Холодная зона

– Ты как, проблему с каскадом решила? – спросила первым делом Ли. Подруги пошли к раздевалке.

– Я передала ремонтникам. Такое уже было. Пришлось заменять полностью оборудование на седьмом, – озабоченно сообщила Гуля. – Даже не знаю, что они в этот раз решат.

– Но ты так передала, что они поняли? А то прошлый раз, пока они прониклись, две смены однотипный брак пер!

– Не волнуйся, – усмехнулась Гуля, – уж я им передала – так передала.

Девочки вошли в раздевалку. Сбросили блестящие антипылевые комбинезоны. Гуля умылась и стала закалывать растрепавшиеся черные волосы. Копна у нее была роскошная, так что Гуля охотно носила длинные прически. Ли просто надела форму хаки, затянула ремень на поясе.

– А ты чего в зеленке? У нас же семинар сейчас, – заметила Гуля.

– Да, но когда я должна была переодеваться? После обеда я еще пересдавала стрельбу, а у Ломика, знаешь, попробуй явись в школьном.

– Да, он у нас, блин, военная косточка, – согласилась Гуля, – разберется как следует и накажет кого попало. Пошли?

Ли мимоходом глянула в зеркало, подтянула узел юнкомовского шнурка, пригладила встопорщенный светлый клок на макушке. Вышла вслед за Гулей. Гульнар была смуглянка с глазами-маслинами. Васильково-синяя свободная блуза ей очень шла (как и большинству, впрочем), рядом с ней Ли – светленькая, с нежной белой кожей, сероглазая, сейчас одетая в хаки – смотрелась контрастом. «Мы обе ничего», – с гордостью подумала Ли. Гордость эта относилась не столько к их виду, сколько к тому, что они вот только что работали вместе; и от них обеих зависело качество продукции, подведет одна – придется больше напрягаться другой. Но подруга не подведет, на нее можно положиться. И на всех – ну почти на всех, не считая, может, новичков – можно положиться. И это здорово! Такое вот чувство единства, ответственности друг перед другом и за общий результат было знакомо девчонкам с самого раннего возраста.

Собственно учеба занимала в коммуне мало времени в сравнении с обычной школой, хотя объем обязательных учебных программ был даже больше. Фактически заниматься приходилось три или четыре учебных часа в день (не считая, разумеется, военки раз в неделю и спортивных тренировок три-четыре раза). И почти все занятия, кроме практических (как, например, вождение транспортных средств, салверология, уход за младенцами, техническая грамотность, прикладная психология), проводились индивидуально, за монитором. Куратор лишь контролировал прохождение программы и регулярно принимал зачеты. Программы были разработаны Новосибирским Педцентром и уже с успехом применялись во всей Евразии.

Они были ясными, компактными, рассчитаными на различные типы восприятия и интеллекта. Таким образом, три часа по сорок пять минут использовались без малейших потерь и сверхэффективно.

В обычной школе – а они мало изменились по сравнению с довоенными временами, хотя теперь и в школах внедрялась новосибирская программа – очень много времени уходит неизвестно на что. Попытки успокоить класс, беседы о дисциплине. Подтягивание отстающих. Разборки и выяснения отношений. Просмотр ненужных фильмов, дискуссии, опросы (один отвечает, остальные мучаются проблемой, как пережить безделье). Фактически учебное время – когда дети усваивают знания, повторяют их или делают упражнения – занимает хорошо если процентов двадцать от всей школьной «работы». К этому добавляется разница в темпах усвоения, в результате чего «быстрые» ученики теряют время, а «медленные» вообще не успевают усвоить учебный материал.

В коммуне все ненужные занятия были безжалостно выброшены и каждый усваивал знания и навыки в собственном темпе. Учились не в классе, а у личного терминала, в одиночку. Оценки были индивидуальными и нужны лишь для сравнения собственных достижений; чаще использовались простые зачеты.

Но, кроме обязательной для каждого программы, в школе было множество клубов, групп, секций по интересам. Ли даже не была уверена, обязательно ли участие в таких проектах. Но она не знала ни одного человека, который в них не участвовал бы.

Сама она в детстве, посоветовавшись с куратором, занималась последовательно ботаникой (ей нравилась работа на фабрике, интересно было и собирать гербарии), гистологией (микроскоп, препараты – это же так здорово!), потом выяснилось, что она здорово обгоняет других по математике и физике. Лийя какое-то время болталась в матсекции. И наконец, когда ей было одиннадцать, девочка окончательно «приземлилась» в астрофизической группе. Интересно, что в астрофизику Лийя пришла не как многие – через романтическое увлечение звездным небом и фантастикой, а увлекшись разбором гравитационных уравнений Эйншейна.

Восторг и страсть к звездному небу пришли потом.

Астросекция тоже изредка проводила популярные лекции для желающих, как и выступала на школьных и интеркоммунальных научных конференциях. А теперь девочки направлялись на открытую популярную лекцию, организованную Историческим Клубом. Время начала было поставлено так, чтобы на показ как раз успела третья смена из цеха.

Дожевывая взятые в фойе козинаки на палочке, девушки протолкались сквозь ряды и уселись в середине зала, у прохода. Огромный вогнутый экран впереди тихо мерцал, выступающие историки внизу на его фоне казались крошечными.

Лекция почему-то долго не начиналась. Комм слегка завибрировал на руке. Лийя провела по сенсору и улыбнулась.

Бинх редко писал ей что-нибудь. Он уже год как закончил школу, и Ли думала сначала, что старший товарищ забыл ее. Ну кто она такая? Малявка, подопечная. У него и в отряде были хорошие друзья, хотя своей девушки не было. Но потом Бинх начал писать. Он не звонил, не разговаривал с ней – лишь посылал короткие сообщения один или два раза в месяц. «Привет, Лучик, – писал он, – как жизнь?» Ли поднесла комм к лицу и еле слышно надиктовала ответ. «Привет, Бинх, все прекрасно, вот отработала смену, сижу на лекции у историков. Давно не слышно от тебя ничего. Как ты там? Когда приедешь в гости?» Выпускники коммуны частенько заезжали домой, проведать, школа для большинства стала куда ближе родной семьи, если эта семья вообще была. Может, Бинх приедет на побывку. Ли подумала, написать ли о жизни подробнее, но додумать эту мысль не успела, так как лекция уже началась. Она нажала кнопку «сохранить» и стала слушать.

Стоявший внизу парень – кажется, из двенадцатого отряда, – начал говорить первым.

– Здравствуйте, товарищи!

Он сделал паузу и обвел глазами ряды, медленно затихающие – слушать и проявлять внимание к говорящему ребят учили целенаправленно, с первых классов.

– Меня зовут Марат Чернецов, я, как и все остальные мои товарищи здесь, занимаюсь периодом конца ХХ – начала XXI века. Лекция сегодня будет необычная. Она посвящена теме разрушения Первого Союза и первых двух периодов реакции. На мой взгляд, это время было особенно интересным в постсоветских республиках, в частности, в России; интересно оно было не с точки зрения событий – их происходило сравнительно немного: локальные войны, обычные капиталистические кризисы, разрушение советского наследия. Интересно оно было с ментальной точки зрения – что творилось в головах этих людей, переживших крушение Союза. Поэтому мы решили, что лекцию будет читать не кто-нибудь из нас, а человек из прошлого. И вот мы пригласили ее! Мы решили, что это будет обычная девушка, из городских служащих. Мы, конечно, ее подготовили… Это было не так-то легко! Проектом занимались семь человек вплотную в течение полугода, и еще помогали многие. Но зато теперь мы можем дать вам не просто общее представление об эпохе – это мы все и так изучали по программе. Наша лекция поможет вам понять, как чувствовал и что думал средний городской житель той эпохи, оболваненный пропагандой, конечно. Но все-таки необходимо предисловие! Заранее прошу извинения у старших, но на фильме присутствуют также младшеклассники, которые еще не изучали эпоху. Для них мы подготовили небольшую вводную лекцию.