Голова в бегах

Я пожала плечами: наверное, Маня дожидается меня в номере. И сразу же подозвала официанта, чтобы заплатить за счет.

– Что вы, Анна, – всплеснул руками Лёньчик и полез за кошельком, – я сам заплачу. – Пообещайте, что, как устроитесь в отеле, позвоните нам? Не хотелось бы быть навязчивыми, но вместе отдыхать веселее. Может, мы как-нибудь…

Я слушала его вполуха, потому что мне не терпелось отправиться в номер и, наконец, блаженно вытянуть ноги. Быстро пожав протянутые мне руки, я пообещала писать письма мелким почерком и скоренько потопала на выход, обратив внимание, что опасные типы из Крузака пьют пиво и смотрят футбол.

Девушка за стойкой отсутствовала, а я машинально глянула на часы, досадуя, что уже не высплюсь. Насвистывая под нос, я успела подняться до половины пролета, когда меня чуть не сшибла с ног бегущая вниз Маня. В руках её почему-то был Санька, который выглядел жутко недовольным и слегка взъерошенным. Сестрица выглядела и того хуже: глаза выпучены, рот перекошен, волосы и те встали дыбом.

– Ты чего несешься, как от пожара? Куда кота тащишь? – приглядываясь к ней, буркнула я, а та повела себя совсем неожиданным образом. Схватив меня за рукав, она дернулась в сторону, увлекая меня за раскидистое дерево в горшке, стоявшее в пролете, и зашептала мне на ухо:

– Анька, бежать надо! Я уже все сумки к машине вынесла, не спрашивай ничего, всё потом.

Я выдернула руку и покрутила пальцем у виска:

– У тебя белая горячка? Куда это мы должны бежать? Если ты из-за того, что этот Лёньчик к тебе клеится, так нечего было повод давать. Просто скажи ему, что ты…

– Ты совсем дура? – зашипела Маня, и тут в свете луны, падающем из окна пролета, я обратила внимание, что выглядит она и в самом деле странно. Словно только что столкнулась с привидением. Оказалось, все гораздо хуже.

– Анька, я там такое видела! Я такое даже вслух произнести не могу. Короче, убили его, парня этого. И нас сейчас грохнут, я же говорила…

– Как убили? – я стала оседать на пол, но тут же попыталась себя успокоить: Маня шутит. Наверное, мстит мне за то, что я потешалась над её страхами. Ну конечно!

– Кончай дурака валять, мы уже не дети, – рявкнула я, пытаясь выдернуть у неё из рук кота. Маня держала его неожиданно мертвой хваткой. Поперетягивав Саньку, как канат, мы разом выдохлись, отпустили его и сели на ступеньку. Тут кот наконец сообразил, что над ним издевались, издал противное «Мяу», а Маня обреченно взглянула на меня:

– Анька, эти типы из Крузака нас убьют. Дружку голову отрезали, а нам тем более. Если действуют так бесстрашно, значит, всё у них схвачено. Времени у нас в обрез, надо срочно прыгать в тачку и валить куда глаза глядят. Пока все увлечены футболом, есть шанс проскользнуть незамеченными. Поверь мне хоть раз в жизни!

– Может, ты с ума сошла? Или новый актерский этюд репетируешь? – с надеждой спросила я, а Маня покачала головой и всхлипнула:

– Я там такое видела… Не веришь, пошли! Но если нас из-за тебя грохнут, я тебя убью! – тут она подхватила кота, решительно схватила меня за руку и увлекла за собой. В коридоре не было не души, а дверь в четырнадцатый номер была слегка приоткрыта, что сразу меня насторожило. Я постучала, но ответить мне не пожелали. Взяв себя в руки, я бодро вошла в номер, репетируя извинительную речь, глянула на стоявшую сбоку кровать и дико заорала. Точнее, я бы дико заорала, если бы подскочившая сзади Маня не зажала мне рот рукой. На кровати, красной от пропитавшей постельное белье крови, в нелепой позе лежал убитый человек. То, что он был более, чем мертв было понятно по одной очень характерной детали. У него напрочь отсутствовала голова. То есть шея, конечно, была, хотя из-за крови было сложно понять, что это шея, а вот дальше ничего не было. После того, что я увидела, мне оставалась только одна дорога – в обморок. Но что-то подсказало мне, что с этим лучше повременить. Не знаю, как я смогла в ту минуту соображать, видимо, в ситуации сильного стресса человек мобилизует все свои скрытые возможности.

– Маня, валим! – зашипела я, словно меня душила пресловутая жаба и ломанулась из номера. Сестрицу дважды уговаривать не пришлось, и мы стали осторожно спускаться по ступенькам, каждую секунду ожидая нападения. Вопреки ожиданиям и благодаря футболу, лестница была пуста, а за стойкой так никто и не появился. Видимо, администратор была в комнате для персонала, откуда падал свет и доносился звук закипающего чайника. Мы в три прыжка миновали оставшиеся ступеньки, выскочили на улицу и ломанулись к машине. Парковка, по причине позднего времени, тоже была безлюдна, что одновременно радовало и пугало. Вдруг эти типы затаились в кустах? Благо, сумка с ключами и документами у меня была с собой. Только тут сестрицу осенило:

– Блин, а как же…? Ты же при регистрации отдала паспорта…

– Я вместо паспортов внесла залог, – ответила я, клацая зубами. – Хрен с ними, с деньгами, жизнь дороже. Ты точно всё из номера забрала?

Вместо ответа Маня кивнула на два чемодана, стоявшие возле машины. Я судорожно сглотнула и пипикнула сигнализацией. Закрыв кота в своей сумке, я кинулась отпирать багажник. Там, как назло, что-то заело, и я, сколько не тужилась, поднять его так и не смогла.

– Чего глаза таращишь? – разозлилась я на сестрицу, которая стояла истуканом и безостановочно икала. – Помоги!

Маня, вздрогнув мощным телом, ринулась-таки на помощь, и мы приналегли вдвоем. С треском дверца багажника все-таки взмыла ввысь, а мы с сестрицей, заглянув вглубь него, издали синхронное предсмертное шипение, потому что на крик сил уже не осталось. В свете одинокого фонаря, располагавшегося как раз напротив машины, из багажника на нас смотрела отрезанная человеческая голова. То есть смотреть она уже не могла по причине того, что была не жива. Короче, в тот момент мне было не до описаний, а мысли в голове принялись жужжать, словно мухи, причиняя нестерпимую боль. Однако сложить нехитрый пазл мне это не помешало: есть тело без головы и голова без тела. Стало быть, это и есть две недостающие части одного целого. Того, кто сегодня днем на дороге просил помощи у моей чокнутой сестрицы.

– Голова императора Масакадо, так и знала, что не стоило мне кощунствовать с этим квестом. Вот оно, наказание, явился по мою душу… – забормотала сестрица, отступая и ощупывая свою голову на предмет ее наличия, видимо.

– О, Господи, так я и знала! Ведь знала же, что с тобой не стоит никуда ехать! Ну почему я опять не послушала свой внутренний голос? – прошептала я, силясь устоять на ногах и не бежать в кусты.

Сейчас, к примеру, мой внутренний голос тоненько выл от отчаяния. Прислушавшись, я поняла, что это воет не голос, а сидящая на асфальте возле машины сестрица на пару с котом.

Пока я пыталась сформулировать хоть какую-то связную фразу, за спиной внезапно послышались шаги, помянули чью-то мать, кто-то хрюкнул, а я, повернувшись, смогла лицезреть Лёньчика и Мишаню. Те, в свою очередь, разинув рты, пялились в мой многострадальный багажник. Тут сестрица меня вновь удивила, поднявшись с асфальта и неожиданно взяв себя в руки. Уперев эти свои руки в бока, она тараном-бараном поперла на Леньчика:

– Чё зыришь? Глаза напузыришь! Что ты там болтал о любви с первого взгляда? Ну вот, рыцарь, это твой шанс завоевать сердце прекрасной дамы. Мы в дерьме по самые уши. Вы нам поможете? Голова Масакадо вздумала и нам жизнь испортить, а между тем, мы не токийские жители, и вообще…

Лёньчик выглядел так, что впору было помогать ему самому, но держался молодцом. В смысле, держался он за Мишаню, который хмурился и глядел на голову безо всякого удовольствия.

– Оно, конечно, так, Машенька, – проблеял Лёньчик, слегка заикаясь, – но как мы можем вам помочь? Голову назад не… За что же вы его так? Как его там, Масакадо?

– Ты совсем дурак, что ли? – взвилась сестрица. – Это наш, отечественный экземпляр. Масакадо – это из легенды, короче, не суть… Мы-то тут причем? Помогите нам от этой пакости избавится. Что за хрень, вообще? Я эту голову, вообще первый раз вижу. Точнее, второй. Ну или третий. Только тогда он была не головой, а целым, в смысле…

– Кончай заливать, – неожиданно грубо выдал Мишаня, ухватив Маню за шиворот, чем, признаться, очень меня удивил. Я думала, он умеет только хрюкать. – Что за мутные дела у вас тут? Мы вышли покурить, а тут такое…