раздражать.
Парень громко рассмеялся.
– То есть ты считаешь, что люди, которые пользуются посудомоечной машиной, привыкли, что за них все делают? – я поставила тарелку на место, вытерла руки полотенцем и повернулась к Энтони. Вот как так может быть: я только вижу его, он уже начинает меня бесить?
– Ты сейчас умного играешь?
– Нет, просто пытаюсь понять твою логику.
Я скрестила руки на груди, облокотившись на столешницу бедром. Этот парень сидел и улыбался, явно радующийся своей победе. Он просто хочет загнать меня в угол, показать, кто здесь главный.
– Хочешь понять, так слушай. Я лишь хотела сказать, что люди, которые моют посуду, не древнегреческие люди и не умеют пользоваться этим, они всего лишь моют ее руками. А ты такой самовлюбленный кретин, который привык, что за него все сейчас делают влиятельные родители и техника, – сказала, как отрезала. От такой сумбурной речи у меня сбилось дыхание, и по-любому у меня покраснели щеки.
– Если хочешь знать, то таких успехов, как сейчас, я добился не с помощью родителей, а сам, – вдруг тихо сказал Энтони. Неужели я задела его самолюбие?
– Конечно же, не без помощи родителей, – настаивала я на своем.
– Да, они как бы меня зачали, мать родила, они меня вырастили.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – вздохнула я.
– Да, с помощью денег отца я ходил на подготовительные курсы для дошколят, мне нанимали репетиторов…
– Послушай, Энтони, в школе я не замечаю того, о чем ты сейчас мне говоришь. В школе ты ведешь себя как конченный эгоист!
Я кинула полотенце на столешницу и, не взглянув на юношу, вышла из кухни и поднялась на второй этаж. Я забрела в какую-то комнату. Комната была выполнена в белом цвете. Пол, стены, шкафы, диван и рояль – все было белого цвета. Я села за рояль, подняла крышку и провела пальцами по клавишам. Давно я не играла. Я нажимаю на пару клавиш, и пальцы сами собой начинают играть давно мне полюбившуюся композицию Чопина.
Глава 3
Когда я заканчиваю играть, на часах уже было почти девять часов. Закрыв крышку рояля, я выхожу из комнаты и иду в комнату девочки. Ее нужно помыть и уложить спать. Алисия сидела на полу и играла в куклы.
– Алисия, пойдем в ванную и спать, – говорю я, заходя в комнату. Она подняла на меня свой взгляд, затем положила кукол в домик и пошла за мной. Я прихватила ее пижаму, которая лежала у нее под подушкой и пошла за девочкой в ванную комнату.
Там я быстро ее искупала, пока та рассказывала мне историю о том, как ее брат упал в бассейн прошлым летом. Это было так смешно, что я невольно рассмеялась. Алисия так рассказывала с выражением и жестикуляцией руками, что я заслушалась историей девочки. Когда Лиса оделась в пижаму, она быстро почистила зубы, а затем мы пошли в ее комнату. Я почитала девочке на ночь историю о котенке, который жил на улицах Лондона со своим хозяином, а затем вышла из комнаты, так как девочка уснула.
Спустившись на первый, я пошла в гостиную. Энтони сидел и играл в приставку, а на журнальном столе устроил такой бесспорядок, что и в страшных снах уборщице не приснится.
– Энтони, ты будешь ужинать? – спрашиваю я, облокачиваясь на дверной косяк.
– Да.
– Тогда пошли.
Я пошла на кухню и поставила в микроволновку последнюю порцию макарон. Пока они грелись я налила парню сока, а затем вошел Энтони. Сев за барную стойку, он сделал небольшой глоток сока. Достаю макароны из микроволновки, ставлю перед ним, даю вилку и выхожу из кухни, прихватив мусорное ведро.
Когда я почти убрала весь кошмар, устроенный Энтони, услышала его голос:
– Ты не обязана это убирать.
– Почему же я не обязана это делать?
– Ты же няня, а не домработница.
– Вот именно, Энтони, я няня, а значит я слежу за детьми Элеоноры Скотт. Если дети наводят свинарник, то почему же я не должна убирать? Так что давай, Энтони, иди в ванную, чисти зубки и ложись в постельку, а я приду и почитаю тебе про Исаака Ньютона, а то я знаю какие у тебя большие проблемы с физикой.
– Еще чего! Я тебе не ребенок!
– Тогда прекрати мне указывать.
– Нравится убираться? Пожалуйста! – сказав это, парень вылетел из гостиной, оставив меня в смятении.
На часах время близится к одиннадцати часам вечера. Маме я написала, что буду поздно. Хорошо, что я на машине. Энтони ведет себя как-то странно. Когда я заходила в комнату Алисии, то слышала, как она женила кукол, а этих кукол звали Джина и Тони. Неужели это был намек? Такая девушка, как я, точно не понравится такому парню как Энтони. Такой парень, как Энтони, уж точно не понравится мне.
– Какая «такая»? – вдруг из неоткуда появился Энтони. Он достал уже пугать меня, я куплю ему колокольчики на ботинки. Боже, неужели я уже вслух разговариваю.
– Какая разница? И вообще, хватит появляться неожиданно, иначе я куплю тебе колокольчики на ботинки.
– Тут же последую твоему совету и сам куплю себе колокольчики. – Энтони садится рядом со мной на диван. – О чем думаешь?
– О многом.
– О чем конкретно?
– Что ты от меня хочешь услышать? – я скрещиваю руки на груди.
– Я хочу знать, о чём ты думаешь.
– Зачем? – Почему парень так интересуется моими мыслями? Неужели он запал на меня? Хотя это может быть просто обычное любопытство и больше ничего.
– Не знаю, просто хочется знать.
На его словах заходит миссис Скотт. Наконец-то она вернулась! Я и Энтони одновременно встали.
– Энтони, Вирджиния, как прошел день? – спрашивает она, поставив сумку на диван.
– Отлично, – говорит Энтони.
– Как дела у Алисии?