Невеста самурая и три папы

– А она уперлась – не царское дело, не царское дело. Пошли веселиться, бабуся Ягуся. Когда ты в последний раз выходила в народ?

– Сегодня, имела несчастье выйти в народ с тобой…

Третий отец сидел с видом «моя хата с краю» и, кажется, отсутствовал в своем физическом теле.

– Куда ездили? – поинтересовалась я их экскурсией, чтобы отвлечься от нехороших мыслей.

– К такой-то матери на тихом катере, – брякнул второй отец, наливая себе еще чаю. Чай его не вставлял, и папа был зол.

– Не слушай этого дикаря, – махнула рукой мамуля, а папа № 3, вынырнув из небытия, принялся честно перечислять все достопримечательности:

– Мы видели панорамы Угличской ГЭС – первой на Волге, Воскресенского монастыря и храма Рождества Иоанна Предтечи «на Волге», Угличский кремль, главный причал и набережную. И чудесный храм, построенный дедушкой известного драматурга Сухово-Кобылина…

– А я вот впервые узнала, что такое гальюн, – скривилась мамуля. – Ты знала, что так в старину называли нос корабля, куда все ходили по нужде? Оказывается, в наше время это тоже практикуют! Не хочу больше об этом вспоминать! И кормили на корабле не очень.

– После такого обеда только в гальюн и бежать! – снова буркнул второй отец. – Такая тоска меня взяла, хорошо, что у меня с собой была бутылочка виски. Хлебнул – и меня немного попустило. Все эти пузожопые туристы оттоптали мне все ноги.

Мамуля глянула на второго отца со скепсисом:

– Пузожопые… Вот какой из тебя политик? Ты же не любишь наш народ! А народу нужен любящий отец…

– Что ты смыслишь в политике, женщина? – огрызнулся «отчим» народа.

– Да уж смыслю, мразь всякую видала. Кровь проливала за свободу слова!

– Ой, один раз палец о край бумаги порезала, когда письмо с жалобой на коммунальщиков писала…

– Я и на митинги ходила!

– Там просто рядом был салон красоты, где ты вправляла себе нос после пластики. Ты же сама рассказывала, что когда из салона назад к машине через толпу пробиралась, нос опять свернули.

– А ведь она права. Нам нужна Любовь. Нам нужна Вера. Нам нужна Идея! – подал голос третий отец, снова заглянувший куда-то вглубь себя.

– Пока нет Идеи, путь будет Надежда, – предложил Славик, пытавшийся всех примирить. – Надежда, Вера и Любовь!

– Надейся и жди, – пропел второй папа, потихоньку подливая себе в ромашковый чай коньяк. – Ну что, идем на праздник?

Сил на праздники деревни у меня не нашлось, хотя и было у меня в районе часовни одно секретное дело, которое я хотела провернуть. Но решила оставить это на потом. Оставшись одни, мы еще раз обсудили события сегодняшнего дня, выдули пару чашек чая и отправились отдыхать.

Ночь была нежна, но уснула я не скоро и спала не долго. Проснулась от собственного крика, потому что мне снилось, что я лечу в машине на бешеной скорости, а на дорогу выходит неповоротливый лось. И в самый последний момент произошло чудо: я поняла, что теперь отождествляю себе с лосем. А на меня в данный момент несется машина.

И теперь сидела на кровати, тяжело дыша и испуганно оглядываясь, силясь понять, где я. А главное – кто я.

– Сон, – пробормотала я, потирая лицо. – Обычный сон про лося.

Ничего себе, обычный. Как будто я вот-вот разобьюсь… А потом вдруг меня вот-вот… Пришлось включить ночную лампу, чтобы переждать накативший тошнотворный страх.

Успокоилась и решила сходить за водой. Спускаясь, я замерла между этажами, вглядываясь в темноту из-за стекла, задернутого гардиной.

Соседний заброшенный теремок, окутанный темнотой, притягивал взгляд. В свете луны белели бока мешков со строительным мусором, притулившихся у ворот. Поблескивали стекла, а из-под крыши доносился какой-то стучащий звук. Наверное, ветер раскачивал жестяной лист. Я попыталась представить, кто когда-то давно жил в это доме, и уже сочинила целый детектив… Как вдруг… Что это? Не может быть! В темном окне мелькнул луч света. Я отшатнулась, поначалу приняв это за отблеск луны или фары машины. Но луч становился настойчивее, и теперь я была уверена: в домике кто-то ходит с фонариком.

Внутри меня начался оживленный диалог. «Кто бродит ночью в нежилом доме? А какое тебе дело? Нет, ну интересно же. Может, пойти глянуть? Вечно лезешь, куда не просят. Мало ли, местные мальчишки играют в шпионов… Чего им не спится? Ну, сегодня же день деревни, взрослые пошли в разнос, и ребятня, воспользовавшись отсутствием контроля, резвится. Ну и игры у современной молодежи, я бы в детстве на такое не решилась…».

На долю секунды я представила, что беру фонарик и иду туда. По крайней мере, любая героиня классического фильма ужасов так бы и поступила. Но я с головой дружила, поэтому такая перспектива вызвала во мне бурный протест. Поежившись, я закрыла гардину и пошла вниз. Проверила замок и убедилась, что наши гулены все еще не вернулись.

– Спать, спать… – пробормотала я, натягивая плед до подбородка и погружаясь в сладостную дрему.

Мне показалось, что проспала я всего ничего, как вдруг утреннюю зыбкую тишину прорезал истошный крик…

Глава 7

Виноваты русалки

Итак, утро в нашей деревне началось оригинально. Я сразу же узнала родной голос. Так как предки вернулись поздно, мамуля, видимо, улеглась на диване внизу. Потому что кричала она именно оттуда, в нашей комнате я ее не наблюдала.

Кинувшись на помощь, я столкнулась на лестнице со Славиком.

– Что случилось? Горим? – спросил он. И словно напророчил дурное. Но это потом, а пока мамуля кричала не о пожаре, но тоже очень выразительно. С редкими перерывами на вдох.

Подбежав к дивану, мы нашли ее живой и даже невредимой. Она что-то созерцала, вытянув вперед руку и ожесточенно ею потрясая.

– Да что случилось?! – рявкнула я. Славик же метнулся за водой и быстро подал мамуле стакан. Та отхлебнула, поперхнулась, закашлялась, и, наконец, замолчала. Казалось, из нее выпустили воздух, и она вся вдруг как-то съежилась:

– Вы что, не видите? Моя рука…

– Ой, ну что тут такого. Да, морщинистая, – протянул Славик, – так и вы уже не девочка. Или горюете из-за этих ужасных старческих пигментных пятен? Так это ерунда. Мы же любим вас не за красоту…

– Дарина, я его сейчас убью! – взревела мамуля, и вылила остатки воды на Славика. После чего закрыла лицо ладонями и зарыдала.

И только тут я увидела на ее безымянном пальце правой руки странное кольцо. Казалось, его сделал ребенок. Скрученное из проволоки, с крупным пластиковым кристаллом в центре.

– Я вышла замуж! – простонала мамуля, раскачиваясь, как болванчик.

– За кого? – не поняла я, а Славик даже перестал вытираться мамулиной шелковой наволочкой, которую она всегда возила с собой, чтобы избежать морщин.

В ответ мамуля на секунду отняла руки от лица и истерически всхлипнула:

– Не знаю! Ничего не знаю, не помню, хоть убей…

Славик бесшумно, словно тополиный пух, приземлился рядом с мамулей, а наволочку затолкал в щель за диваном.

– Ты что, вчера выпила? – догадалась я наконец, а мамуля принялась оправдываться:

– У меня же как раз в полночь закончилась аскеза на алкоголь. Было так прохладно, и второй уговорил меня чуточку выпить, чтобы согреться. У этого змея всегда с собой фляжка.

И тут выяснилось невероятное. Оказывается, душевными концертами дело не ограничилось, и местные жители решили показать приезжим, как весело они живут. Началось все с демонстрации самогонного аппарата, которых по всей стране «раз-два и обчелся», а закончилось дегустацией, после которой последовали половецкие пляски и прыжки через костер.

Развлечений было много: гадания, мастер-класс по росписи свистулек, кулинарный поединок по дрожжевому тесту. А в одной из беседок устроили импровизированный загс по примеру символических свадеб в Лас-Вегасе. Мамуля поначалу смеялась с этой затеи, но у молодежи беседка пользовалась популярностью. Оттуда постоянно выходили счастливые хихикающие парочки, девушки рассматривали кольца и делали селфи, поднося руку с проволочным украшением к лицу.