Охота на ботаника

– Да иди ты! – пришлось пихнуть Женьку в плечо, чтобы тот отвернулся. – Не лезь!

Но едва преподаватель вернулся к написанию формул, я сам не сдержался и повернулся к Корсак.

– Ты ведь это сама придумала – новость с деканатом, да? – спросил сердито. – И Клюквину к Крокотухе никто не вызывал?

Брюнетка не ответила, и я продолжил:

– Как будешь выкручиваться, когда Элла вернется? Не боишься с такими розыгрышами вылететь из универа?

Сказал, а сам засмотрелся на идеальный профиль – девушка рядом была напряжена и серьезна. Подбородок, скулы, даже мочки ушей – все состояло из совершенных линий, и на секунду вдруг показалось, что Язва исчезла.

Жаль, что только показалось.

– Я ничего не боюсь, – ответила Корсак. – Твоя Клюква скорее в штаны напустит, чем пойдет к декану – так что здесь кишка тонка. А ты, Ромашка, лучше помолчи! Я сейчас не в том настроении, чтобы отчитываться. Я вас обоих предупреждала.

Корсак Клюквину терпеть не могла – это я успел заметить. На даже если и так, то все равно заявление прозвучало нелепо и глупо. Не верит же она и сама всерьез в то, о чем говорит?

Группа старательно записывала за преподавателем формулы, мы сидели на последней парте одни, и я возмутился.

– Предупреждала? – прошипел тихо, наклонившись к брюнетке и поправив очки. – Но мы тебе ничего не должны. И ты не моя девушка, прекрати это повторять! Долдонишь уже месяц, нашла дурака!

Корсак неожиданно усмехнулась, все еще не поворачивая головы.

– Вот про дурака, Морозко, это ты в точку сказал. Как есть твердолобый! Плевать мне на Клюкву, но с тобой уже надоело играть. Я не привыкла, что меня не замечают. И об этом я тебе тоже говорила.

– Тогда просто отстань. Или признайся уже, что это все спор! – настоял упрямо. – Думаешь, я не понимаю?

– Это все правда, Ромашка. Меня на спор не поймать, мог бы и догадаться.

– Я тебе не Ромашка! И мне нравится Элла, поняла?

Признание вырвалось неожиданно, и я застыл. В руке у Корсак хрустнул карандаш. Мой карандаш, между прочим, и когда только она успела его взять?

Девушка вдруг повернулась, и черные глаза блеснули холодным огнем. Потянулась ближе…

Я мог всего ожидать от нее – хлестких слов в лицо или даже смеха, но не того, что она вдруг меня поцелует. Не просто коснется губами, а сделает это с чувством. Женька ахнул, а я и понять ничего не успел. Только ощутил, как шелковая прядь волос скользнула по щеке, вслед за рукой, и услышал горячее у лица:

– Ты мой, Морозко! И лучше меня не зли!

После чего Корсак поднялась и ушла, заставив всех смотреть ей вслед. И снова Хасханов ничего не сказал.

Очнувшись, я с силой вытер рот кулаком. Прошептал очумело:

– Точно ненормальная. С ума сошла.

– Что, не понравилось? – с блаженным трепетом выдохнул Самарский. Глаза у парня были распахнуты.

– Нет, – отрезал сердито. – А что, должно? Эта Язва мне чуть очки не сломала…

Я думал, что Женька поймет. Ведь он сам все видел! Что он поддержит. Но тот лишь изумленно хмыкнул, глядя на меня как на идиота.

– Очки? Чувак, да это ты сошел с ума! Без обид!

Глава 6

Не знаю, существовали ли границы у дурацкого розыгрыша, в который меня втянула Корсак, но я их не видел. И я точно не чувствовал себя сумасшедшим, иначе бы с первого дня стоял на задних лапах, позволяя негласной королеве университета забавляться мной, как своим щенком.

Хотя сомневаюсь, что она вообще любит собак. Такие только о себе и думают!

Нет, сейчас, когда шок прошел, я чувствовал злость, а еще твердую убежденность, что это глупое преследование необходимо прекратить. И если этого не хочет Корсак, то придется сделать самому – или мы оба окажемся в тупике абсурда, в котором схлестнемся всерьез.

Надеюсь, никому из группы не придет в голову трещать о том, что было на лекции у Хасханова. И надеюсь, никто не заметил, что я сидел, как дурак, когда Агния меня целовала. Ведь запросто же подумают, что я не был против!

Черт, даже оттолкнуть не догадался или отвернуться. Но разве я мог ожидать?!

И что на нее только нашло! Сумасшедшая девчонка! Хорошо, что нас не видела Элла!

– Трущобин! Эй, Родион, подожди!

Я настиг невысокого, но крепкого парня с темным ежиком волос неподалеку от кафетерия и остановил. Поправил очки, подходя ближе.

Пришло время обеда, в коридорах привычно пахло сдобой и кофе, а нас обходили студенты, спеша перекусить в маленьком кафе прямо в здании учебного корпуса. Мы не были с Трущобиным близко знакомы, но знали друг друга через Андрея Жилина. И так же, как Жилин, Трущобин учился в одной группе с Корсак и как-то обращался ко мне за помощью. За парнем давно закрепилась репутация скандалиста и проныры, он многих допекал, но меня сейчас интересовало другое – он совершенно точно был в курсе университетских новостей.

– О, Морозов? Привет! Тебе чего?

Я тоже не стал тянуть кота за хвост и сказал, как есть:

– Надо поговорить.

– О чем? – Трущобин удивился, но аппетит победил, и парень обернулся в сторону кафешки. – Слушай, а это не подождет? – спросил с надеждой. – Я сегодня с утра проспал – голоден как черт! Ой, Тамарка! – окликнул мимо проходящую блондинку с короткой асимметричной стрижкой и в узких джинсах. – Займи мне очередь, я сейчас!

– Сначала займи очередь, потом займи денег. Обойдешься, Родик! – бросила девчонка, даже не обернувшись, и Трущобин чертыхнулся.

– Нет, не подождет, – напомнил я о себе. – Но у меня всего пара вопросов. Я о Корсак спросить хотел.

Парень собрался было что-то крикнуть вслед блондинке, но, услышав фамилию, передумал. Повернулся ко мне и заинтересованно усмехнулся, тут же позабыв о еде.

– А что с Агнешкой не так? Цветет и пахнет, всем на зависть – прекрасная и несвободная. – Он засмеялся и хлопнул меня по плечу. – Она же вроде твоя девушка, Морозов, так при чем тут я?

Может, он и был ни при чем, но стоило в этом убедиться.

Я тоже улыбнулся – получилось натянуто. Насмешка не прозвучала неожиданно, но все равно задела.

– Вижу, Трущобин, ты не очень-то веришь в наши отношения? – спросил с ухмылкой.

Хорошо хоть парень не стал юлить. Пожал плечами, сунув руки в карманы брюк.

– Ну, если честно, то с трудом.