Нежданчик для майора

– Куда ты поедешь на ночь глядя? Заснешь за рулем, впилишься в отбойник и останется неизвестный сиротка без алиментов. Ложись где хочешь – или в доме на втором этаже, или в летней кухне, родители пристройку отремонтировали, поставили там большой диван.

– Я в пять утра пойду закидушки на озере проверять, если есть желание – вместе прогуляемся, – щедро предложил Гвидон.

– Нет, спасибо, – вежливо отказался Велько. – Я не рыбак. В дом точно не пойду. Я почти всегда сплю, перекинувшись. Можно будет лечь в каком-нибудь сарае или на летней кухне?

– Легко, – кивнула Дарина. – Батя даст тебе коврик.

Майор Грачанин вздохнул с облегчением: волк, услышав об отъезде, ощетинился – ему хотелось познакомиться со Светланочкой и выяснить, играет ли она в прятки. Нагружать семейство Вишневецких еще и проблемой внутреннего разлада он не хотел и не мог – и так уже достаточно вывернул душу. Спасибо за доброту, но прочее лучше оставить при себе.

Крупный бурый волк с темной полосой поперек лба, начинающейся между бровями и придающей ему вечно хмурый вид, поблагодарил отца Дарины за коврик вежливым тявканьем. И, улыбаясь, обнюхался со Светланой, проникшей на летнюю кухню вслед за дедушкой. Волк, в отличие от двуногого, желал возиться со щенятами – его и младшие братья в детстве никогда не напрягали, бегал с ними часами, вывесив язык. И в Плодовом переулке заставлял Велько перекидываться, играл в прятки с соседскими волчатами и шакалятами. И со Светланой бы поиграл, но, увы, было слишком поздно и темно.

Майору Грачанину игры в прятки были неинтересны, однако волк упрямо гнул свою линию – отказывался работать, выл, если Велько пытался запереться в квартире, дважды выбивал сетку от комаров и выпрыгивал в окно, благо, квартира была на первом этаже. Шашни с барсучихой зверю не нравились, он желал, чтобы Велько выбрал себе волчицу, наплодил волчат и позволил ему царствовать в маленькой стае. Желания шли вразрез, пару раз конфликт был заметен со стороны, и Велько еле отвязался от психолога, надававшего ему кучу рекомендаций по примирению. Истинной причины разлада психолог так и не узнал, Велько перевелся и старался на новом месте поддерживать хрупкий мир, не отодвигая зверя в сторону.

Светлана таращилась на него печально-удивленными глазами. Волк распушился, благосклонно принял комплимент: «Ого, какой вы здоровый, дяденька!». Майору Грачанину почтительность показалась напускной, а в вопросе: «Интересно, а кто сильнее, вы или папа?» он почуял подвох. К счастью, волк, уважавший законы гостеприимства, не помчался искать Гвидона, чтобы выяснить правду, а отправился на обход территории, обнюхивая букеты, корзины с фруктами и наполненные водой корыта, ванны и ушаты. Светлана семенила рядом, тявкала, давая объяснения: это для мытья черешни, которую будет мариновать бабушка, набрали про запас – а вдруг воды не будет. А это – свадебные букеты. Если Хлебодарная проявит милость и посетит свадьбу Солнца и Воды, то ягоды созреют, чтобы их можно было разделить между теми, кем дорожит хозяин или хозяйка букета. Волк сунул нос в охапку ветвей, облепленных зелеными ягодами, и чихнул – пахло странно, не понравилось.

Экскурсию прервал Гвидон, загнавший Светлану спать. Волк с темной полосой на лбу сходил во двор напротив, проверил машину, рассмотрел светящиеся украшения, ванны и черешню, съел рыбную котлету, предложенную ему тетей Викторией, и отправился в летнюю кухню, пропитанную фруктовой сладостью, на коврик-яблоко. Задремывая, майор Грачанин подумал, что здесь, в общине, не остался бы голодным ни сирота-волчонок, ни двое, ни трое, ни семеро. И в Плодовом переулке такого бы тоже не произошло – председатели домовых комитетов не допустили бы.

«Женись на шакалице, – буркнул волк. – А то к волчице ты никогда не подойдешь. Чем плохо? Мясо будешь есть в столовой. А, может, она тебя иногда будет мясом кормить – Гвидону же готовят».

«Не указывай», – огрызнулся Грачанин.

Его злило то, что волк давил. Как и в случае с алиментами – Велько был готов помогать по-хорошему, но не в принудительном порядке.

Выспаться ему не удалось. В пять утра Гвидон отправился проверять закидушки, поставленные батей Дарины. Он долго гремел ведрами и садком в сарае, светил фонариком на дорожку, поминал Демона Снопа и отбыл минут через пятнадцать, когда Велько уже захотелось встать и размять лапы. Волк это желание мужественно подавил – уезжать, не прощаясь с хозяевами, было неприлично, как и бродить по общине – и снова заснул.

Громкие голоса раздались около семи, когда солнце уже поднялось над макушками деревьев и согрело дома и дворы, озябшие за прохладную июньскую ночь.

– Посмотри! Посмотри! Что это?

– Ну-у-у… – с протяжным зевком ответил Гвидон. – Рыба. Плавает. А в чем проблема-то?

Мама Дарины не на шутку рассердилась. Майор Грачанин решил не перекидываться, выбрался из летней кухни, пытаясь понять, что происходит, и попал в центр скандала.

– Вода должна простоять две ночи и впитать в себя лунный свет! Только после этого в ней можно мыть черешню. Первую черешню для первого маринада. Всё пропало! Дарина, почему ты ухмыляешься?

В большой оцинкованной ванне, стоявшей неподалеку от крыльца, плавали четыре крупных карася и пучок травы.

– Зачем она это сделала? Уму непостижимо!

– Ой, прямо уж непостижимо, – отмахнулась сонная Дарина. – Я ее уже разбудила и спросила. Она хотела, чтобы у вас был волшебный аквариум. Вы же сами ей мозги прокомпостировали живой водой с луной и звездами, пересказали кучу замшелых баек о том, что шакалицы ей умываются, чтобы обрести красоту и приманить подходящего жениха. Вот она и вывалила… извиняюсь, запустила карасей в ванны к вам и соседям – чтобы они похорошели, стали разноцветными и радовали вас до следующей Свадьбы Солнца и Воды.

– Но… – тетя Виктория выглядела озадаченной. – Но, Дарина, у меня в корыте не караси, а какие-то полиэтиленовые пакеты.

– На вас карасей не хватило, Светлана достала из морозилки камбалу.

– Но…

– Я же говорю – меньше надо было рассказывать сказки о живой воде. Мама!

– Да?

Мама Дарины изрядно растратила пыл – похоже, сказок Светлане рассказывали немало.

– А ты можешь камбалу запечь в сметане? Я бы поела. И Гвидону очень нравится. Раз уж она не ожила, давайте вкусно пообедаем.

– Поужинаем, – сказала мама. – На обед не получится, она еще не разморозилась, а в полдень надо возжечь свечи.

– Воды я вам свежей наберу, – пообещал Гвидон. – Ничего страшного, ночь все равно облачная была, ни лунного, ни звездного света. За эту впитает.

– Ага, – кивнула Дарина. – Вы ничего не потеряли. В самую короткую ночь – самая волшба. Мам, ты только камбалу забрать не забудь. Очень рыбки хочется.

– Я постараюсь запечь к обеду. Можно ее разморозить в микроволновке. Нет-нет, Гвидон, не трогай эту ванну. Пусть караси плавают. Я достану старое корыто, воду наберем шлангом. Потом отмоем аквариум и переселим карасей на новое место жительства. Пусть поживут в доме. Если будут себя нехорошо чувствовать, выпустим их обратно в пруд.

Майор Грачанин, уяснивший, что его никто не собирается ни в чем обвинять – ни в краже камбалы из морозилки, ни в пособничестве волшебному рыбоводству – ушел в летнюю кухню, перекинулся и оделся, чтобы помочь Гвидону сменить воду в корыте соседки. Камбала вернулась в родные пенаты, корыто, выдраенное со средством для мытья посуды, приятно пахло ягодами – в общем, к тому моменту, когда мама Дарины позвала их завтракать, во дворе тети Виктории ничего не напоминало об утреннем инциденте.

Велько с удовольствием съел запеченные куриные крылышки, закусил бутербродами с мягким сыром и домашней сметаной, запил все это черешневым компотом, рассыпался в благодарностях и начал прощаться. Мама Дарины, узнавшая, что он не собирается остаться в общине на праздники, велела ему посидеть тихо минут десять.

– Я сейчас соберу тебе немного еды. Ах, какая жалость, что у нас не будет гостей. Все заняты. Ты уезжаешь, Ярик не смог приехать, потому что работает за себя и за Гвидона, Ларчик тоже не может покинуть пост – в Логаче и без праздников повышенная пожароопасность из-за сухой погоды, а с праздниками еще больше хлопот.

Велько кивал, не вникая, кто такие Ярик и Ларчик. Волк бурчал и жалел, что не может попрощаться со Светланой – та смылась к кому-то в гости, опасаясь, что бабушка переменит мнение о карасях и снова разгневается. Пакет, в который мама Дарины складывала еду, рос на глазах.

– А вот еще грибочки, грибочки скушай в первую очередь. А это – жареная скумбрия. Нам я запеку камбалу, а ты доешь скумбрию.

– Спасибо! Хватит! – встрепенулся Велько. – Я завтра утром на двое суток заступаю, а вы мне уже положили столько, что я за день не съем.

– Съешь, что тут той еды, – отмахнулась мама. – О, вот еще кусочек сыра с перцем. А мы разрежем другую головку.

Когда Велько, нагруженный пакетом, обменялся рукопожатиям с Гвидоном, попрощался с Дариной и спустился с крыльца, мама спохватилась и начала копаться в ведре с зелёно-ягодными букетами. Она вытащила какой-то пучок, осмотрела со всех сторон, встряхнула и протянула Велько:

– На, возьми. Если ягоды созреют, угостишь того, кто тебе дорог. Поставь в воду. Вазу выставь на подоконник или вынеси во двор – нужно, чтобы на букет попадал лунный свет.

Велько покорно взял пучок зелени – спасибо, что не надо потом этой водой умываться – поблагодарил и пошел к машине. Тетя Виктория выглянула из дома, крикнула:

– Дарочка! Гвидон! Подойдите сюда на минуточку… Ох, Велько, ты уезжаешь?

– Да. Надо переделать домашние дела, выспаться и завтра в шесть утра на службу.

– Ох, какая жалость! Дать тебе рыбных котлеток?

– Нет, спасибо. Мне уже дали много еды, и на сегодня хватит, и останется перекусить, когда вернусь со службы.

– Тогда – легкой дороги, – пожелала тетя Виктория и переключилась на Дарину с Гвидоном. – Даруша! Мы тут с мужем поговорили… зачем твоим родителям четыре карася? Четыре – много. Я уверена, что Светланочка хотела поделить улов. Два – им. Два – нам. Может быть, я достану старый ушат, наберу воды и мы отселим парочку в наш двор, чтобы они как следует пропитались лунным светом?

– Ну… я не знаю, – засомневалась Дарина. – А что нам за это будет?

– Давайте обсудим, – предложила тетя Виктория. – Проходите в дом, для начала покушайте рыбных котлет и пирога с черешней.

Велько уехал из Метелицы, ни капли не сомневаясь, что Дарина выгодно обменяет карасей на что-то нужное и полезное в хозяйстве. Он быстро добрался домой и провел день перед дежурством, устроив большую стирку и уборку в квартире. К вечеру, подъедая остатки припасов из Метелицы, он спохватился, достал из пакета завядший букет, набрал литровую банку воды – вазы у него отродясь не водилось – и поставил пучок зеленых ягод на подоконник.