У леди Эшби плохое настроение

– А где он лежит?

– Я не знаю, – пожала плечами Лора, – это ваше личное.

– Ой, да ладно, неужели не было любопытно?

Лора покраснела и отрицательно мотнула головой.

– Я не следила за вами, когда вы были одни.

Эмили кисло улыбнулась, вытерлась и почесала волосы. Хорошо бы было принять душ с такой копной, а то недалеко и до вшей.

Когда Лора принесла ей очередной «капустный» наряд, Эмили отказалась надевать кучу сорочек и юбок.

– Нельзя, мисс, нельзя! – заохала Лора.

– Я же дома, никуда не собираюсь, и двух сорочек вполне хватит.

– Вторая это платье, а его нельзя…

– Я и так на корсет согласилась, только не туго затягивай, не хочу стонать от боли.

– Но… мисс, какие у меня будут рекомендации, если вас увидят в таком неподобающем виде!

Эмили тяжело вздохнула, но не поддалась. В корсете и в сорочке всё равно было жарко и трудно, теперь она понимала Кейт Уинслет, которая ненавидела костюмные мелодрамы.

Эмили взглянула на себя в зеркало. Лора накрутила ей на голове какие-то жуткие кудряшки, которые делали её похожей на старуху, а с этим бледным платьем, она сливалась. Эмили хоть и не обладала вкусом и какими-то премудростями как её сестра, но, если и она видела этот ужас, значит тут совсем всё плохо.

Поморщившись, Эмили вышла из комнаты, лёгким шагом добежав до столовой, где уже расселись её новоиспеченные родственники. Пахло свежей выпечкой и сладким, из открытого окна доносилось пение птиц. И, как и следовало ожидать, её неполный наряд заметил грозный взгляд мачехи и презрительный Маргарет.

– Что это… Дорогой, она совсем из ума выжила, – охнула Мария, прикрывая рот рукой и обмахивая себя веером.

Эмили буквально брякнулась на подставленный стул, смахнув рукой, яблоко и по привычке потерев его о бедро, смачно откусила кусок. Папенька, открывал и закрывал рот, повторяя как заведенный:

– Эм-Эмма… Эмма что это…

– Жара, – вздохнула Эмили.

Она могла вести себя и приличней, но не бросить им такой вызов, было выше её сил.

– Это не повод себя так вести…– Мария продолжала картинно вздыхать.

– Немедленно оденься! – отец- Эдвард попытался придать голосу угрожающие нотки.

– Я одета, – пожала плечами Эмили, ей это казалось веселым, – платье есть, бельё есть, что ещё нужно?

Отец шумно вздохнул и побледнел, как будто в жизни о таких вещах не слышал.

– Ты с каждым днём становишься всё глупее и дурнее, – как будто выдала, что-то умное Маргарет, положив салфетку себе на колени.

– А ты, я смотрю, становишься, каждый день более раскованной, – скривилась Эмили, гладя на кузину, – не боишься, что за спиной будут шептаться «шлюха»?

Мачеха вскрикнула, почти завалившись на кресло. Эдвард ринулся к ней, а Маргарет подскочила, её кожа покрылась красными пятнами от гнева.

– Да как ты… как ты смеешь?!

– Да все видели, как ты своими сиськами тёрлась об Моргана на качелях, – Эмили широко улыбнулась, – думаешь прислуга слепая?

Мачеха вообще завалилась без чувств, что Эдвард и двое слуг принялись помогать ей, подняться. Эмили смотрела на всё это с долей иронии, а Маргарет предпочла покинуть зал, громко хлопнув дверью.

– Слив засчитан! – крикнула ей вслед Эмили, щёлкнув пальцами, – обожаю семейные завтраки.

***

Не то, чтобы Эмили любила начинать утро со скандала, но не сдержалась. Вся эта наигранность чувств, показалась ей театральной постановкой и только ненависть была настоящей, а это не сказывается хорошо, на родственных узах. Поэтому Эмили решила показать им, что она тоже от них не в восторге. Хотя какая-то её часть жалела о несдержанности. Лучше молчать в тряпочку и прислушиваться, присматриваться… Если она и завтра проснётся здесь, то лучше всего стать «своей».

Отец вернулся буквально через несколько минут, с раскрасневшимися щеками и растрепанной шевелюрой. Казалось, его воротник-стойка, мешает ему нормально говорить и вообще поворачивать шею

– Ты переходишь границы, Эмма! – рявкнул он.

Эмили продолжала сидеть, руками отламывая маленькие кусочки ещё тёплого сдобного хлеба.

– А что, им можно на меня повышать голос, в чем-то обвинять, врываться в комнату, бить меня?

Медленно спросила Эмили, видя, как Эдвард выпучил свои глаза, словно он сел на шило.

– О чем ты говоришь… э-это вздор! Клевета! Я уже вызвал доктора Смита, и он осмотрит тебя.

Вот тут уже Эмили удивилась, поднялась, что отец боязно, отступил на шаг.

– Я вроде не болею, – пожала она плечами

– Он предупреждал, что ты так и будешь говорить, – плаксиво вздохнул отец, вынимая из кармана накрахмаленный платочек и вытирая взмокшее лицо, – как ты не понимаешь, Эмма, именно поэтому виконт Джонс и тянет с помолвкой, мы так ждём, когда тебе станет лучше.

Эмили вздохнула. Ситуация вырисовывалась не самая приятная.

– Хорошо, – сменила она тон, на более спокойный, – уверена, доктор ничего не найдёт.

Отец вызвался проводить её до комнаты, будто опасаясь, что она сбежит. Эмили плотно закрыла двери, прислонившись к ним спиной, слыша, как он отдаёт приказ слугам следить за каждым её шагом и сообщать ему.

– А тебя не очень-то любят, да? – спросила Эмили пустоту, не ожидая ответа.

Раньше она думала, что это её семья ужасная, но, как оказалось, бывает и хуже.

Из того, что она поняла, Эмму не только не любили, но как будто выставляли сумасшедшей. Вопрос зачем?

Эмили не очень-то хотелось становиться жертвой этих семейных дрязг, но защитить себя придётся. Если получится.

В поисках дневника, она перерыла всю комнату, но, похоже, Эмма знала, что эту комнату, наверняка обшаривают слуги по указке мачехи или слабовольного папаши. Но дом был огромным, так что спрягать записи можно было куда угодно, и искать их вечность.