На эту осень хочется молиться,
Переходя в языческую веру,
На эту осень хочется поплакать
Дождём с небес, пропитывая воздух,
И на себя надев её, как платье,
Стихами говорить её и прозой.
У осени задумчивые лица,
У осени глубокие печали.
Как в эту осень хочется влюбиться
И листья золотые, обручальные,
Хранить у сердца до сухого хруста
Моих костей истлевшего скелета.
Как в эту осень хочется вернуться
Сентябрьским лучом, спустя столетия.
Изумрудный город
Снова тебя читаю до боли в теле,
Как ни хотела заново все начать.
Я в сентябре заблудившаяся, как Элли,
Сбившись с дороги из жёлтого кирпича.
Глажу тебя по буквам, по мелким точкам –
Не эрогенным и даже не болевым;
Мне от такого чтения этой ночью
Хочется диким зверем протяжно выть.
Каждое слово твоё мне крадется в горло,
Словно слезой отравленный поцелуй.
Где-то внутри меня Изумрудный город
Жаром горит, превращая себя в золу.
Выживут только железные дровосеки,
Им ни по чем и пламя, и пустота.
Вырвал бы Гудвин глаза у меня из сердца,
Чтобы мне стало нечем тебя читать.
Но была ли святая?
Весь сентябрь теперь на улицах миражи,
Всё желтеют листья, по-птичьи с ветвей слетая.
Говорят, что вчера по городу шла святая,
Но попробуй ещё кому-нибудь докажи.
Ни следа не оставила, взора не подняла
И была так безмолвна под каждым упавшим взглядом,
Что её неизменно путали с листопадом
Или с тенью от взмаха воронова крыла.
Говорят, что она улыбалась, склонив лицо
Над клиновым листом и как будто его читала,
А присмотришься – разлетится тревожной стаей,
Расщебечется и забудется, словно сон.
Те, кто видели, говорят, что была она
Так прозрачна, что цвета платья не разглядели.
Будто в парке остановилась и стала деревом,
Но каким из деревьев, никто не сумел узнать.
Были те, кто пытался коснутся её рукой,
Но ладонь ощутила лишь след от пера, листа ли.