Коломбина для Рыжего

– Привет, Закорючка! Давай, одевайся и дуй вниз! Мы тебя ждем!

– Как дуй? Подожди, Миш, я не могу «дуть», – с сомнением оглядываюсь на темное окно, за которым вечер плавно перетекает в ночь. – Поздно уже и, вообще, мне учить много. У меня контрольные на повестке дня!

– Не нуди, Тань! Ну что ты со мной, как с чужим, а? Говорю же, соскучился! Покатаемся чуток по городу с друзьями, и доставлю тебя назад к твоим учебникам в целости и сохранности, не бойся.

– Я не боюсь, Медвед. Просто не могу вот так запросто…

–Ерунда! Очень даже можешь! Молодость скоротечна, Крюкова, наслаждайся, пока можется!

– Но я…

– Свободна и не занята, как ветер! Мне подруги твои уже обо всем доложили! Поздравляю и одобряю! К черту жениха! Ну, давай, детка, жду! Обкатаем мои новые колеса!

Отбой. И острый нос Лильки Еременко в тонкой дверной щели.

– Ну что там, Тань? Берешь нас с Настей? Ну, пожалуйста! Классные же парни, а ты одна!

Я медленно выдыхаю, бросая телефон на койку. Оглядываюсь в сторону одежного шкафа, сбрасывая с себя пижамный халат. На счастье я успела принять душ, приготовившись учить курс макроэкономики до утра, воспользовавшись тем, что половина общаги разъехалась на выходные по домам и душевая в субботний вечер свободна, поэтому могу рассчитывать на внешний вид по собственной шкале приличий, как «удовлетворительный». И теперь стягиваю непослушную копну волос, еще чуть влажную на затылке, в высокий хвост и прохожусь тушью вдоль ресниц, считая нужным расставить «незначительные» акценты, раз уж я свободна, а внизу меня ожидает трое симпатичных парней.

– Тань, ты обиделась, да? – все еще канючит Лилька. – Так мы с Настей из лучших побуждений рассказали! Ты же нам не чужая, да и не пара тебе Вовка. А твой знакомый заладил: скажи да скажи ему, одна ты тут или с воблистым женихом трешься. Ой, не надо тигровый балахон, лучше топ желтый надень, ага, вот этот! У тебя руки красивые и кожа… Эх, мне бы такую! А может, джинсы?.. Нет, ну, можно и юбку, конечно, тебе виднее. Просто фиолетовые лосины, я подумала не очень…

– Еременко, заткнись! – я надеваю короткую узкую черную юбку с разрезом на бедре, поворачиваюсь к соседке и выпроваживаю ее, просочившуюся в комнату, за дверь. Коротко здороваюсь с притихшей у стены Настей. Отмахиваюсь рукой в сторону лестничного пролета, скрытого в конце коридора, где-то за спинами подруг. – Девчонки, спускайтесь вниз, через пару минут буду. И давай уже, Лиль, без битья покаянных голов. Надоело.

Девчонки уходят, а я замираю над полкой с обувью, раздумывая какой паре отдать предпочтение – выходным туфлям на каблуке или же высоким черным ботинкам на шнуровке. А на самом деле просто растерявшись от неясного чувства томления, а то ли беспокойства, проснувшегося в груди. Еще минуту назад мирно спавшего в глубинах души, а сейчас встрепенувшегося и поднявшего голову. Заставившего сердце забиться чаще.

Как глупо! И совершенно не ясно, что со мной!

Я поднимаю голову, встречая свое отражение в зеркале неуверенной усмешкой: Мишка, просто Мишка, старый проверенный друг. Так неужели же дело в тебе?..

Я отворачиваюсь и надеваю обычные лодочки на низком ходу – простые и удобные. Поверх топа – короткую ультрамариновую куртку. Хотел покататься? Что же, покатаемся. Хорошую компанию несмолкающих трещоток я парням организовала, а собственное настроение спрячем подальше.

Это мотоцикл! Точнее, три спортивных байка-японца с агрессивно поднятым задом и яркими обтекателями по бокам. Приткнувшиеся нос к носу и привлекшие к себе внимание едва ли не всех прохожих и редких студентов во дворе. Я смотрю на них и не могу отвести глаз. Не могу поверить в то, что вижу.

– Медведев, ты рехнулся? Спортбайк?!

Мишка радостно улыбается и загребает меня в дружеские объятия.

– Привет, Танюха! Нескучно выглядишь, детка! – продолжает с удовольствием тискать бока, и мне приходится вернуть его к жизни невежливым тычком в грудь. – А что не так? – пожимает плечом. – Батя деньжат подкинул, вот и взял – давно мечтал. Кстати, знакомься, Закорючка, – указывает шлемом в сторону друзей, мирно болтающих с девчонками. – Это Ромыч, наш с тобой земляк. А это – Саня Лом. Мой кореш по универу и знаменитая личность, чтоб ты знала. Сейчас здесь обитает. Мы с Ромычем, по правде говоря, к нему и приехали. Хотим местные трассы обкатать, ну и вопросы кое-какие обмозговать по общей теме в одном клубе.

– Обкатать, значит? – я все еще нахожусь под впечатлением, а потому довольно грубо снимаю с себя руки забывшегося Медведа, не совсем по-дружески разгулявшиеся на талии.

– Привет! – киваю, заставив себя улыбнуться отсалютовавшим мне шлемами парням. Действительно, на радость девчонкам, оказавшимся довольно симпатичными.

– Да что не так-то, Тань? – наконец-то обращает внимание Мишка на мое настроение. – Ты чего сегодня колючая такая? Давай садись, погоняем! Смотри, твои подруги куда смелее тебя! – улыбается Лильке, птицей взлетевшей в седло синей «Ямахи» позади мотоциклиста, как только парень по имени Ромыч снимает спортбайк с тормоза, надевает шлем и разрешает чуть ли не вопящей от восторга девушке вцепиться руками в его грудь.

– Медведев, я что, похожа на дуру? –возвращаю друга в реальность, и плевать на его планы. – Ты всерьез приехал и час морочил всем голову, чтобы в итоге меня убить?.. Мои пятнадцать давно позади, и я не забыла, чем для нас с тобой закончилась поездка на речной карьер.

– То был старый дедов «Восход»», лопнувший тормозной трос, и я был до черта самонадеян.

– Там была Ритка Копичева в отпадном купальнике, и ты совсем не слышал моих просьб остановиться.

– Ты круче Ритки, детка. Во всем. Даже со шрамом на ягодице.

– Лесть от друга – хуже кулака в глаз.

– Я спал с ней. Ничего особенного, поверь Медведу.

Это так и вертится между нами, и я не выдерживаю.

– Со мной ты тоже спал. Ну, давай уже, Медведев, произнесем это вслух и забудем, наконец!

Сама не знаю, почему я сержусь, зачем ворошу прошлое, но взгляд парня становится жестче. В последнюю нашу встречу я так и не дала ему возможности поверить, что ни о чем не жалею.

– Не я это сказал, Тань.

– Черт, не ты, – сдаюсь я. – И даже инициатором был не ты, я помню. Ладно, Мишка, – вскинув руку, отступаю, оглядываясь на родную общагу. – Хорошо вам провести время, а я домой. Рада была тебя увидеть. Правда, рада, но для меня это слишком.

Я порываюсь уйти, однако крепкая рука ловит меня за локоть и возвращает на место.

– Стой! – На скулах Медведева обозначаются желваки, и он решительно преступает мне путь. – Что было, то было. Я не настаиваю, ты знаешь, о чем я, так какого лешего злишься?.. Это все еще мы с тобой, и просто прогулка двух старых друзей. Ну, давай, Закорючка, ты же любишь скорость, как никто! Какие-то плевые двести пятьдесят кубиков в двигателе под нами, и ветер на плечах. Ты останешься цела, я клянусь!

Я вижу, как для Мишки важно мое согласие – друзья ли тому виной, или любопытные взгляды девчонок, не знаю, – но смотреть в темные глаза почему-то трудно.

– Люблю. Когда чувствую под собой четыре колеса и ремень безопасности. Ладно, Медвед, поехали, уговорил, – уступаю этому взгляду. – Обкатаем твой чертов спортбайк! Иначе ведь не отвяжешься?

– Не-а! – тянет довольный Мишка и тут же громко присвистывает со значением, когда я остаюсь в одном топе, сняв с себя куртку и повязывая ее низко на бедрах. Светить на «Kawasaki» задранным задом в мини мне вовсе не улыбается.

Мишка шумно набирает в легкие воздух, собираясь что-то сказать, но я решительно обрываю его, честно предупреждая:

– Еще одно замечание про грудь я от тебя не протерплю, Медведев, так и знай! И вообще, мог бы сказать, что на мотоцикле. Я бы надела джинсы, как все нормальные люди, а теперь вот мерзни с тобой…

– Ну да, рассказывай, Крюкова! – ничуть не совестится друг, усаживаясь в седло спортбайка. – Хрен бы ты тогда ко мне вышла! Не бойся, со мной не замерзнешь, – смеется, сбрасывая с плеч короткую кожаную куртку, и вслед за ней вкладывает мне в руки свой шлем, а я и не думаю отказываться. В конце концов, это не мой пробег-парад. – Я парень горячий!

Горячий, кто спорит. Я чувствую это тепло даже сквозь грубую кожу, приваливаясь к мужской спине, только вот не волнует оно меня, и понимание данного факта скорее огорчает, чем радует. Так же, как собственное равнодушие к судьбе вчерашней симпатии – Вовке.

Господи, до чего же я черствая! Прав был Серебрянский: и совсем не умею любить.

Глава 7

Виктор

– Кто это? – я затягиваюсь сигаретой, медленно опуская зажигалку в карман куртки. Этим вечером у входа в клуб слишком людно, и все же я сразу замечаю их.

– Где, Витек? – Стас оглядывается, снимая руку с крыши моего автомобиля, и я нехотя киваю ему на подъехавшую к клубу компанию молодых людей. Стараясь за показным равнодушием не выдать своего удивления и внезапно проснувшегося интереса.

– Парни на спортбайках. Знаешь их?

С парнями три девчонки. Но мне по большому счету на них плевать. На всех, кроме одной. Стянувшей с головы стальной шлем, под стать спортбайку, в куртке с мужского плеча, странно одетой во что-то болтающееся на бедрах. На долгую минуту зависшей в объятиях высокого темноволосого незнакомца.