Восемь часов до смерти

Вице-премьер, как водится, «толкнул» речь. Он сказал несколько фраз, общий смысл которых сводился к тому, что российская геология всегда была и останется самой передовой геологией в мире, пожелал институту успешно выполнять свой патриотический долг перед отечественной наукой и в заключение предложил сотрудникам высказать свои пожелания по улучшению взаимодействия института с родным государством.

Длинную ответную речь, состоявшую из благодарностей и заверений в готовности выполнить свой патриотический долг, произнёс директор института, после чего подобные же речи, покороче, произнесли начальники отделов. На выступления добровольцев «из толпы», по идее, уже не должно было остаться времени, и вице-премьер для проформы собрался подождать несколько секунд и двинуться дальше, но тут встал Любарский.

– В последнее время иностранные институты ведут интенсивное изучение новых явлений тектоники литосферных плит, вызвавших, в частности, катастрофическое землетрясение в Гоа. У нас на это не выделяется достаточно средств, что вызывает отставание отечественной науки в исследовании этих аномальных и потенциально опасных явлений, – произнёс он заранее обдуманные и сформулированные фразы. – Между тем многие районы нашей страны, в том числе такие, где находятся объекты стратегической важности, расположены в зонах повышенной сейсмической опасности, и исследование таких явлений становится важным вопросом национальной безопасности. Я полагаю, что правительству следовало бы подумать над тем, чтобы сделать приоритетным в настоящее время финансирование именно таких исследований.

– Да, да, я обязательно поставлю в правительстве этот вопрос, – поскучневшим голосом сказал вице-премьер и сделал знак своей свите следовать за ним.

Начальник отдела тектоники подскочил к Любарскому.

– Ты что же наш отдел позоришь? – прошипел он.

– А что я неправильно сказал? – громко произнёс Любарский, глядя ему прямо в глаза. Тот смешался и не нашёл, что ответить.

Через несколько дней начальник отдела вызвал его к себе.

– Вот что, Любарский, – официальным тоном начал он, – твоя частная деятельность вне стен института стала несовместимой с задачами института. Выбирай – или здесь, или там. Мало того, что ты нарушаешь общую политику учреждения во взаимоотношениях с государственной властью, ты публично высказываешь концепции, идущие вразрез с научной деятельностью института, и сеешь необоснованную панику среди населения.

– Чем вы можете подкрепить эти обвинения? – резко спросил Любарский, ставший внезапно очень злым.

– А вот чем, – начальник отдела повернул к нему монитор.

Кто-то из слушателей Любарского, несомненно, ради самых добрых побуждений, выложил в ютюбе ролик с лекцией, где Любарский говорил о возможности катастрофического землетрясения в Москве. Сейчас на мониторе демонстрировался как раз этот момент.

– Или пиши заявление об уходе по собственному желанию, или прекращай эти, что называется, вбросы, – сказал начальник.

Любарский не колебался в решении ни секунды.

– Ах вот оно что! Заявление об уходе по собственному желанию я писать не буду, – твёрдо, выделяя каждое слово, произнёс он. – Если вы захотите меня уволить, то сами сформулируете претензии ко мне, и я ещё буду оспаривать ваш акт в суде. А я тем временем отправлюсь к моим слушателям, – Любарский резко развернулся и ушёл не прощаясь.

Правда, в этот день лекция не намечалась, она должна была состояться через три дня. Любарский больше решил не приезжать в институт, если только его вежливо не попросят.

Утром того дня, в который предстояла очередная лекция, его разбудил звонок. Звонил начальник лаборатории.

– Любарский, Любарский, – взволнованно говорил, чуть ли не кричал он, – приезжай скорей! Срочно нужна твоя консультация!

Начальник лаборатории был неплохой мужик, но Любарский считал, что, после сказанного ему начальником отдела, эта просьба была недостаточным поводом бросать всё и мчаться в институт. Пусть начальник отдела лично извиняется, если им вдруг потребовалось его содействие.

– Любарский, ты не слышал, что творится?! Включай скорей телевизор! Это п….ц!

– Скажи вкратце пока сам, а то я ещё сплю. Что случилось?

– Катастрофическое землетрясение в Нью-Йорке!

С Любарского мгновенно слетел остаток сна.

– Кому нужна моя консультация? – тут же спросил он.

– Мне! Всем нам!

– Начальнику отдела нужна?

– Причём тут начальник отдела?

– Притом, что он собирался меня уволить.

На другом конце трубки повисла пауза, потом начальник лаборатории произнёс:

– Хорошо, я поговорю с ним.

Больше звонков из института в тот день, однако, не последовало.

Любарский меж тем приткнулся к телевизору. Российские телеканалы показывали картинки западных теленовостей, где чередовались разрушенные небоскрёбы, многометровые завалы на улицах, покорёженные эстакады со слетевшими с них автомобилями и поездами метро, пожары, много трупов, раненые, лихорадочно суетящиеся сотрудники Службы спасения и пожарные, опрокинутая и, очевидно, отброшенная морской волной, статуя Свободы. Комментаторы с нескрываемой радостью сообщали о десятках тысяч погибших и раненых, об убытках в сотни миллиардов долларов, о том, что чрезвычайное положение объявлено в двенадцати штатах. Но никакой точной информации о самом стихийном бедствии почерпнуть отсюда было нельзя.

Любарский включил интернет. Через несколько минут он знал практически всё. Накануне, в 18:32 по времени атлантических штатов (в Москве было 2:32 пополуночи уже текущих суток) последовал первый удар стихии. Землетрясение магнитудой 9,1 балла по шкале Рихтера, эпицентр которого находился в море в 135 километрах к юго-востоку от Нью-Йорка, сразу причинило сплошные разрушения большинства зданий и мостов, завалы тоннелей метро, куда потом хлынула вода из Гудзона, аварии на всех городских коммуникациях, выбросы бытового газа и канализационных стоков, отключение энергоснабжения, тысячи жертв. В 18:47 последовал второй толчок, не столь мощный, но добивший то, что не успел уничтожить первый. В 18:50 последовал удар цунами по городу, превративший крупнейший город Соединённых Штатов Америки в первозданный хаос.

Наряду с Нью-Йорком был разрушен ещё ряд близлежащих городов, крупнейшим из которых была Филадельфия. Правда, там сила толчков ощущалась немного слабее. Землетрясение было мелкофокусным[43 - То есть его очаг залегал на сравнительно небольшой глубине.]. Иначе опустошительные разрушения распространились бы по значительно большей площади. Из крупных городов только Нью-Йорк, Атлантик-Сити, Лонг-Бранч, а также ряд городов помельче подверглись прямому удару цунами. Цунами перехлестнуло остров Лонг-Айленд, но поэтому в проливе Лонг-Айленд оно погасло, и тем самым уже разрушенные города Стамфорд, Норуолк, Бриджпорт, Нью-Хейвен и Нью-Лондон были спасены от полного уничтожения. Странным казалось то обстоятельство, что после ухода цунами море отступило от обычной береговой линии местами на десятки километров, и обнажились тысячи гектаров морского дна, тогда как обычно такое бывает непосредственно перед цунами.

Любарский отключился от картинок, передававших кровавые ужасы трагедии, и крепко задумался. Одно из самых мощных наблюдавшихся наукой землетрясений произошло в районе, где ранее не отмечалась сейсмическая активность. Некоторые восточные районы Северной Америки обладают потенциальной опасностью землетрясений. Здесь проходит несколько разломов, но далеко от того места морского дна напротив Нью-Йорка. Случилось нечто принципиально новое в современной истории Земли, неведомое прежде.

По пути на лекцию Любарский поражался реакции людей. Большинство москвичей, правда, не выражали никаких эмоций, будучи поглощены своими делами, но многие не скрывали откровенной радости. Их лица прямо светились. В автобусе и метро он то и дело слышал обрывки разговоров, типа: «Допрыгались эти пиндосы!», «Говорили же: кирдык будет их Америке, вот он и пришёл», «Так им и надо!» и тому подобных. На улицах собирались толпы пьяных, как будто отмечавших какой-то праздник. Кто-то размахивал национальными флагами. Однако было любопытно то, что около обменных пунктов валюты не наблюдалось никакого ажиотажа. Любарский уже знал из Яндекса, что курс доллара упал по сравнению со вчерашним днём всего на пятнадцать копеек.

– Да, вот это тот самый случай, в отношении которого совсем не хотелось бы быть пророком. Тем не менее, он произошёл, – произнёс он, едва появившись в аудитории. Среди его слушателей не было ни одного, кто бы затаил какое-то злорадство по поводу трагедии в Америке. Лица всех были сосредоточены и озабочены. Кто-то прямо сокрушался. Одна девушка рассказывала небольшой группке, собравшейся вокруг неё, как она днём пыталась возложить цветы к решётке посольства США и как её задержала и оштрафовала полиция.

На него посыпалась буря вопросов. Не на все он мог ответить. Да, он сам мог только предполагать о природе случившегося. Землетрясений с эпицентрами в таких районах, как Гоа или Нью-Йорк, тем более такой большой силы, никогда раньше не отмечалось. А тут сразу два, одно за другим. Есть о чём задуматься. Объяснения этому явлению пока нет. Один юноша обратил внимание на странное отступление моря после землетрясения. Ведь в Гоа имело место обратное явление.

– Мне кажется, – отвечал Любарский, – что причину нужно искать в конкретном месте формирования нового океанского жёлоба. В Индостане произошло резкое опускание участка материкового шельфа. В Америке, насколько я могу судить по эпицентру катастрофы, произошло опускание континентального склона, в то время как соседний участок шельфа, наоборот, поднялся. Последним обстоятельством и вызвано понижение уровня моря.

– Такое может повториться у нас?

– Такое конкретно у нас здесь произойти не может, потому что у нас тут моря рядом нету. Землетрясение не исключено, но природа его происхождения в Москве может быть только другой – разлом плиты, а не формирование зоны субдукции, я уже говорил об этом. Однако я обещал рассказать вам про трапповый вулканизм. Времени у нас осталось немного, поэтому лекцию о глобальной тектонике Венеры оставлю на следующий раз. Хотя обе эти темы довольно близко пересекаются, как ни странно, что вы сейчас увидите.

В ряде мест Земли мы видим интересные ступенчатые образования – траппы, оставленные свободно изливавшейся на протяжении тысячелетий лавой. У нас в России крупнейшие траппы известны на плато Путорана в Северной Сибири, – Любарский, как обычно, сопровождал лекцию демонстрацией изображений. – Интересно, что лава изливалась как будто прямо из земной коры, вулканических гор не было. Такое впечатление, что земная кора разверзалась как зияющая рана, и через неё словно кровь свободно изливалась магма, достигшая земной поверхности. Ещё более странно то, что это происходило внутри участков прежде спокойных платформ. И, наконец, самым загадочным обстоятельством является то, что периоды, когда существовал трапповый магматизм, в общем-то, нехарактерны для большей части истории Земли. Но очень существенно то, что эти периоды не исчерпываются одним трапповым магматизмом. Он был только одним из проявлений неких катастрофических процессов, происходивших в недрах.

Один из первых больших периодов траппового магматизма совпадает с расколом Пангеи[44 - Единственный материк на Земле. Его раскол и расхождение прежде составлявших его частей породили все современные материки.] на рубеже пермского и триасового периодов, около 250 миллионов лет назад. Можно предполагать, что сам раскол Пангеи был вызван некими принципиально новыми процессами в мантии (а может и в ядре). Именно в этот период возникла Сибирская трапповая провинция на прежде спокойной Сибирской материковой платформе.

Масштабы излияний сибирских траппов грандиозны. Они покрыли площадь в семь миллионов квадратных километров – это практически вся Сибирь. Вся Сибирь стоит на пермско-триасовых траппах. Вы знаете, конечно же, что в этот период произошло пермское великое вымирание животных. Думаю, однако же, что не траппы явились причиной их вымирания. Ведь в масштабе всей Земли воздействие траппов было всё-таки локальным. Причиной стал весь комплекс геологических катастроф, одним из проявлений которого и был трапповый вулканизм.

Следующий крупный период излияния траппов привёл к образованию трапповой провинции Парана-Этендека там, где в те времена нынешняя Южная Америка была соединена с нынешней Африкой – юг Бразилии, Ангола, Намибия. Произошло это в самом начале мелового периода, 132 миллиона лет назад. Это образование траппов, очевидно, сопровождало начало раскола Гондваны[45 - Материк, оставшийся после откола от Пангеи Евразии (кроме Индостана) и Северной Америки, включал современные Африку, Южную Америку, Австралию, Антарктиду и Индостан.]. Оно уничтожило всё живое на территории полутора миллионов квадратных километров. Начало мела вроде бы не отмечено великим вымиранием, однако некоторые процветавшие группы животных, например, ихтиозавры[46 - «Рыбоящеры», крупные морские пресмыкающиеся мезозоя, силуэтом напоминавшие современных дельфинов.], всё-таки исчезают в это время. Следует также заметить, что вскоре после этого происходит планетарная экспансия покрытосеменных, цветковых растений, а они, очевидно, распространились на место вымерших голосеменных.

Наконец, один из последних больших периодов траппового магматизма пришёлся как раз на эпоху вымирания динозавров, на границе мела и палеогена, 65 миллионов лет назад. Многие исследователи объясняют великое вымирание этой поры тектоническими причинами, а метеорит тут ни при чём. Кстати, кто-нибудь может обосновать, почему? – обратился Любарский к аудитории.

– Потому что иридиевые аномалии[47 - Иридиевая аномалия – повышенное содержание тяжёлого металла иридия (платиновой группы) в осадочных породах. По современным представлениям, маркирует время падения на Землю крупных метеоритов.], которыми обычно отмечены падения крупных метеоритов, встречаются в геологической летописи довольно часто, чуть ли не десятками, а великие вымирания единичны. Если Чикксулубский[48 - Гигантский метеорит, упавший на территорию современной Мексики около 65 млн. лет назад. По мнению многих учёных, взрыв, вызванный его падением, привёл к эффекту «ядерной зимы» и вымиранию динозавров.] метеорит привёл к мезозойскому великому вымиранию, то почему к аналогичным вымираниям не привели падения остальных аналогичных метеоритов? – сказал, после некоторой паузы, один студент.

– Браво! – похвалил Любарский, но тут же заметил:

– Однако и с траппами такая же проблема. Это я перечисляю лишь крупнейшие трапповые проявления на суше. На самом деле их было гораздо больше, главным образом в море. И если одни тектонические катастрофы, сопровождавшиеся траппами, приводили к великим вымираниям, то почему другие аналогичные обходились без великих вымираний? Ну ладно, – продолжил он. – Мы здесь не решаем загадки великих вымираний, однако отметим потенциальную опасность подобных явлений для всего органического мира и пойдём дальше.

Итак, на рубеже мела и палеогена образовалась трапповая провинция на плоскогорье Декан в Индостане на площади полтора миллиона квадратных километров. Траппы всегда формировались без гор, но сами излившиеся расплавленные базальты образовывали купола высотой до двух километров. Это я перечислил только самые крупные проявления траппового магматизма на суше. Добавлю к этому ещё следующие вещи.