Будто сын отправился или дочь
Навсегда из дома за семь морей,
Будто смерть смотрела во все глаза,
Стоя рядом с дубом, за тем листом.
Он вздохнул, ни слова нам не сказав,
Как светло он будет грустить о нем.
Сезон дождей
Теперь и к нам пришел сезон дождей.
И режут небо лезвия клинков,
И полосуют тело сквозь одежду.
И мы уже не остановим кровь –
Она смешалась с сущностью воды,
Она течет по улицам ручьём.
Земля впитает, вырастут плоды
И каждый будет вечностью учтён.
Ну а пока грызет беседку дождь,
Изголодавшись в небе от тоски.
Ты смотришь в пропасть и все время пьёшь,
А я на время наношу штрихи.
Мы встретились, и это знает гром,
Гуляющий раскатами в груди.
Мы этот дождь уже не переждем,
Он стёр с дорог последние следы.
Нам некуда идти из этих стен,
Построенных потоками дождя.
И я прошу у неба каждый день,
Чтобы сезон дождей не прекращался.
Колодец
Человек рассказал мне, что где-то,
на краю пшеничного поля,
Есть колодец глубокий, как край вселенной,
Что его глубина любого лишает воли,
Навсегда прикрепляясь к нему неразлучной тенью.
И теперь, чем я больше об этом думаю,
Тем, мне кажется, я отчётливее его себе представляю:
По серому камню колодца ящерица бесшумно
Скользит и в трещине исчезает, по краю,
Вокруг черной бездны, давно облупилась краска.
Я закрываю глаза и вижу, как мои ладони
Превращаются в ветер и гладят пшеницу ласково,
Как они проносятся над глубиной бездонной
И меня окликают оттуда, или мне это кажется,
Потому что я чувствую, как пульсирует ее чёрное тело.
Я пытаюсь не думать об этом, но это уже не важно,
Ведь даже если этого мне не делать,
Он найдет меня сам, он узнал меня в этом ветре,
Шум колосьев остался в ритме моего пульса.
Не помогут ни заговоры, ни километры,
У меня внутри теперь, как в колодце, пусто.
Я пишу человеку: «Ваш колодец не даёт мне покоя,