Наследник по кривой

– Вообще-то балаклаву, – обиделся мой новый знакомый. – Времена сейчас такие – везде камеры. Порядочному злодею уже и на дело не пойти. Да и не знал я, кого здесь запер этот паршивый интеллигентик. Незачем лишним людям знать меня в лицо. В этом городе я долго задерживаться не планирую.

– Еще один Каспер, – презрительно хмыкнула я. – Ты меня спасать пришел или как?

– Или как. Я за сокровищами, что мне положены по праву рождения.

– Какого еще рождения?

– А такого. Предки мои развелись, рос я без отца, но иногда навещал его. Так что в курсе всех дел. И право на земельку эту, соответственно, имею.

– А, так ты бандитский сынок? – осенило меня.

– Если тебе нравится так меня называть, на здоровье. Но мне будет приятно, если ты будешь называть меня Дубровским. «Спокойно, Маша, я Дубровский», – пробасил «чулок», демонстрируя недюжинные познания в школьной программе.

– Ты с дуплом ошибся, здесь сокровищ нет. Меня саму сюда посадили, чтобы бабками разжиться.

Пока я разжевывала Дубровскому в колготках простые истины, он задумчиво постукивал по плитке ногой в дорогом лофере.

– А я думаю, что это какой-то хлыщ с бицепсами мне на хвост сел… Шварценеггер недоделанный. Сыщик, говоришь? Совсем он тебе не пара. Теперь долго не сможет по специальности работать, – усмехнулся мой новый знакомый.

– Ты что, лишил его лицензии? – заволновалась я, потому как насилие не одобряю. Даже если оно совершается в отношении моего обидчика.

– Ага, лицензии, – как-то слишком поспешно кивнул Дубровский, но я так и не поняла: издевается он или говорит серьезно. – Будет знать, как на чужой каравай рот разевать. Ну что, обнимемся на прощание?

– Не подходи! Не то я тебе нос сломаю.

Тут он захохотал и стянул чулок. И я поняла, что нос ему уже кто-то сломал до меня. А еще чуть не потеряла сознание, потому что передо мною был… Петруччо! Ну, в смысле Петя, неуклюжий болван, который вечно все роняет и любит поесть на халяву. Какие перемены в нем произошли…

Пару секунд я молча переваривала сюрприз.

– Ты… Офигеть, а как так? Голос совсем другой. Там ты пищал, как мышь церковная. А тут басишь.

– Я хороший актер, – дурашливо поклонился он.

Только сейчас я наконец рассмотрела его как следует, потому что волосы, свисавшие на глаза, сейчас были лихо уложены назад. Оказывается, у Дубровского была стильная прическа. Нос и впрямь был чуть кривоват, но, странное дело, теперь это его не портило. А ведь у него занятная физиономия – такую точно не забудешь. Темные глаза с опасной чертинкой в глубине, до этого он щурился, и рассмотреть я их не могла. Верхняя губа перерезана небольшим шрамом: мне казалось – что-то типа заячьей губы. Сейчас я поняла, что это была когда-то зашитая рана.

И как я раньше не замечала, что за челкой терьера и дурацкой кепкой прячется опасный хищник. К тому же он явно старше меня, хотя и косил под юнца со странностями. Я не смогла не отметить, что теперь, когда он не сутулится, плечи у него широкие, а ловко сидящие джинсы подчеркивают стройные бедра. Правду говорят: одень пенек…

– Ну что, люб я тебе? – пророкотал он, выпячивая грудь. – Давай знакомиться заново.

– Ты не Петька?

– Не-а. В детстве занимался борьбой, носом пожертвовал ради чемпионства. После этого мамочка отдала меня в театральный кружок, решила, так безопаснее. Но чемпионство не пропьешь. Так что надумаешь мне навалять – драться мы с тобой будем по-взрослому. На поцелуй.

– Целую крепко, твоя репка, – процедила я и демонстративно отвернулась. Спорить с таким типом – себя не уважать.

– Ладно, не куксись, удовлетворю твое любопытство, – присел он на корточки. – Все началось задолго до того, как я стал Петькой и к вам пришел навеки поселиться. Я этого Леву уже давно аккуратно пас, чтобы свое вернуть. Он же по-хорошему не согласился вернуть награбленное, хотя я ему даже дуэль предлагал. Шучу. Я хотел экспроприировать свое добро быстро и незаметно. Я подозревал, что Лев мог спрятать ценности где-то в доме. Оттого я его понемногу обыскивал, оставался кабинет и комната деда. В нее со стороны улицы трудно проникнуть, надо было ждать подходящего момента. Так что я, пока ждал, в ваш домик влез, а там ты, прекрасное видение. Решил, что ты очередная девка Льва, оттого и спросил, куда возлюбленного дела. А ты сказала: «Он дома». Ну, тут я пораскинул мозгами, наедине с цацками он бы тебя не оставил, тот еще жук был. Я подумал, он у себя в квартире. Но у него тоже ничего не нашел, хотя знатно там покопался. В ту ночь я все-таки попал в комнату деда, но обнаружил там не сокровища, а трупак. Надо было быстро сваливать, потому как неприятности мне ни к чему. А когда ты в гостишку поехала, подумал, что Лев тебе мог все передать. Чтобы ты вывезла втихую. Его обложили со всех сторон, и он не мог никому доверять. Такой, как ты, легко вскружить голову бедному Леве.

– Чего это вдруг? – усмехнулась я. – Ты же сказал, он жук.

– А ты красотка. Да и не похожа на его девчонок-однодневок. И с юмором у тебя все в порядке. А походка… Идешь, будто танцуешь. Ладно, неважно это. Я решил, что у вас с этим лысым Тарантино все серьезно, и он мог довериться… Короче, надо было проверить твою сумку, пришлось лезть в окно. Потом только я понял, что вы с Левой домиками поменялись. И ты с длинным и тонким живешь. Кстати, совершенно зря.

– Не твое дело.

– Замечание принято. Короче, пришлось внедряться в дом под видом сироты казанской. Хорошо, я на всякий случай деда заранее письмами окучил. Через день я и в кабинет заглянул, но меня Зойка шуганула. Кричать стала, пришлось снова сигать в окно, словно я вор какой-то. А когда вдруг Лева на тот свет отправился, я в его домике пошарил, но вы там уже уборку сделали, опять ничего не нашел. Потом туда мелкий заселился. Ну, а когда у вас разборки начались, Антоша вдруг свалил с каким-то чемоданчиком. Я за ним приглядел – интересный парень оказался. Только и на его тайной хате ничего не нашлось.

– Тебя опередили конкурирующие организации. Из обиды на отнятую лицензию. Хотя… Сокровищ там вроде не было.

– Жаль. А я решил, Антон Леву облапошил, убил, пока мы спали, а добро вывез и тут припрятал. Ну, по принципу, что здесь искать точно никто не станет. Мне-то до ваших семейных тайн дела нет: кто, кого… А вот свое я всегда возьму. Меня сюда сегодня прямо чутье привело. Встал – тебя нет. Я и решил проверить свои владения перед отъездом. А тут Антоша – отсюда. По сторонам оглядывается, вид вороватый, но без сумки. Я его аккуратно проводил и – сюда. А тут ты, репка. И что с тобой делать?

– Освободить.

– Не могу, ты же сразу полицию вызовешь, и я не успею с ним побеседовать… Да и в доме начнется переполох, спокойно не смотаешься. Мне нужна небольшая фора, я еще не все возможные места осмотрел. Но я обещаю, что ты скоро отсюда выберешься. А ты обещай, что никому про меня не наболтаешь. Я же вижу, ты умница.

– А ты выпендрежник и жулик.

– Слушай, мне кажется, у тебя какой-то психологический зажим. Я же давно за тобой наблюдаю. Спорим, ты привыкла, что тобой кто-то все время командует?

– Вот еще…

– Я тебе помогу. Тебе просто нужно выкричаться.

– А ты точно психолог? – огрызнулась я.

– Открой рот и крикни так громко, как можешь. Кричи так, как последний раз в жизни. Ну, давай, удиви дядю.

Терпеть насмешки было выше моих сил, и я решила и впрямь заорать. Чтобы не слышать его. Открыла рот, но издала только какое-то подобие писка. Попробовала еще раз – с тем же нулевым результатом. Крик застревал в горле противным комком, и на глазах почему-то выступили слезы.

– Вот видишь… Я же говорил, – сочувственно покивал Дубровский. – Подумай об этом и на досуге съезди в лес, прокричись. А лучше порычи, как дикий зверь. Ну, или как дикая кошечка. Знаешь, у меня к тебе слабость. Думаю, мы еще встретимся.

В очередной раз дверь заскрипела и закрылась. Очень хотелось зареветь, а еще лучше – заорать, но вместо этого я решила попытаться развязать себе руки. Благо они были не за спиной, а спереди. На мокасинах у себя я заприметила металлические пряжки, и со злости стала орудовать попеременно то зубами, то пряжками. Использовала я их на манер ножа.

Параллельно я размышляла, как могла проглядеть Дубровского? Все это время он крутился поблизости, изображая дурачка, а сам охотился на сокровища. Радовало только то, что он их так и не нашел.

Примерно через полчаса лента стала поддаваться, остаток я перегрызла, отчего зубы противно заныли, зато руки были свободны.

Ноги оказались вообще плевым делом, и вот я уже смогла подняться в полный рост. Немного размявшись, я глянула на свои дорогие швейцарские часы – подарок отцов на последний день рождения. И порадовалась, что Антон их не забрал, с этого мародера станется. Почти четыре, значит, в подвале я провела почти шесть часов. Сумки с телефоном, конечно же, рядом не было.

Сам подвал казался огромным и пустым, оттого я подумала, что нахожусь на какой-то заброшенной стройке, где уже много лет ничего не продвигается. Тут же пришло озарение.

– Точно, это же очень похоже на подземный паркинг, про который рассказывал заместитель Льва, – принялась я разглагольствовать вслух. – Тот, что так и не достроили. Кажется, он говорил что-то про окраину города… Ну, и что мне это дает? Позвонить я не могу, неоткуда. Но есть и плюсы. Антон не знает о нашем расследовании, а Славик знает про эту историю с разрушенным домом. Вдруг он догадается, где Антон может меня держать? Я бы догадалась.

Держась за стену, я отправилась на поиски хоть какого-то окна, но через минуту наткнулась на железную дверь, которая выглядела неприступной. Даже ручки с моей стороны не было, так что я отсоветовала себе царапать ее ногтями. Двигаясь дальше, я наткнулась на какую-то трубу, попыталась в нее покричать, но очень скоро устала и побрела дальше.

Наконец мои поиски увенчались успехом: вверху я заметила какую-то щель, через которую пробивался тусклый свет. Наверное, эти крохотные окошки-вытяжки были нужны для вентиляции помещения, но о том, чтобы выбраться через такое, нечего было и мечтать. Разве что по частям, или руку просунуть, и то – смысла никакого.

Но свобода манила, и руку я все-таки просунула. Как вдруг… Чья-то рука ухватила мою ладошку, потом раздался истошный писк. Причем не мой. Пищал кто-то тоненько, хрипло и самозабвенно, но со стороны улицы.

Я подумала и присоединилась, попутно отметив, что орать все-таки нечего. Ведь если так громко пищит, то это не крыса. Да и у крыс не бывает рук. А остальное не так страшно. Тут же я подумала, что это Антон. Но чего бы ему пищать, раз он знает, что я здесь? И с облегчением узнала сорванный голос Славика.

– Идиот, чего ты воешь? Сейчас на твой зов сбегутся все бродячие собаки. Помоги, вытащи меня отсюда…

– Дарина, – выдохнув, позвал он торопливо. – Ну вот, опять напугала… Ты как там?

– А сам как думаешь?

– Сначала я думал, ты к своим уехала. Мне же этот аспид только пару часов назад прислал сообщение, что тебя похитил. Ну и деньги, мол, гони. А адрес не указал! Оно и понятно… Я, как чумной, весь рынок оббегал. От меня уже шарахались. Но сначала таксиста нашел, хорошо, что мы всегда одно и то же такси вызывали. Он сказал, где тебя высадил. Вернулся домой, от отчаяния полез в дедов сейф, а там пусто! Антошка и туда добрался… Я уже к поверенному деда собирался, денег под проценты просить. И тут снова сообщение пришло, правда, уже с другого номера. Адрес этот. Я от радости сразу сюда. В полицию анонимно позвонил, сообщил, что тут черные копатели орудуют. На всякий случай. Антон же в полицию обращаться запретил. Но это по поводу похищения. А тут они вроде как сами явятся. Классно придумал?

– Офигеть не встать, – сказала я.

– А я что говорю! Правда, они решили, что это подростковые шутки, и обещали уши надрать. Наверное, потому, что я вчера в казино голос сорвал и теперь немного пищу… Надеюсь, они все-таки приедут! Только я вот не пойму, зачем Антон мне адрес сообщил, раз денег не получил? Может, это ловушка? Ладно, разговоры потом…

Я-то прекрасно знала, кто прислал Славику адрес. Не герой моего романа Дубровский. Только вот сообщать ли об этом приятелю, пока не решила. Слишком многое он от меня скрыл, надо и мне иметь козырь в рукаве.

– Мы с тобой еще поговорим! – нахмурилась я, вспомнив слова Антона про причастность Славика к смерти деда.

А что, если он прав? Стал бы Славик вызывать полицию, опасаясь разоблачения от Антона? Когда тот попадет за решетку, ему не будет смысла покрывать Славика. С другой стороны, у Антона нет доказательств, а Славик не такой уж дурак, как о нем думают родные. Упечет Антона в тюрьму, и тогда его слова будут расценены как попытка мести.

И тут же мне вспомнилось, как в ночь смерти деда ко мне заглянул неизвестный, точнее, теперь уже известный тип. Гад Дубровский. Что он там сказал про то, что я была в домике одна? Как же я раньше про это не подумала! Ведь по логике Славик должен был спать рядом, на матрасе. И пусть он был пьян, оттого вполне мог не заметить присутствия постороннего Дубровского. Но Дубровский-то точно должен был его узреть, ведь стоял он как раз с той стороны, где валялся матрас. Если бы Славик был на месте, этот Робин Гуд точно на него наступил бы. Значит, приятеля не было в домике, выпившим он только притворялся и вполне мог заглянуть к деду на беседу. Тут Антон не ошибся. И это их спор слышала Зоя-Ирина. А чем закончилась беседа – остается только гадать. Захотелось задать Славику кучу вопросов, но я решила не раскрывать все карты, а лучше подождать освобождения. Мало ли как фишка ляжет? Славик мне, конечно, друг, но может и оказаться вдруг… Хорошо, что он сам не был особо расположен к болтовне. А еще мне очень хотелось в туалет.

– Поговорим, поговорим, все потом. Я сейчас дверь попытаюсь взломать! У меня ломик с собой, – заявил Славик, куда-то убегая. – Полиция полицией, а как бы этот гад назад не вернулся.

– Тем более у него пистолет, – заволновалась я, поторапливая приятеля.

Вдруг где-то поблизости послышался треск, шум, ругань и почему-то лай, а через пару секунд раздался жалкий крик поверженного Славика:

– Ай, только не уши! Помогите! Убиваюююют…

Я вздохнула с облегчением. Антон, вздумай он вернуться, вряд ли бы прельстился ушами. Как минимум угрожал бы пистолетом. На локаторы приятеля обычно покушались отцы, грозив ему оттяпать их каждый раз, когда Славик втравливал меня в очередную историю.

– Я звонил, – причитал секретарь, – у вас всех были отключены телефоны! Я еще подумал: вот странность, но думать особо некогда было, эсэмэски отправил. А сам вот – кинулся сюда один.

– Эй, оставьте в покое уши Славика, займитесь мной! – гаркнула я в окошечко, окончательно сатанея.

– Доча, я сейчас, – раздалось одновременное трио голосов, и, судя по топоту небольшого стада бизонов, отцы устремились к дверям, где бы они ни находились. При этом второй отец твердил: «Гену пальцем не задавишь», намекая на мой командный тон и бодрость духа даже в столь плачевной ситуации. Первый отец всячески возражал, утверждая, что никаких Ген у нас в роду не было. Но тут же третий отец возмутился, что его деда как раз звали Гена. Но характер у него был настолько скверный, что в старости по утрам его уводили в колхозное поле и сажали там на целый день вместо пугала для ворон и воров. В общем, без затычек в ушах слушать эти истории было просто невозможно.

– Дарина, в вашем благородном семействе что-то неладно, – зашептал Славик, когда мы остались одни.

– Ты только сейчас это заметил? – огрызнулась я.

– Да нет, я не про явные психические отклонения, – отмахнулся приятель, а я от возмущения поперхнулась слюной, – у них какие-то тайны дворцовых переворотов. Чего телефоны-то выключили? И меня не расспрашивали о тебе?

– Хороший вопрос. Кстати, как они меня нашли? Не по запаху же! Я думала, ты сообщил…

– Бесовское злохитрие, не иначе…

– Только начни мне заливать!

– Ну, если честно, у тебя в часах установлен маячок, – слегка стесняясь, пояснил Славик. – Ты уж извини, я сам случайно узнал. Помнишь, весной я был на охоте с папой номер два? И он забыл свернуть программку слежения на мобильнике. Я еще думал, это инфракрасная карта и там кабанчик в кустах мечется, а оказалось, это ты в бутике блузку выбирала… Ой, не хотел тебя огорчать. Ведь, в сущности, это не так уж и плохо… Вот хоть сейчас…

– Ясно, – процедила я, – спелись. Да вы тут все заодно.

С замками отцы возились долго, хотя и предусмотрительно прихватили монтировку. Видимо, как всегда, мешали друг другу, толкаясь локтями. Папа номер два выражался нецензурно, первый отец сопел как паровоз, а третий рассказывал мне притчи об узниках, которые после смерти увидели царствие небесное. Наверное, хотел вселить в меня оптимизм, но получил обратный эффект.

К тому моменту, как дверь с треском открылась, а я вывалилась в объятия отцов, прибежал Славик. Стриженный а-ля лев пес бестолково вертелся у всех под ногами. Все мизерные породы мира соединились в этой нелепой зверюшке: пудель, болонка и даже, кажется, такса.

– Откуда у вас эта собака?

– Подполковник прихватил по дороге, она возле какой-то виллы лежала, – буркнул папа номер два. – Сказал, что без собаки на дело идти нельзя.

Я с сомнением глянула на псину, которая в своей жизни не видела большего преступления, чем нападение паука на муху, и потрепала ее по холке.

Когда мы выбрались из темницы, я поняла – Антон был прав. Тут меня точно искали бы долго. После моего подвала шел еще один, после него – лестница, которая упиралась в еще одну дверь. Окна заколочены досками, участок огорожен крепким еще забором, хотя вся территория заросла кленами, пыреем и крапивой.

Отцы по очереди утирали лицо кепкой Славика, и тут наконец подъехала полиция. Славик порадовался, что черные копатели так просто не пройдут, и завернул что-то про полицию, что его бережет.

– Дарина, езжай домой, тебе нужно отдохнуть. Я со своими сам разберусь, – сурово скомандовал папа номер один, доставая из гавайских шорт ксивы. – Славик пусть останется, нужна информация об этом Антоне и всей его хитромудрой истории.

– Вот и ладненько, – обрадовался папа номер два, который очень не любил полицию.

Мы подхватили третьего отца, который рвался почистить ауру, загрузились в джип и рванули к дому. Я очень устала и перенервничала, оттого просто пила воду, откинувшись на сиденье. От помощи врача отказалась, у меня даже царапин не было. К тому же папа номер три дал мне понюхать масло кардамона, чтобы восстановить жизненные вибрации и вернуть потерянную энергию.

В мыле ввалились мы на виллу: я чувствовала себя изнуренной, отцы суетились вокруг. Мы выпили по чашке чая и наскоро перекусили чебуреками. После чего я с наслаждением приняла ванну и, закутавшись в пушистый халат, выползла в зал. Даже тут я не сразу поняла, что здесь, в доме, чего-то не хватает. Ну конечно, женской энергетики!

– А где мамуля? – вяло поинтересовалась я.

Отцы воровато переглянулись, и я сразу же заметила на их лицах смятение.

– Мамуля… того, она от нас ушла, – пролепетал папа номер три.

– В смысле? От вас мамуля ушла давно, причем в отдельности от каждого. А сейчас-то она где? Домой уехала? Так вот ее шляпка с пером фазана. И шаль, подбитая белым котом, висит в коридоре.

Папа номер три закатил глаза и попытался сослаться на астральные тела, но я пресекла его попытки в корне.

– Мне надоели ваши секреты. Или вы мне все рассказываете, или я ухожу.

– Короче, доча, тут такие дела, – не выдержал папа номер два. – Ты только выслушай. В общем, мы тут все не случайно оказались. И вообще, очень мы перед тобой виноваты. Как обычно. Если бы не мы, ничего бы этого с тобой не случилось. Ведь знали, что твой Аркадий – ищейка…

– Иуда он и Люцифер, – вклинился третий отец, доставая четки. А это он делал всегда, когда сильно нервничал.

– Вот-вот, он самый.

Тут уж занервничала и я.

– Вы знали? А как же… Но чего тогда не предупредили?

– Ну, чего… Тут такое… У всех был свой мотив молчать. Когда мы его пробили, я в нашем чатике… ты уж извини, есть у нас один такой, где тебя нет. Короче… В этом чатике я сообщил, что Кешка этот – засланный казачок. И ни в какой фирме он не работает, а внедрился туда для спецоперации. Я через свои связи пробил. Думаю, все сейчас кинутся тебя спасать. А в ответ – странная тишина. Ме-ме, бе-бе. Никакой инициативы. Мамуля только с паспортом постаралась, да и то просто подфартило. Потом уж все спохватились, когда ты уже в Сочи собралась. Я первый сюда махнул, а этих гастролеров по дороге собрал, тут все как есть тебе рассказал. Стали разбираться. Ну и оказалось, каждый из нас думал, что Аркаша твой – по его душу.

– В каком смысле? – все еще ничего не понимала я.

– Вот гляди. Я был уверен, что он под меня копает, вот и познакомился с тобой. Ну, чтобы компромат собрать: как я от налогов укрываюсь, ну, и про офшорные счета, покупка объектов имущества по заниженной стоимости. И эта взятка…

– Ты что, у кого-то взятку вымогал?

– Не наговаривай на папу, доча. Папа не вымогал, папа давал. А если еще всплывут дела минувших лет. Ой…

Тут папа номер два скривился, словно ему вырвали все зубы мудрости сразу, и замолчал. А я уставилась на отца номер три, который к этому времени уселся по-турецки и попытался уйти от ответа в космос.

– Эй, философ, давай теперь ты. Не все мне одному козлом ходить, – буркнул папа номер два.

– Житие мое, – вздохнул папа номер три, нарываясь на неприятный ответ с упоминанием пахучего пса. – Дочь моя, ты же знаешь… В книгах вся мудрость, и через эту самую мудрость я и пострадал. Был у меня один товарищ, тонкий и душевный человек, мудрый и чистый душой. Много он претерпел от злых людей…

– Васька-охранник, которого жена вытурила за то, что он пропил дедовские медали? – догадалась я.

– Василевс встал на путь исправления и часто медитировал со мной, – укорил меня папа. – Пить бросил и работу нашел. Устроился к одним богатеям сторожем, там хозяин умер, а дети, пока наследство ждали, дом охраняли. Друг от друга. Сигнализация, само собой, но и в саду охранник нужен. А там чайный домик был, а в домике – библиотека. Хозяин очень любил редкие книги.

– Короче, дело к ночи, философ, – буркнул папа номер два, разливая нам чай.

– В общем, Василевс как-то книгу мне в подарок принес, старинную такую, потрепанную. Сказал, что младший хозяйский сын ее под стол в беседке подложил, чтобы тот не шатался. Я глянул – и сердце в пятки. Это же раритетное издание «Тайны общества всех веков и стран». Экземпляр в современном цельнокожаном переплете. Корешок украшен известным масонским символом – циркуль с линейкой. Оказалось, оно бешеных денег у коллекционеров стоит. Когда наследство получили и опись книг с ценами нашли, другой сын спохватился и нанял людей, чтобы Василевса тряхнули. Он к тому времени куда-то исчез и на работу ходить перестал. А у наследников большая половина книг пропала. Роковое совпадение…

– Да твой Василевс, поди, узнал, что книги денег стоят, и прихватил все, – усмехнулся папа номер два. – Теперь в бегах.

– В общем, я был уверен, что Аркадий твой пытается найти украденные книги через меня. Вот и познакомился с тобой, чтобы невзначай выпытать, где я их прячу. А у меня только одна была… Да я бы и ту книгу ему отдал, только она куда-то пропала.

– Василевс заходил занять денег перед тем, как податься в бега? – вздохнула я, а папа понурил голову и покаянно развел руки в стороны.

– Я же не знал… А про то, что книга у меня была, как раз многие знали. Я ее носил в антикварный магазин, узнавал, подлинная ли. Теперь на меня все пропавшие книги могут повесить. Бедная Дульсинея, я же из-за нее… Хорошо, что я у нее официально не прописан, квартиру не тронут. А я уж тут где-нибудь в монастыре перекантуюсь…

– Не бзди, найдем мы твоего Ваську, я своим уже команду дал. Далеко он не уедет. А ты, доча, из-за Аркашки этого паршивого не расстраивайся, все равно Философ говорит, ты его и не любила совсем.

– Интересное кино…

– Где нет драмы и неизвестности – там нет жизни и глубины значимости, – с умным видом покивал папа номер три, намекая, что я и сама все это должна понимать. Он явно переоценивал мои мыслительные способности.

– Допустим, разговор про Аркадия мы отложим, – протянула я, поглядывая на отцов. – И допустим, что я не была от него без ума, здесь вы правы. Хотя, конечно, надеялась, привыкла и вообще… Ладно. Но все это никак не объясняет, куда подевалась мамуля…

– Пошли, – обреченно махнул рукой папа номер два, и мы друг за другом направились на пляж.

Идти в сумерках было неудобно, папа номер три достал из кармана фонарик, но тот не работал. И все же он вполне уверенно повел нас вперед партизанскими тропами. Второй отец всю дорогу что-то ворчал про исходящий от истинного философа свет, который мог бы заменить любой фонарь. А еще порывался найти светлячка и показать его мне, потому как я не к месту вспомнила, что так никогда их и не видела.