Красная строка

Он что-то произнес вслух, задумавшись! Как можно было вот так забыться?

И замерли остальные двое. Они расслышали все, что сказано ему Старшим – все заданные вопросы. И эти двое тоже повернулись и смотрят. И так отчетливо изумление в напряженных позах. Тревожное… и, он знает, они сейчас изумляются не тому, что Старший обнаружил неведенье о вещах, произошедших вот только что. Нет, напротив, они вполне солидарны в чувствах своих со Старшим.

И это есть третий признак.

И это остается вечно, как шрам.

Так именно должно быть, потому что рядом плывет ядро. Начавшее – и сколько ведь уже времени назад – дьявольскую свою работу. Ядро… по результатам деятельности оно напоминает лесной пожар! Не оставляет по себе ничего, а только: ему – этот яд в глазах… Жестокую кислоту слепого, немного даже брезгливого изумления других перед тем, что для него очевидно.

Пусть будет ответом его молчание, если так.

И вот оно полыхает, молчание, огненною стеной разделяя этих троих и его, четвертого…

Вопрос давно позабыт. Безумно – будто и не ему в глаза, а в бездну какую-то сквозь его глаза – глядит Старший… И даже вдруг является мысль: а может быть Старший – знает?

Но неоткуда же ему знать. А просто: шаги их смолкли, и вот уже нельзя не заметить – ни шороха ночного обычного вокруг них! А словно это пустыня, мертвая земля, лунный кратер…

Живое затаилось или ушло. Пытаясь оградиться кошмара, который стягивается, сейчас, вокруг них.

И даже и настолько самоуверенный человек, как Старший, чует неладное.

Оно ведь изменяет любого в ладонях своих

безмолвие. Старший медлит…

– Ну, раз уж встали – осмотримся.

Вокруг убегают в тьму, в невидимое запредельное небо – шероховатые толстые стволы. Старший, как будто отогнав морок, вдруг поворачивается резко к тому из них, который наиболее массивен. Идет, подпрыгивает, карабкается, хватая ветви у основания и впивая ребра подошв. Исчезает… Сухие сучья, содранные кусочки коры сыплются еще какое-то время, шурша и легко постукивая…

Они ждут. Тяжелой вертикальной водой замерла темнота меж дальних деревьев. Остры снующие искры в перенапряженных глазах. Обыкновенная темнота, просто темнота – или?..

Нет! Он лучше вообще не будет туда смотреть! Лучше – вот, на вздрагивающие огоньки сигарет, которые товарищи его, Иван и Руф, сжали в пальцах.

Приветливые теплые огоньки.

Дрожащие…

Они бы и не так еще задрожали, – он думает, глупо, вдруг. – Сумей бы они представить, хоть приблизительно, что именно сейчас ходит рядом!

Они… А сам-то он сумел бы рассказать в точности, какое оно – ядро? Оно подобно воронке. Черной… типа «абсолютно черного тела». Поставленной вертикально… Кромсающей попадающее в нее как вертящийся слепой нож!!

Кошмарный образ пронзает сердце.

Не выдержав, он кричит, вдруг, неожиданно для самого себя: