Невидимка и (сто) одна неприятность

Привычный гул голосов.

Мы сидим по десять человек за столом, и обычно кучкуемся не столько по возрасту, сколько по давности пребывания в Горках. Тут “старожилы”. Адриан – самый-самый. Он провел здесь уже больше пяти лет. Через пять месяцев ему исполнится двадцать один и его ждет либо большой-большой мир, либо исправительная колония – в зависимости от того, сможет он доказать или нет, что дар взят под контроль и он больше им никого не убьет.

Крис – четыре года, и его родители считают, что у него проблемы с головой, но не хотят сдавать кровиночку в психушку. Мы тоже считаем, что у Криса проблемы с головой. Но по другой причине – только дурак будет все еще надеяться на что-то с Мирей, когда вокруг полно других вешающихся на него девиц.

Мирей – королева красоты. Официально у нее проблемы с наркотиками, выливающиеся в нестабильный дар. Но ее мать не волновали эти “проблемы с наркотиками” (травка и алкоголь в клубе таких же золотых девиц) до тех пор, пока доченька не попыталась залезть в штаны к ее молодому мужу.

А вот у Алисон все серьезно, и бедняжка чихнуть не может без того, чтобы не снести половину дома. Алисон ходит в специальных браслетах и не колдует без страховки учителей. А учителя крестятся и пишут друг другу прощальные записки перед индивидуальными сессиями с Алисон. И ее бы запечатали, да только такой силы некромантический дар реже алмаза, и пока ей не стукнуло двадцать один, они будут пытаться его сберечь…

Официально “Зеленые горы” для таких, как Адриан и Алисон. Талантливых детей с проблемным даром. Неофициально – для всех тех, кого можно под это определение запихнуть. Даже если проблемы с даром связаны не с самим даром, а с тем, что дети оказались ненужны, неуместны, неудобны и прочее “не”.

Отправить ребенка в элитное закрытое учебное заведение исправлять огрехи в даре – это очень удобно. Позволяет одновременно избавиться от проблемного отпрыска и не потерять лицо. Еще и сочувствия снискать.

“Все это так печально, мне так жаль Эления,” – мамина подруга трогает ее за руку, переводя на меня скорбный взгляд. – “Тебе, должно быть, невыносимо было принять такое решение. Расстаться с дочерью и так надолго…”

“Конечно”, – вздыхает мама и трогает надушенным платком угол глаза, отчего у нее выступают слезы. – “Но мы с мужем нашли для Лали самое лучшее заведение. Я уверена, со временем все наладится, там работают превосходные специалисты!”.

Это было два года назад, когда меня спустя год пребывания в Горках впервые забрали на каникулы. Ночью ураганный ветер прошелся по саду, вырвал с корнем все насаждения, разбил окна, а упавшее дерево едва не покалечило садовника.

Больше меня на каникулы не забирали.

Хотя она звонила, каждую субботу ровно в десять утра – это было отведенное мне время. Вернее, это я звонила, а мама была дома, чтобы принять этот звонок. Поначалу я плакала и просила меня забрать, а мама плакала и просила потерпеть еще немножко. Потом я перестала звонить и отказывалась подходить, когда мне сообщали, что звонит мать. А потом я случайно узнала, что нежелание общаться с родителями расценивается как плохая социальная адаптация, и я снова стала звонить. Мама воспряла духом и, кажется, теперь считала, что мы лучшие подружки.

“Я люблю тебя, детка. И папа очень бы тобой гордился!”.

Нет, большинство из нас все же время от времени забирали домой. Но никого – каждые выходные. И было обидно осознавать, что кто-то из нас, оказывается, все же нужен своей семье.

И это – еще одна и очень веская причина не любить Даниэля Лагранжа.

– Невидимка, – Крис перехватил меня на выходе из столовой, и я была единственной девушкой во всем замке, которую за это не сожрет потом стая разъяренных гарпий. – Нужна помощь…

Мы проторчали в библиотеке все выходные, вплоть до десяти вечера воскресенья. Мистер Кливерс, библиотекарь, был настолько озадачен таким рвением, что, кажется, начал подозревать нас в чем-то страшном, потому что проходил мимо с периодичностью в десять минут, и заглядывал через плечи. Я даже честно старалась отодвинуться в такие мгновения, чтобы ему было лучше видно – всего лишь формулы, о, хранитель пыльных сокровищ!

Крис подслушал, что не пролезет в удовлетворительную успеваемость, если не сдаст зачет по магической математике, а если он не пролезет в удовлетворительную успеваемость, то не видать ему жарких каникул на островах, обещанных родителями, потому что из “Горок” его не выпустят. А магическая математика и Крис – это примерно как луна и солнце, вроде и существуют на одном небе, но бесконечно друг от друга далеки.

Математика в отличее от рун и мне давалась со скрипом, но я в отличие от Криса умела заставить себя сесть и учить. И методом проб и ошибок, как выяснилось – и его заставить могла тоже.

Альтруизмом я не страдала. Если Крис делает это ради островов, значит, это его билет за пределы замка. А мне нужно кое-что, что находится за его пределами. Так что…

Крис умчался окрыленный собственными успехами, а я задержалась расставить книги. И когда возвращалась одна в свою комнату замок уже был тих и пустынен. По идее после девяти воспитанникам запрещалось покидать комнаты, но для учебы делалось исключение. Хотя я все равно предпочла бы не попадаться никому на глаза. И потому, когда, подходя к главному входу, услышала стук каблуков, предпочла нырнуть в темную нишу, с глаз долой.

– Неужели мистер Лагранж все-таки осчастливил нас своим возвращением! – миссис Керлиони излучала гневное недовольство. – Не будете ли вы любезны объяснить, почему я должна просиживать свое нерабочее время в ожидании вас?

– От лица мистера Лагранжа я приношу вам извинения, мэм, – вместо Даниэля отозвался низкий мужской голос. – Возникли задержки в пути.

– В таком случае в следующий раз вам следует выехать с учетом возможных задержек. Как вы себя чувствуете, мистер Лагранж? Как прошли выходные? Без происшествий?

– Превосходно, – хриплое бурканье – это уже Даниэль.

– Прекрасно. Отправляйтесь к себе и ложитесь спать, не забывайте, что завтра утром вас ждет индивидуальная сессия с мистером Лоуренсом. А вы, мистер, задержитесь. Я не видела вас раньше, но, полагаю, мистер Лагранж поставил вас в известность, что после каждого пребывания Даниэля вне стен нашего заведения мне необходим детальный отчет о его поведении и самочувствии…

Я подождала, пока тень Лагранжа проплывет мимо и шаги затихнут за поворотом, и только после этого вылезла из укрытия, чтобы продолжить путь.

Как оказалось, шаги за поворотом затихли не потому, что Даниэль ушел.

Он сидел на полу с запрокинутой головой, закрытыми глазами, в не очень-то удобной на вид, какой-то безвольной позе. И даже не обернулся на мое появление.

– Лагранж? – озадаченно окликнула я.

Ресницы дрогнули, приподнимаясь, светло-серебристая радужка блеснула в лунном свете, заливающем коридор. И глаза снова закрылись.

– Проваливай.

Вообще, надо признать, совет был дельный. Надо бы так и поступить. Принцип невмешательства, когда дело касается чужих проблем, в стенах этого замка не раз себя оправдывал…

Три шага, и я опустилась коленями на каменный пол.

Лоб холодный, влажный. На мое прикосновение Лагранж отреагировал замедленно – дернулся, пытаясь отстраниться, но не очень-то преуспел.

– Я сказал, отвали, – пробормотал он, едва ворочая языком.

– Что с тобой? – я попыталась заглянуть в приоткрывшиеся глаза, но не преуспела.

– Притомился, лег отдохнуть. Иди куда шла, седая девочка.

Запястье безвольное. Медленный пульс едва нащупался.

– Или ты говоришь, что с тобой, или я иду в медицинский отсек.

– Пожалеешь.

Эта самая безвольная рука с неожиданной силой стиснула мое запястье, до боли.

– Сообщишь кому-то – пожалеешь, – очень четко произнес Лагранж.

И потерял сознание.

Очевидно, на эту внушительную – я вся дрожу! – угрозу ушли остатки сил.

Итак, Лали, у тебя три варианта.

Первый – последовать мудрому совету.

Прости, Лагранж, но дать тебе сдохнуть в коридоре мне не позволяют зачатки (или остатки, тут как посмотреть) человеколюбия.

Второй – вызвать помощь.

На угрозы я плевать хотела. Хотя в исполнении сына первого мага страны они может быть и не такие беспочвенные, как хотелось бы. Вот только как-то не привыкли мы в Горках бежать со всеми своими проблемами к местному персоналу.