Мышка на прокачку

– Угу, – осторожно кивнула я.

– Выходите, Аня. Нужны глаза и руки, – Павел уже натягивал на себя футболку. – Осмотрим больных и снимем отек у тех, кто в критическом состоянии. Антигистаминное редко кто держит при себе… – босс явно был не в духе. Понимаю: голова болит, наверное, еще пьяная карусель толком не прошла, а уже надо бежать на спасение мира. Вот так, героям отдыхать нельзя!

– Вы же умеете отличать критический отек от слегка воспаленного горла? – вдруг с сомнением протянул Смолов. Стоял на выходе и держался за ручку двери.

Я нацепила туфли, выпрямилась и произнесла как можно бодрее:

– Готова! Умею!

– Отлично! Идемте, посмотрим, чем сможем помочь… Возьмите телефон, если в нем есть фонарик, будем осматривать горло, – Смолов протянул мне медицинские маски из аптечки и забрал ящичек с собой. – Наденьте на случай, если заразно.

Говорил так правильно, будто доктор, а вид… Футболка и штаны еще ни на ком не смотрелись так шикарно! Свободный стиль в одежде ничуть не упростил Смолова. Собранный, будто в деловом костюме с иголочки, шеф настроен весьма решительно! Этот внутренний напор (энергия, бьющая изнутри) притягивал как магнит.

Эх, лидера не скроешь даже за холщевым мешком! А уж хищника, который угадывался в каждом движении тела, – тем более!

Мы спустились по лестнице на первый этаж и пошли на звук гудящего человеческого улья. Везде, где хватало глаз, сидели замученные сотрудники компании. Лица в отталкивающую мелкую сыпь, руки усеяны так, что не видно живого места.

У мамы однажды была крапивница, и мне показалось, что выглядит похоже, но ставить диагноз не рвалась – не врач. Поэтому скромно маячила позади шефа.

– Они едут? – спрашивали одни чесоточные.

– Сколько машин?– интересовались другие, то и дело потирая руками слезящиеся глаза.

– Мы все не вле-е-е-езе-е-е-ем! – стонали в ответ третьи через заложенный нос.

Паника нарастала, все спешили попасть в больницу первыми, пробирались ближе к выходу, апеллировали тяжестью своего состояния, а кое-кто умудрился даже чуть не подраться, да только сил не хватало. Многих пошатывало от температуры…

Смолов тут же вклинился в гущу событий и раздал распоряжения тем, кто стоял на ногах. В общей сложности мы набрали десять пузырьков антигистаминных средств в каплях и двадцать таблеток. Чудовищно мало на пятьсот человек, но можно спасти жизнь кому-либо в экстренной ситуации или облегчить состояние до приезда врача.

Дальше время понеслось, как бешеное. Царил настоящий дурдом. Скорые застряли в субботних пробках среди дачников и не могли добраться оперативно. Мы же со Смоловым только и делали, что смотрели в рот больным и распределяли по группам: критическое состояние, острое, среднее, легкое. Люди были недовольны, спорили, пытались перейти в кучку, которая первой уедет на скорой, пока Смолов как следует не гаркнул.

Иногда пара хороших крепких фраз безотказно приводит наших людей в чувство!

После этого воцарился худой мир, полный страдальческих взглядов на начальство. Но босс не зря слыл непрогибаемым начальником: на манипулирование не поддавался, даже если залетные красотки из филиалов умоляли, хлопая глазками. Это они просто не знали: шеф против служебных романов!

Ноги быстро заныли от беготни, и я скинула туфли в сторону. Мелькнула паническая мысль: кто-то заметил, что я пришла со Смоловым, да еще во вчерашнем платье. Но всем было настолько до себя, что я быстро забыла о подобных глупостях. Через три часа до нас добралась первая скорая помощь, и началась настоящая толкучка – все рванули на выход. Докторов разрывали на части, люди качали права: настаивали на массовом вирусе, отравлении или аллергии, напоминали об обязательных мерах государства, о врачебном долге, о вертолетах скорой помощи. На деле медицина оказалась плачевна, и даже вблизи от столицы можно было попасть вот в такую переделку, что прочувствовало на себе немного немало, а почти полтысячи человек!

Двадцать минут спустя у особняка стояло пять карет скорой помощи. Часть медиков осталась, часть уехала вместе с пациентами. Через еще полчаса – еще десять скорых прибыло к порогу. И эта череда снующих туда-сюда врачей и больных превратилась для меня в одно сплошное месиво. К концу дня я сама шаталась не хуже сегодняшних пациентов, но смотрела на бодрого и собранного Смолова и приказывала себе не отставать.

За этот день мы незаметно для себя сблизились с Павлом. К вечеру я стала настолько тонко улавливать движения шефа, что не успевал тот попросить, как я уже была на подхвате. Мы таскали на себе обессиленных горячкой людей, помогали врачам, подавали воду. И когда последний десяток больных забрали в областные больницы, сказав, что теперь все отделения в области заполнены сотрудниками компании Буер, мы со Смоловым свалились на диван в холле, не чувствуя под собой ног.

– Это закончилось? – Павел повернул ко мне голову, и мы оказались так близко друг к другу, что его вопрос вылетел из головы, как через сквозную трубу. Что он там спросил? Хоть убей, не помню. Чувствую только его тепло и все. Прижаться бы, свернуться калачиком и уснуть…

Осторожно кивнула, шеф устало закрыл глаза и медленно отвернулся.

– В понедельник нас ждет настоящий ад, если сотрудники не встанут на ноги к началу рабочей недели. Если информация просочится в СМИ, акционеры камня на камне от офиса не оставят. Фармацевтическая атака на фармацевтическую компанию – волк волка съел! И время выбрано четко – полувековой юбилей компании! Ни на секунду не сомневаюсь, что это четко спланированный жестокий план, – зубы Смолова скрипели от злости. – И мне кажется, что дело в еде. Кто подбирал кейтеринговую службу?

– Не имею понятия, – откровенно и по-простому сказала я, так как была далека от процесса организации: тихо сидела в своем юротделе и пришла на праздник на готовенькое. Сказала так запросто, будто старому другу, а не начальнику, на которого молились сотрудники всех девяти этажей нашей компании и десятка филиалов по стране. И поймала себя на крайне опасном ощущении: мне стало абсолютно комфортно в компании Смолова! – Давай об этом завтра?

Павел «тыкал» мне с самого начала, а вот я перешла на неформальное общение только в середине дня, когда надоело разводить церемонии при каждом обращении. Не до этого было! Босс воспринял перемены спокойно или же просто не заметил разницы в суете, полностью погруженный в дело.

– Да, завтра от этого не отвертеться… – шеф скосил на меня глаза и подозрительно прошептал: – А ты почему не в нестройном ряду больных? Насколько помню, я один вчера ужинал виски.

– А у меня аппетита не было, – ну не признаваться же, что клятвенно пообещала себе не есть после шести? Что если продержусь месяц, то в следующем пойду брать себе новую иномарку в кредит! То-то же!

– Не верю!

– А сам? Почему отлеживался на лавке в грустной компании луны? – я мастерски перевела стрелки.

Все краски расслабленности будто смыли с лица Смолова. Жесткие линии подбородка и скул тут же выдали высоковольтное внутреннее напряжение, а глаза стали до предела серьезными:

– Эта фуршетная фирма с самого начала доставила неприятности! Надо было гнать их взашей, как только ее узнал!

– Узнал кого? – аккуратно спросила я. И что за знакомая? Она имеет отношение к массовой сыпи? Ничего пока не поняла, но любопытство Смолов раздразнил умеючи!

– Узнал. Ту, которую искал много лет, – в словах Павла было столько горечи, как в двойном эспрессо из робусты.

– Твоя девушка? – вопрос выглядел естественно.

– Хуже, – криво усмехнулся мужчина.

– И кто же может быть хуже?

– Мать.

Глава 6

Смолов признался и сам словно испугался неожиданного откровения, вскочил на ноги и преувеличенно бодро сказал:

– У меня живот к спине прилип, съест сам себя! Давай смотаемся из этого лазарета прямо в ресторан! Нечего заразой дышать! Все равно праздник окончен.

Действительно, подкрепиться не помешало бы! Уже все равно, что я не ем после шести! Я сегодня и «до» не ела, так что простительно! Исключительно на воздухе мой организм не работает, увы.

– Пошли! – я встала далеко не так быстро, как стремившийся сменить тему шеф. – Ты же сюда на машине приехал?

Я припомнила его низенькую R8, которую видела при въезде в особняк.

– Конечно, – Паша по-свойски положил руку на мое плечо, и я присела от неожиданности. – Ты чего?

– Удивилась! – призналась честно.

– Да ладно тебе, мы же после этого боевого крещения, как братья! – Смолову для полной картины не хватало только похлопать меня по спине.

Братья? А вот это обидно!

До города мы домчались с ветерком – вся пробка толкалась в область. Это непередаваемое ощущение: четыре полосы навстречу стоят, а ты летишь, не замечая скорости. Тебя провожают завистливые и усталые взгляды из встречных машин, а впереди маячит вкусный ужин. М-м-м!

После сегодняшнего стрессового дня я растеклась по сидению лужицей и расслабленно смотрела то на огни вечернего города в окно, то на соседа. Такой Паша нравился мне даже больше: сбросил маску вечного напряжения, по-домашнему расслабился, даже привычных морщин трудового усердия на лбу нет.