Ты – Моя Вера

Когда им все же удалось вырваться из заботливых рук Армине, они с Кареном направились в офис. До позднего вечера разгребали рутинные дела. Волков быстро вникал в то, что успел пропустить за целых полгода. В целом Карен в очередной раз отлично справился с руководством его империи. Волков остался доволен. Ближе к вечеру, они решили поехать, немного расслабиться и отпраздновать его возвращения.

Карен повез его в недавно открывшийся элитный ресторан. Сделав заказ, они стали обсуждать развитие стратегии компании и планы на будущее. Внезапно Стас вздрогнул от того, что в зале послышалась фортепианная мелодия. Грустная, тягучая. Въедающаяся в душу миллионами острых разбитых осколков. Волков непроизвольно сжал кулаки с такой силой, что казалось, еще мгновение, и вздутые от напряжения вены разорвутся. Несмотря на проведенное время в Швейцарии, вроде утихомиренный им внутренний монстр снова очнулся и завыл в голос. Но уже от боли… Какого черта?!

Карен повернулся в сторону музыканта, удивленно поднял брови, округлил глаза, а потом пробурчал что-то по-армянски себе под нос. Стас плохо знал этот язык, но, кажется, это было: «Да чтоб вы все горели синим пламенем, мать вашу…» – дальше пошла длинная речь, состоящая из одних матерных слов. Волкову же не надо было оборачиваться и выяснять, кто настолько искусно нажимает на черно-белые клавиши, заставляя мелодию течь по венам прямо к сердцу, чтоб впиться в него, вгрызться, и заставить слезно кровоточить. Его звериный инстинкт подсказывал, что это может быть лишь один человек на свете. В закрытом пансионе Швейцарии он провел много бессонных ночей, прослушивая разных известных исполнителей классической музыки. Ни один не произвел на него настолько ошеломляющего эффекта. Ни один не выворачивал его внутренности наизнанку, принуждая душу одновременно орать от адской боли и рыдать от упоительного блаженства. Так играть могла только она…

– Не говори, что за роялем сейчас сидит Анна Монастырская, – с гнетущей обреченностью прошептал он.

– Сурен, если тебе от этого станет легче, хорошо, не скажу, – сострил Карен и скривился. – Я не знал, что она здесь будет. Мамой клянусь!

Волков повернул голову и взглянул на девушку-наваждение, его личный призрак, преследовавший его на протяжении семи месяцев. Она стала еще тоньше, чем была ранее. Куда же больше?! Лицо бледное, осунувшееся, плечи сгорбленные, а под глазами виднелись огромные жуткие синяки. Она выглядела настолько грустной и одинокой, что у Волкова даже свело скулы от неожиданного сочувствия.

Усилием воли он заставил себя повернуться обратно, подскочил с места и пулей устремился на выход. Выйдя на свежий воздух, он мысленно приказывал себе успокоиться. Семь месяцев лечения коту под хвост! Он честно исполнял все предписания врачей, и только недавно избавился от навязчивого образа этой девочки, перестал ежесекундно слышать душераздирающую мелодию, которую она играла в день их знакомства. Думал, преследовавший его искушающий девичий призрак исчез. А вот хрена с два! Волков весь затрясся, шумно делая резкие выдохи, прикрыл глаза, что даже сквозь закрытые веки просвечивались напряженные сосуды, а мелкий пот посыпался градом со лба.

– Да чтоб тебя! Сурен, прости… брат я… – Карен вышел за ним следом, встал рядом, и, будучи не в силах помочь, чертыхался сквозь зубы.

– Что она здесь делает? – спросил Стас, дергано прохаживаясь в зад вперед.

– Я не знаю.

– Так выясни! – рявкнул он.

– Я думаю, что она здесь работает.

– Что? – Волков удивился. – Зачем ей работать? Монастырский открыл ресторан и заставил дочь развлекать посетителей? Что за бред ты несешь?!

– Стас тебя долго не было. Кое-что произошло, – Карен замолчал на пару мгновений, достал сигарету и закурил. – Монастырский погиб в автокатастрофе. Вместе с женой и сыном. Полгода назад. Разбились насмерть.

– Что?! Как?! Почему ты мне об этом не доложил?! – разозлился ошеломленный Стас.

– Ты же сам мне сказал, что слышать не хочешь о нем.

– Да я же не думал… Господи, – Стас обхватил голову руками и согнулся почти вдвое. – Какого хрена, Карен?! И это все равно не объясняет, зачем наследнице многомиллионного состояния работать в ресторане!

– Дело в том, что у Монастырского были кое-какие проблемы с заводом. Он приходил в день, когда ты уехал. Хотел обсудить выгодную сделку и попросить тебя проинвестировать завод. Его прижали, Стас. Ему нужна была твоя помощь.

– Ты почему мне раньше об этом не сказал?! – рявкнул Волков, резко схватив его за грудки. – Да я бы тогда не уехал! Ты это понимаешь?!

– Сурен, ты сказал молчать, я молчал. Сейчас какие ко мне претензии?! – обиделся Карен и сдернул его руки со своей груди. – В общем, никакая она теперь не наследница. Нищая она. Я так понимаю, Монастырский хотел тебя на ней женить, чтобы решить свои финансовые неурядицы. А ты, считай, вовремя сбежал.

– Вовремя? Вовремя, мать твою? Мой друг погиб! Я мог ему помочь. А теперь он мертв! Это ты называешь «вовремя»?! Ты идиот?!

– Для тебя же старался, чтобы снова не унесло в «неведомые дали»! Плавали, знаем! – огрызнулся Карен. – И зачем тебе дохлый завод? Да и проблемы девахи на нашу голову!

– Заткнись. Еще раз сыграешь со мной в темную, в «неведомые дали» поплывешь ты, понял?! Я тебе устрою далеко и надолго! – зарычал Волков. – Значит так, через час у меня на столе должна лежать полная информация по Монастырскому. Что у него были за долги, кому и так далее. Кто теперь владелец завода и магазинов. И по Анне тоже!

– Стас, а зачем? Если тебе жалко девчонку, давай денег дадим и все!

– Ты не понимаешь, да? – с горечью усмехнулся Волков. – Как вовремя Монастырский умер!

– В каком смысле? – не понял Карен.

– Я видел его финансовую отчетность. Не было у него долгов. Процветающее предприятие с сумасшедшим потенциалом. Зачем ему срочно понадобились мои вложения? А меньше, чем через год у него внезапно появляются долги и он скоропостижно умирает!

– Возможно, несколько неудачных инвестиций, вот и прогорел или проигрался в карты…

– Не зли меня, Карен, а не то я тебе врежу! Через час! – проорал Стас. – Дальше. Найми грамотного человека, чтобы детально изучить смерть Монастырского. Как, когда и при каких обстоятельствах. Так же набери Аверина. Пусть подъедет и объяснит мне, как девочка с трастовым фондом в десятки миллионов долларов пошла работать в ресторан!

– Сурен, а ты уверен, что нам, вернее тебе, стоит в это ввязываться? А если ты прав, и с делом Монастырского не все чисто? Зачем этот гембель на нашу голову? Мы не ввязываемся в чужие проблемы! Тем более, что тебя снова клинит… Ну не подходи ты к ней, я тебя мамой прошу, а?!

Брат был прав. Не рационально ввязываться в чужую, грязную, возможно, опасную игру. Вдобавок Стасу действительно категорически нельзя приближаться к этой девушке. Только вот… в этот момент Волков осознал, что уже давно ввязался. В тот самый роковой вечер, будь он проклят, когда завороженно смотрел на девочку-наваждение с иссиня-черными волосами. Можно было спустить все на тормозах, дать Анне денег, а самому снова сбежать. Только от себя далеко не убежишь. Он пробовал, не получилось. Можно врать себе сколько угодно. Можно сорвать голос, утверждая, что он хочет разобраться со странными обстоятельствами, при которых погиб его друг. Но дело было не только в Монастырском. Скорее, не в нем одном. Изумрудные глаза юной искусительницы острыми гранями врезались в плоть, навеки оставляя отпечаток внутри. Стас ее хочет. Дьявольски, по-звериному… Кажется, его ремиссия подошла к завершению. Еще чуть-чуть и, как законченный наркоман, Волков сорвется в третий раз…

Глава 3

? Сурен, а ты был прав! – спустя некоторое время доложил Карен, предоставляя ему полный отчет по делу Монастырского. – Я вообще ничего не понимаю.

– Нечего здесь понимать. Рейдерский захват, – заключил Волков, быстро просмотрев бумаги.

– А вот копия уголовного дела Монастырского, – продолжил Карен. – Наш человек в полиции утверждает, что с виду все чисто, не подкопаешься. Но он попробует разузнать все в подробностях.

– Станислав Георгиевич, я ознакомился с делом, – сказал вызванный в офис к ночи лучший адвокат столицы Александр Аверин. – У Монастырской ничего нет. Она сама поставила подписи. Она даже подписала отказ от средств своего трастового фонда в пользу какой-то благотворительной организации, которой и в помине не существует.

– Она идиотка?! – воскликнул Карен.

– Я вас умоляю, – отмахнулся Аверин. – У восемнадцатилетней девушки погибла семья. Ей просто вовремя подсунули нужные документы в нужное время. Предположу, что девочка даже не понимала, что именно подписывает.

– Твою мать! – с силой стукнул кулаком по столу. – Я мог ему помочь! – Стас зажмурился, стиснул зубы, еле сдеоживаясь, чтобы не начать крушить все кругом. Это он виноват. Если бы Волков остался в стране, хрен бы Монастырскому устроили такой переворот! И кто знает, может быть, друг был бы сейчас жив! Или хотя бы его дочь не лишилась целого состояния. – Саша, как все исправить?

– Никак, – добивал его Аверин. – Все оформлено согласно букве закона. Даже если мы спишем ее действия на временную невменяемость, это сложно доказать в суде. Процесс займет годы, и я не уверен, что мы выиграем. Точнее, уверен, что проиграем.

– Кто сейчас владелец завода?

– Вот это самое интересное, Станислав Георгиевич, – хмыкнул Аверин. – А никто! Подставная фирма, через подставную фирму, а дальше как по накатанной.

– Ясно, короче, – острил Карен. – Хрен поймешь, хрен разберешь, хрен концы в воде найдешь!

– За полгода обанкротить целое предприятие! – рявкнул Волков. – Я хочу знать имя каждого, кто нажился на этом деле.

– Сурен, мы попробуем выяснить, но ты же понимаешь, что дело темное. Может лучше не надо? – в очередной раз пытался предостеречь его друг.

– Но Монастырский, конечно, красавчик! – внезапно засмеялся Аверин, все еще копаясь в документах. – Есть лазейка, Станислав Георгиевич. Но очень хлипкая.

– Говори.

– В общем, есть одно заковыристое условие передачи акций по наследству, – сообщил Аверин. – Если Анна Монастырская выйдет замуж, то она наследует двадцать пять процентов акций, а ее мужу достаются тридцать. Анна Александровна сама отказалась от своей доли. Но никто не отменял тридцать процентов ее будущего супруга. И вот с этим уже можно работать. Если конечно, в ближайшее время она выйдет замуж.

– Она выйдет замуж, – отрезал Волков. – Готовь бумаги, Аверин. Завтра жду готовый брачный контракт у меня на столе. Мне нужны эти тридцать процентов.

– Ты что задумал, Сурен? – спросил обалдевший от такой новости Карен, когда адвокат вышел из кабинета. – Сурен, что значит “оформляй брачный контракт”? Какой, мать твою, контракт? Ты мне сейчас не делай инфаркт!