Голоса Любви

«Ха-ха-ха!» – засмеялся молодой человек, слегка истерически. «На бал? Сумасшедшего? Вы что, действительно не знаете моего лица? А я поизвестнее буду всех ваших ранее упомянутых джентльменов. Но увы! Мне нет места рядом с великолепным Виктором! Только его свет может сиять для других. Мои знания – сущий вздор по сравнению с его военными подвигами. Мои стихи не звучат в залах замка, мои песни не поются в чертогах его жилища, мои мелодии не звучат на роялях его гостиных. Я на троне, но трон пустует!»

Мари непонимающе смотрела на молодого человека. О чём он говорил? Его голубые глаза блестели, отражая лунный свет; его нервная улыбка играла какую-то странную мелодию на сердце Мари; его тёмные, густые волосы растрёпывал ветер; его жесты сбивали с толку своей красотой и тайной. Когда она рассмотрела все его черты, то с изумлением признала, что он был так красив!

Увидев замешательство на её лице, он произнёс, уже более вежливо, ставя ударение на словах как можно чётче:

«Я не гость на Вашем балу, любезная барышня. Мне там никто не рад, увы. А всё потому, что все на сём балу слепы и глухи. А я слышу и вижу! Ха-ха-ха!»

«Мария Александровна!!!» – сзади раздался голос подбежавшего Виктора Примского. «Мари, отойдите от него! Умоляю, Мари! Он опасен!»

«Опасен?» Незнакомец подёрнул уголком губы и сверкнул глазами. «Вот у Вас манеры, Ваше Превосходительство. Так обо мне отзываться в присутствии столь прекрасной девушки.»

«Оставьте графиню, Михаил Георгиевич, сейчас же!» – Виктор повысил голос.

Мари повернулась на голос, и в тот же момент незнакомец вплотную подошёл к ней и завыл прямо ей в ухо, «Ауууууууууу!!!!!!»

Вскрикнув то ли от страха, то ли от отчаяния, Мисс Лиен отпрянула от мужчины и, взглянув ещё раз в его великолепные глаза, быстрым шагом пошла от него прочь, не добавив более ни слова и лишь закусив алую губку.

Примский настиг её.

«Мари, что Вы делаете! Зачем Вы побежали к нему, оставив всех гостей?» Его голос дрожал.

«Я… Я…» задыхалась она. «Я хотела пригласить его… Он был совсем один. Отчего он, бедолага, бродит там совсем один, когда внутри Вашего владения гремят стаканы и слышится смех, не умолкает музыка и в окнах видятся танцующие пары? Мне больно было видеть его! Что он сделал Вам? Ах, оставьте меня, Ваша Светлость!»

«Пригласить его? Он сумасшедший, Мари! Это мой родной брат, Микаэль, и уж поверьте мне, если я говорю, что ему не место в цивилизованном обществе! Он любой праздник способен перевернуть и завершить трагедией, дорогая. Вы не знаете его, как я. Вы лишь увидели его тень сейчас. При свете дня, он будет Вашим испугом, поверьте. Я лишь обязался ухаживать за ним, и знать, что он ни в чём не нуждается. Но видеть его пляшущего вальсы перед моим носом и распивающего вино я не позволю.»

Мари одёрнула руку, которую легко сжимал герцог.

«Как Вы можете? Не пускать на такой громкий праздник собственного брата?»

«Он болен, Мария Александровна. Он совершенно не в себе, и растерял остатки доблести!»

«В чём же его болезнь? В том, что он красивее Вас?»

Примский отпрянул в ужасе. Слова юной Лиен больно ударили его в самое сердце. С минуту посмотрев в её глаза, он, всё поняв, произнёс:

«Он слышит голоса и видит призраки. Его ночи – кошмары, снящиеся до самого рассвета. Его поведение среди людей подобно дерзкому щеглу, думающему, что он знает что-то и слышит что-то, что не видят и не слышат остальные. Но я полагаю, Вы уже под его чарами. Прошу извинить меня, мне надобно возвращаться к гостям.»

И его фигура скрылась в дверях замка, оставив Мари у входа вытирать слёзы, выступившие на её холодных, бесконечно целуемых ветром щеках.

Она обернулась назад, будто бы ища поддержки.

Микаэля нигде не было.

Глава 3

«Даже слышать не хочу!» – отрицательно качая головой, бурчала Графиня Лиен на мольбы дочери вернуться в замок Примского с визитом. «Ты такого шуму наделала своей ветреностью, что Его Светлость даже имени твоего знать не желает. О, позор нашему роду!»

«Maman! Полно Вам, ну за что!» – продолжала настаивать Мари жалобным голосом. «Отчего Вы хотите окончить мою жизнь, сделав меня женою Примского? Он не пара мне, он не мил душе моей! Так отчего же вы, мои родители, кто более всего важен сердцу моему, так хотите жестоко поступать со мною?»

«И оттого ты рвёшься в его владения с визитом лишь, чтобы увидеть его полоумного брата? Ох, и слухи поползут после вчерашнего бала о нашей семье! Как могла ты!»

«Maman! Я ехать хочу, чтобы принести извинения, ибо я обидела герцога своей речью вчера, и мне совестно. Я не могу ни спать спокойно от этого, ни взять крошки в рот. Это так не может продолжаться!» Тут, глаза Марии погасли, и она понурила голову так низко, что мать, боясь предположений, закрыла лицо руками. «Но и лгать, что видеть его брата я не желаю, не стану Вам», – сказала, наконец, девушка, и графиня издала истошный крик отчаяния.

Мари опустила голову и заплакала. Взяв себя в руки, Графиня Анна смягчилась, видя прозрачные слезинки, предательски стекающие по розовым щекам дочери.

«Микаэль не ровня Виктору, моя дочь. Сколько позора претерпел Его Светлость от выходок кровного брата! Всё королевство гнушается его сумасбродства. Но верно, тебя в секунду ослепила его красота. Он словно греческий бог какой, поговаривали. Ни одна не может пройти мимо, не влюбившись. Он самый завидный жених, и именно с ним ты только будешь счастлива. В свете он всегда обожаем, и его ставят в пример прочим молодым людям, а уж о том, то Герцог – человек со светлой душой и сердцем и глубокий, одухотворённый правитель, и говорить не смею. Он – твоя лучшая и единственно возможная партия, не разрушай же таких высоких перспектив на доброе будущее своей семьи, дорогая. Ты – наша единственная дочь, и о нас не будет кому заботиться в старости, а уж в теперешнем положении…» Графиня прослезилась и замолчала, нервно обмахиваясь ажурным светло-зелёным испанским веером. С минуту помолчав, собираясь с мыслями и переводя дух, она всё же добавила веский, как ей виделось, аргумент в пользу герцога. «Но подумай же, Виктор Георгиевич ничем не уступает в лице своему брату – он так же красив, да только ум при нём и отвага!»

«Ах, уж мне эта ваша отвага!» – всплеснула руками несчастная Мари. «Я ненавижу слово это! От ваших войн лишь смерть, голод и разруха! Одни лишь короли рады войнам, ибо народ от них далеко, и бед его с высоты их золотых тронов им не видать!»

В покои, постучавшись и получив негласное приветствие, вошёл граф.

«Ну и бурю ты разразила, моя Мари», – неожиданно спокойным тоном произнёс отец. На самом деле, он всегда предпочитал быть на стороне любимой дочери, но вот в лице Виктора он тоже разглядывал партию что ни на есть блестящую. Военно-придворные заслуги герцога вызывали в его душе такое почтение, какое мог бы с достоинством признать пожилой человек, сам не раз воевавший и защищавший Родину. Поэтому, сердечный переворот маятника его драгоценной дочери в сторону прямо противоположную не мог не нарисовать несколько глубоких недовольных чёрточек на лбу графа. Жизни Герцога Микаэля он не знал и не понимал – одно только докладывали ему, что молодой наследник вёл жизнь странную и мало кому понятную, упиваясь вином, праздным чтением и музыкой, бродя среди крестьянского люда за тем, чтобы писать их портреты, за которыми он часами был закрыт в замке. Да и по мнению света, такая свадьба была бы курам на смех. Все знали Марию как великолепнейшую молодую леди, которая сверкала в обществе, словно брильянт. Микаэль же для света был навеки потерян и абсолютно неинтересен, о нём шептались и разве то иногда сплетничали. «Я получил письмо от Примского», – произнёс граф тоном отчуждённым и странным. «Он просит твоей руки.»

«Ах, какая печальная у меня судьба!» – разревелась Мари, падая на шею графини. Она считала свадьбу решительно невозможной. В душе, она всё думала и представляла множество раз, как бы герцог делал ей предложение, и всё отказывала ему. Союз ей этот виделся мучительным и несправедливым.

«Руки? После того, как Мари оставила его одного на балу и умчалась вон? Что же это, Его Светлость решил закрыть глаза и дать шанс свадьбе?» – округлила глаза Анна.

«Письмо от Примского», – кивнул граф. «Да только вот не от того, к кому сватались.»

Мари отпрянула от матери и посмотрела на графа. Она всё поняла. С минуту, в комнате воцарилась полнейшая тишина. Размышляли все присутствующие – как такое могло быть? Это взаправду? Так бывает?

Мари посмотрела на родителей – сначала на графиню, потом снова на отца. Её зелёные глаза ожидали вердикт.

Графиня в ужасе смотрела на обоих.

Граф Лиен кашлянул, поправил бороду и фрак и, не вынося более двух пар женских глаз, протянул:

«В конце концов, какая разница, каким путём становиться герцогиней…»

«Александр!!!»

«Papa!!!!»

Глава 4

Погода, несмотря на не столь приятные события в замке, словно бы наперекор, стояла солнечная и тёплая. Ветра почти не чуялось, всё вокруг было озарено светом, к которому тянулись своими листочками и лепестками все цвет в округе. Листва едва слышно шелестела, и все придворные были бодры и заняты будничными заботами с самого рассвета. Камердинер спешил от швей с новыми костюмами для Его Светлости, кухарка подгоняла ленивых пажей с поручениями для предстоящего чаепития на открытом воздухе, горничные всюду застилали постели и приводили в порядок кабинеты и комнаты.

Замок был огромнейших размеров. Поговаривали даже, что сам король завидовал красоте и вкусу внутреннего убранства семьи Примских, а размеры этого королевского замка были лишь на несколько башен более. Виктор Примский получил замок во владение после смерти отца, Георгия Сергеевича Примского, убитого на войне, и сразу же отправился служить в надежде покарать противников королевства и отомстить за смерть родителя, который был всем для него. Мать сразу же после печальных известий слегла в постель, и уже более не вставала. Тяжёлая чахотка и горе сломили её тело и дух, и когда молодой Примский вернулся с войны, его ждал лишь пустой замок. Микаэль тоже не застал мать, путешествуя по Французским деревням с какой-то «просветительской миссией», в которой Виктор видел лишь пустые проповеди. Мать умерла в одиночестве, и ни один брат не мог простить себе отсутствие рядом с нею в последние минуты.

«Это словно злая шутка, Ваше Сиятельство. Моя репутация под угрозой, и я хочу, чтобы знали Вы, что мне глубоко неприятно происходящее событие. Скажите, что это какая-то шутка», – пробормотал поникшим тоном Виктор Георгиевич, через окно наблюдающий, как его брат и Мари беседовали на скамейке парка.

Супруги Лиен нервно поёживались, не зная, что отвечать герцогу. Графиня Анна, с красными от слёз переживания глазами, молчала, а Граф Александр пытался разрядить обстановку любыми словами утешения.

«Вы должны понимать, что Микаэль желает обвенчаться с Вашей дочерью не от чувств высоких, а лишь чтобы досадить мне и престолу. Будучи изгнанным из большого общества мною из-за своих россказней, он жаждет мести, а не благодарности, что я годами забочусь о его выздоровлении. Уж где он только ни бывал! Все пейзажи мира он увидел, я думал сие пойдёт ему на поправку, но лишь попутствовал в его тщеславии. Я не верю ни единому его слову. Голоса! Призраки! Он лишь несёт всю сию несуразицу, чтобы праздно жить. Как можно даже вообразить, чтобы молодые люди, имея лишь пару минут знакомства, становились бы мужем и женою! Я желал сделаться мужем Мари, и я признаюсь в этом, но готов был дать ей всё время на свете, и не настаивать на своих намерениях в первую же с ней встречу! Дама должна привыкнуть, узнать своего обещанного мужа, и идти под венец охотно.»

Пожилые Лиен переглянулись.

«Ваша Светлость…» прокашлявшись, начал граф, краснея под взглядом молодого Примского, который сразу же почувствовал неладное. «Наша дочь не идёт под венец против своей воли. Она хочет дать согласие на свадьбу с Микаэлем.»