Верни меня домой

Он встал, вымыл идеально белую кружку и вышел из кухни. Потом раздалось «я ушёл», хлопнула дверь, и я осталась одна.

В голове не было ни единой мысли, я вернулась в кровать и снова уснула.

Окончательно проснулась только к обеду. Взяв сумку, отодвинула дверь-купе в гардеробную. Постель была убрана, раскладушка собрана, не было никаких следов, что здесь ночевали. С мерным тихим жужжанием работал озонатор. Я нашла пару свободных полок, и начала доставать свои вещи из сумки. Когда закончила раскладывать вещи, то продолжила рассматривать вещи Анцифирова. Всё было размещено очень рационально, в гардеробной не было ничего лишнего, меня смутил армейский порядок на полках – вещи аккуратно развешаны в чехлах или сложены, чистая обувь упакована в полиэтилен. Я так не умею, даже несмотря на то, что достаточно аккуратная, в моём шкафу всегда маленькая Нарния. Меня раздражает идеальный порядок, и как минимум одна-две вещи у меня всегда создают хаос. Я поёжилась и стала перебирать, разглядывая, его рубашки, которых было целых три – белая, серая, бледная грязно-голубая. Никаких принтов, рисунков. Чёрные джинсы, две пары брюк, несколько футболок. Все вещи однотонные, неяркие, сдержанных цветов холодной цветовой гаммы. Иного и не ожидала. Очень аскетично. А ещё я обратила внимание на отсутствие пыли. Её просто не было. Я закрыла дверь и продолжила осматриваться. Деталей в интерьере немного, каждая вещь на своем месте, цвета сдержанные, много белого цвета, простая и в то же время недешевая мебель. Мне было интересно, а что, если я проведу пальцем по подоконнику… Опять ничего, всё идеально. Мне стало не по себе. Я вышла на лоджию – застеклённая, утепленная, в углу стоит у стены сложенная сушилка для белья. Открыла хозяйственный шкаф, и лучше бы я этого не делала. В два ряда на двух полках стояли средства бытовой химии, а на полу в ряд выстроились бутылки с жидкостью для мытья пола «Мистер Пропер». Так, одно из двух – или у него классная домработница, или у него проблемы с психикой, и он больной. Твою ж мать.

Ой, я же посуду не помыла. Сердце ёкнуло, и я поторопилась исправить, чтобы Анцифиров меня не замочил, пока я буду спать.

Серый

День первый. Бойтесь мечтать, да? Она здесь, в моей берлоге. Сука, сердце колотится, как у зайца. Я ж взрослый! Я же могу себя контролировать! Стесняюсь, и неудобно, я как будто не дома. Просто смыться быстрее хочется, чтобы её не видеть. А толку? Сейчас буду представлять, как она там раздетая, в моей постели. Ножки её стройные из-под одеяла торчат. Серый. Не гони!

Утром её в коридоре встретил и поплыл. Моя футболка, ноги длиннющие, взгляд мутный, и нет в нём отторжения, неприятия, осуждения. Как будто каждый день утром вместе просыпаемся. Хочется её через плечо – и в койку. Выдыхай, бро.

Такая домашняя, своя, что ли. Небрежность легкая, волосы в беспорядке, пушатся, в лицо лезут. А ведь если разобраться, я ничего о ней не знаю. Только то, что сам себе придумал, когда смотрел на неё тайком. Смотрел, анализировал, выводы делал и фантазировал. Серый, давай по-честному, вот фантазировал же, хоть пять минут в день, но ведь думал о ней, а ещё сны эти. Да мы никогда не разговаривали дольше пяти минут!

Вот пришла моя Ковалевская в мою школу, села за вторую парту в третьем ряду. Что первое я увидел, на что внимание обратил? Разумеется, она вся как сказка, но вот что выделил? Косы длинные черные и шейка тоненькая, лебединая. Руки её игрушечные с тонкими запястьями в прожилках вен, пальчики длинные тонкие. А потом заметил её грусть, такую, едва заметную тихую печаль. И задумчивость. Какая-то она в себя погружённая. Глубокая, как океан, так мне сразу представилось. И недоступная для меня, совсем недоступная. Если вдруг подойду к ней, она же презрительно фыркнет и разговаривать со мной не будет. Хотя, может, и будет, из жалости, из чувства сострадания. Да, она добрая. Такая, как она, не может оттолкнуть грубым словом или презрением, она поговорит, и будет испытывать такое презрительное сочувствие, как к хромому блохастому щенку. А это ещё хуже, чем полный игнор. Нельзя жалеть человека, которого уважаешь, в котором видишь равного. Не хочу её жалости. Лучше буду подальше держаться, фантазировать перед сном, какая она, что ей нравится, чем живёт, о чём думает. Вот так постепенно придумывал себе Марту – умную, щедрую, ласковую, понимающую. Так и живу с этим. А какая она на самом деле, поди разбери.

Глава 8

– Саня, здорово, ты как? – слышу себя, Лютик гремит железками, наверное, в зале.

– Жив. Сам как? – расслабленный голос товарища.

– И я. Проблем не было?

– Нет, Серый. Всё ровно.

– Просьба есть. Адрес тебе скину, в квартире никого, найди хозяйку, заплати аренду за полгода вперед. Денег переведу.

– Десантник – человек свободный. Куда пошлют, туда он и захочет. Сделаю. Вопрос: во что-то влип? Помощь нужна?

– Спасибо, брат, пока всё ровно, не влип. И надеюсь, так и будет.

– Ну, тогда, блаженны прыгающие, ибо они допрыгаются.

– Давай, бро, мимо земли не пролетишь.

Я сбросил звонок. Независимо от того, как разрешится ситуация, у Марты есть дом. Ей будет, куда вернуться.

Осталось сделать ещё один звонок, собираюсь с мыслями и понимаю, что я просто оттягиваю момент. Мне всего лишь надо донести информацию, но почему-то я нервничаю.

Нажимаю видео-звонок и отстукиваю ритм пальцами. Сбрасывают. Твою мать. Пишу сообщение. И мне перезванивают. Ого. Какая она большая стала, почти не узнаю ту пигалицу, в которой Ковалевская моя носилась.

– Майя, меня Марта просила позвонить, – говорю я.

Девчонка молчит. Смотрит на меня во все глаза. Волосы светлые и глаза голубые, а так на Марту похожа. Хотя нет, не так уж и похожа. Какая-то она милая, даже слишком, карамельная. Снегурка моя, как горький шоколад, вкусная и горчит.

– У неё всё хорошо. Ей пришлось уехать, она в безопасности, – стараюсь держать ровный тон.

– Я тебя знаю! – заорала девчонка. – Я тебя узнала! Я помню! Ты тот мудак со школы! Что с ней? Она с тобой? Только тронь её, ублюдок! Я тебя найду!

Девка мигом преобразилась, черты лица исказились, лицо приобрело смешное выражение.

Твою дивизию, да что не так с Ковалевскими?! Ну, ещё эта лялька будет мне пальцем грозить.

– Успокойся, а то приеду и задницу надеру, – буркнул я. – Марта в безопасности, всё хорошо. И лучше, если о нашем разговоре никто знать не будет.

– Что?

– Волков. Проблемы. Она в безопасности. Всё. Не ищите её, не звоните. Через какое-то время сама позвонит.

– Ты! Стой! Что…

Я не дал договорить и сбросил. Утомила меня мелкая. Не по мне все эти реверансы.

Попытался сосредоточится на работе, но мысли всё равно возвращались к Снегурке моей. Как она там? Чем занята? Покушала? Фу, Серый, становишься соплёй. Сил перебирать варианты дальше не было, потому в начале пятого я захлопнул ноутбук, уложил его в сумку, отключил системный блок на компьютере и покинул офис. Сразу из офиса поехал в ближайший торговый центр, где на третьем этаже располагался крупный магазин техники. Девчонка-консультант рванула ко мне с другого конца зала, едва я прошёл рамку службы безопасности. Мелкая, глазастая, волосы русые гладко зачёсаны, собраны в шишку. Это ж Маринка, начинал мутить с ней полгода назад, повстречались около месяца да разбежались. Она, конечно, ничего, симпатичная и не дура, но совсем мимо, я так не хочу.

– Привет, – стоит напротив, в глаза мне заглядывает.

– Здорово, Мариш. Поможешь мне?

Улыбается и головой кивает, а руками юбку оттягивает:

– Конечно, что ты хотел?

– Телефон нужен.

– О, у нас очень большой выбор. Всё зависит от набора функций. Тебе для чего?

– Так, давай не будем тратить время, мне нужен самый лучший.

– Тогда тебе сюда, – она подводит меня стеклянной витрине. – Айфон 11, самый свежий, объем памяти 256 Гб, две камеры 12 пикселей… – глаза у неё горели.

– Беру, – прервал я её.

Она смотрела на меня с восхищением.

– Хорошо, цвет – чёрный?

– Розовый.

Она вздрогнула, вяло улыбнулась и достала нужную коробку. Когда она провожала меня на кассу, вид у неё был расстроенный. Розовый телефон говорил о том, что у меня есть девушка, и это её огорчило. На кассе я заодно купил сим-карту, чтобы Ковалевская не вздумала светиться со своим паспортом.

Марта

Он вернулся с работы раньше шести. Просто звякнули ключи, щёлкнул замок, и раздалось «я дома». Из еды я только-только успела отварить макароны, которые обнаружила в шкафчике. К слову, на кухне без труда нашла самое необходимое. Решила обжарить макароны с яйцом и добавить сосиски, в холодильнике как раз нашла пачку. Последний раз такой пир королей был у нас с Анютой в общаге. Макарики с яйцами и сосисками, сдобренные майонезом – наш студенческий райский обед.

Анцифиров поставил на стол пакет с готовой едой, что-то промычал нечленораздельное и испарился. Судя по названию на принте пакета, это японская кухня. Я отставила чашку с кофе и занырнула в пакет – удон, роллы, васаби, креветка. Серый вернулся на кухню уже в шортах и футболке. Не обращая на меня никакого внимания, он повернулся ко мне спиной и включил воду.