Батарейка для арда

Медсестра мазнула меня заинтересованным взглядом, а доктор хмыкнула:

– Ну просто знай, дело это нехитрое, платят хорошо, социальных гарантий отсыпают на всю жизнь. Так что если надумаешь, то не тяни – после тридцати в соискательницы не берут, даже твои выдающиеся данные не помогут.

Я фыркнула – подумаешь!

А раненько, как я посмотрю, у кормилиц пенсия наступает…

– Так, сейчас берем кровь, решаем вопрос с контрацепцией, и всё, ты готова. Ты как предохраняешься?

– Воздержанием, – буркнула я, смутившись.

– Значит, ставим чип, – невозмутимо отозвалась доктор Лисовец. – Это на год. Имей в виду, стрессы и нагрузки могут сократить срок жизни чипа, к концу года поаккуратней. А лучше – не дотягивай и замени через десять месяцев. Во-о-от, умница, молодец, терпи! Отлично! Вот и всё. Нита, зови вояк, скажи, мы готовы!

Вся процедура, не слишком приятная, но и не смертельная, заняла секунд тридцать. Кровь доктор взяла у меня сама, и когда подошли арды и куратор, я действительна уже была готова.

Договор. Объяснения моих прав и обязанностей – до того нудные, что тоска берет. Формальный вопрос – вам все понятно? Мое согласие. Моя подпись на контракте, и три подписи ниже – серебристого, куратора и доктора Лисовец.

– Всё, парни, на выход, – скомандовала Эдна, а у меня сердце оборвалось и нервно сжался желудок.

– Если вам что-то понадобится, мисс Келли, номер моего терминала есть в вашем договоре. Просто загоните его к себе в память и звоните в любое время, когда я вам понадоблюсь, – сказал куратор.

Я кивнула, и дверь за мужчинами закрылась, отрезая от меня кубообразную фигуру Гектора Честера, серебристую макушку так и не представившегося арда и широкую улыбку Дэниела Коргса.

Стало почему-то страшно, наверное, от наконец-то пришедшего понимания, что это всё не шуточки и всерьез, и, более того – вот-вот начнется.

– Ванная здесь, – негромко сказала мне доктор, указав на дверь. – Там есть все необходимое. Готовься.

Всё ясно! Готовиться! Я улыбнулась ей бодрой ненатуральной улыбкой и пошла в ванную.

А как готовиться-то?

Ванная у арда оказалась просторной, не чета моей обувной коробке на съемной квартире. Светлый кафель, интерьер, тщательно созданный дизайнером – стильный, эргономичный… Я повертела головой, пытаясь сообразить, что от меня требуется, и уже хотела выглянуть и уточнить, что имела в виду Эдна, как зацепилась взглядом за халатик, висящий на вешалке.

Явно новенький, холодного голубого цвета, похожий на те одноразовые, которые выдают в элитных салонах красоты и дорогих клиниках… На полочке рядом с ним стоял пузырек с полупрозрачной жидкостью. Я протянула руку: так и есть. Та самая смазка.

Что ж, логично. Теперь, по крайней мере, ясно, что имелось в виду, подумала я, сбрасывая одежду на пол неряшливой горкой и вступая в душевую кабину.

Душ я приняла быстро, не стараясь оттянуть неизбежное сверх меры. В конце концов, тяни – не тяни, а выполнить условия контракта все равно придется.

Упаковка со смазкой выглядела безобидно: нарядная, розовенькая… Тяжело вздохнув, я взяла ее, решительно открыла крышечку и…

Состав! Точно, я ж состав не прочитала! Торопливо закрыв пузырек, я повертела его и вперилась взглядом в этикетку.

Хм… «Силиконовая, ароматизированная, гипоаллергенная». Спасибо вам, арды, за заботу!

«Согревающая». Да я как бы это… В процессе не мерзну…

«После полового акта смыть». Вот спасибо, а то сама бы я не догадалась!

«Наносить на участки, подвергающиеся трению во время полового акта».

Ладно. Убедили. Наносить – так наносить!

Не давая себе времени струсить, я налила немного многострадальной смазки на ладошку и поднесла к половым губам. Осторожными, гладящими движениями размазала гель по нежной коже, прислушиваясь к собственным прикосновениям, стараясь вызвать те самые, возбуждающие ощущения… Получалось так себе.

Мягкими, ласкающими касаниями я проникла пальцами внутрь, осторожно двигая ими, чувствуя, как проявляется внизу живота обещанное тепло…

Я смыла смазку с рук, чувствуя, как она приятно согревает кожу. Накинула халатик, завязала пояс. Подумала – и выдавила немного смазки себе на ладонь. Растерла.

Хотела было смыть, и попросту взять с собой пузырек, но застеснялась доктора Эдны и Ниты, и оставила все как есть.

Ну, ни пуха тебе, Ли!

Я открыла дверь и вышла из ванной.

Доктор мягко, ободряюще мне улыбнулась, держа в руке шприц с препаратом, и первой вошла в комнату с деликатно прикрытой дверью.

Рэй Харди лежал на кровати – большой, просторной. Назвать ее «двуспальной» было бы существенным преуменьшением.

Доктор быстро и уверенно ввела арду препарат и ушла из комнаты, предварительно напомнив:

– У тебя примерно десять минут. Мы с Нитой ушли, но будем в минутной доступности. Если что – вызывай.

И меня оставили наедине с бессознательным ардом. Через несколько секунд хлопнула и входная дверь.

Я посмотрела на Рэя. Расслабленное тело, вытянутые поверх простыни руки, яркий силикон медицинского браслета на левой, особенно контрастный на смуглой коже…

Острая жалось кольнула в сердце, и я строго приказала себе отмахнуться от нее – с чего бы его жалеть? Он жив, а скоро будет и здоров, и все будет хорошо, а лишняя жалость – она и впрямь, лишняя!

Я аккуратно потянула с него простынку и откинула ее в сторону. Осторожно опустилась на кровать рядом – почему-то меня не покидало ощущение, что грубое движение может причинить ему… боль, что ли?

Глупости, конечно.

Но этого человека, привыкшего быть сильным, было мучительно жалко сейчас.

За эту неподвижность. За беспомощность – даже передо мной. За отсутствие выбора.

Я приподнялась над ним на локте и легонько поцеловала в плечо.

А потом протянула руку и коснулась мужской плоти, легко провела ладошкой, размазывая по члену нагревшуюся до температуры моего тела смазку – и улыбнулась, ощутив его отклик.

И правда, что ли, сознание для этого дела не нужно…

Я обхватила ладонью его член, провела по нему сверху вниз, от головки к основанию, растирая смазку и чувствуя, как быстро наступает эрекция, как он наливается силой, как под бархатистой кожицей перекатывается горячая твердость. Смотрела, широко распахнув глаза, и, кажется, возбуждалась от зрелища собственной ладони на мужской плоти.

«Ты извращенка, Линетт Келли», – сказала я самой себе, зажмурившись, и тут же снова открыла глаза, потому что… Потому что с закрытыми глазами все это – яркое, стыдное, волнительное – ощущалось еще ярче.

Хоть смотри, хоть не смотри – а беспомощное мужское тело, полностью находящееся в моей власти, действовало головокружительно. Мурашки возбуждения пробегали снизу вверх, от увлажненной смазкой промежности к соскам. Они, ставшие обостренно чувствительными, терлись о ткань халатика, и между ног стало горячо не только от согревающего лубриканта…