Когда земли окутает мрак

Но лес беспокойно зашумел, и ответа друзья так и не услышали.

Харпа вытаращила глаза.

– Это что сейчас такое было? – брякнула она, переводя взгляд от Гэдора к Мару и обратно. – Брон и Хейта?

– Ну, собственно, да, – развел руками упырь. – А ты что, заметила только сейчас?

– Нет, конечно! – с привычной дерзостью ответила Харпа. – То, что Брон… ну… того… я раскусила давно. Но про Хейту подумать не могла. Она ведь волков-оборотней на дух не переносит. – Девушка задумалась на мгновенье. – Нет, Хейта, понятно, стала с ним любезней последнее время. Но чтобы настолько! – Она передернула плечами. – Представить не могла, что между этими двумя могла возникнуть эта… как ее там… любовь.

Гэдор улыбнулся со знанием дела.

– Чаще всего так и бывает. Любовь взрастает на самой неблагодатной почве. Там, где ее никто не ждет. Словно вызов всякому злу, что кроется в нашем мире. Вот оно – истинно всесильное волшебство. Бесспорное доказательство, что невозможное возможно.

Рысь-оборотень упрямо тряхнула головой.

– Всё равно! Представить Брона и Хейту вместе – это как если бы… – она задумчиво огляделась, – представить вместе Мара и меня!

Упырь вскинул озадаченные глаза.

– Это еще почему?

– Почему? – Харпа издала едкий смешок. – Скажешь тоже. Да хотя бы потому, что ты упырь, а я оборотень. И мой народ не водится с такими, как ты.

– С такими, как я? – в голосе Мара слышалась горькая обида.

Гэдор неодобрительно покачал головой. Но на этот раз девушка и сама уразумела, что явно перегнула палку.

– Ну, вы пьете кровь, а мы нет, – поспешно добавила она. – И живете в темных пещерах, когда оборотни живут в землянках посреди леса.

– Ты вроде тоже сейчас в пещере живешь, – уныло заметил Мар.

– Ну ты сравнил нашу пещеру и пещеры упырей! – попыталась отшутиться Харпа.

– Дело ведь не в этом, – вдруг вымученно улыбнулся он. – Ты сказала так, потому что считаешь, что оборотни лучше упырей. Благородней, достойней, – горький смешок, – лучше.

– Я так вовсе не считаю, – упрямо возразила девушка.

– И вроде нет тут ничего такого, – словно не слыша ее, продолжил Мар. – Ведь так думают многие оборотни. Просто… – Он с тихой печалью поглядел на Харпу. – Наверное, я не ожидал этого от тебя.

– Да брось! – делано бодро воскликнула та. – Что я сказала-то?

Мар не ответил, изумрудные глаза его потускнели.

– И тем не менее ты права, – вдруг произнес он.

Теперь уж Харпа совсем растерялась.

– Не в том, что оборотни лучше упырей, – был ответ. – Но в том, что ты лучше меня. И мы вместе – поистине безумная идея!

В глазах Харпы застыло недоумение.

– Почему это я… – начала было она.

– В тебе нет тьмы, – перебил ее упырь. – Как бы сильно временами ты ни пыталась это доказать, в тебе нет той слепой, ядовитой тьмы, что медленно пожирает всё существо изнутри, точно червь.

Харпа взвыла от сдавленной ярости.

– Ты снова за старое! Ну сколько можно? Нельзя спихивать вину за то, что ты творил, на какое-то выдуманное буйное помешательство! – Она сверкнула глазами. – Ты совершал зло. Ты! Так же, как и я! И это то немногое, в чем мы с тобою похожи.

Губы упыря тронула грустная улыбка.

– То, что ты мне не веришь, не означает, что это неправда.

Он подхватил мешок, закинул его за спину и решительно подступил к орешнику.

– Эй! Ты куда? – оторопело выпалила Харпа.

– Пойду прогуляюсь. Что-то пропал аппетит, – ответил Мар и канул в лесу вслед за Хейтой и Броном.

Рысь-оборотень растерянно воззрилась на Гэдора.

– Ты ему веришь?

Тот молча кивнул.

– Отчего? – был вопрос.

– Мар может привирать время от времени. – Голос следопыта был спокойным и твердым, как скалы. – В вещах незначительных. Но по-крупному он врать не умеет. Стоит ему в глаза посмотреть, и сразу поймешь, что брешет.

– Мы странствуем вместе уже несколько лет, – проговорила Харпа, – но еще ни разу не видели, чтобы Мар дичал и жрал всех подряд.

– Может, это и к лучшему? – иронично заметил Гэдор.

– А может, – Харпа упрямо тряхнула головой, – причина в том, что всё это сказки? Спасительная ложь, в которой он убедил сам себя?

Следопыт пожал плечами.

– Как бы там ни было, не стоило говорить с ним так. Какая бы тьма ни крылась в Маре, он доверчивый и добрый. И такого не заслужил. – Гэдор изучающе поглядел на притихшую девушку. – Ведь, если мы сами будем свысока глядеть друг на друга, чего ждать приятия от других?

Харпа отвернулась и стыдливо насупилась.

IV

Солнечный свет, пробиваясь сквозь диковинную листву, окрашивался в синие и лиловые цвета, медленно стекая с небес. Волшебный лес лениво ворочал кудрявыми ветвями, рассеивая по земле непоседливые блики. Шум воды наполнял сердце умиротворением и тишиной.

Хейта глядела по сторонам с присущим ей живым любопытством. Брон наблюдал за ней украдкой. И, хотя глаза его лучились любовью и теплом, морщинки, сбежавшие на лоб той злополучной ночью в селении Гурык-Бер, уходить не спешили. Непривычное, тягостное чувство грызло оборотня изнутри.

Он чутко прислушался к себе и неожиданно понял, что это был страх. Липкий, противный, животный страх потерять то, что он неожиданно обрел, не ведая, что сам того желает. Брон передернул плечами, точно силясь отогнать страх прочь, но тот только усилил хватку. Оборотень стиснул зубы и невозмутимо продолжил путь. Но каждый шаг давался ему тяжко, словно он шел по болоту, неминуемо увязая в трясине.