Владыка Ледяного Сада. Носитель судьбы

Кулак нассимийца выстрелил вперед, словно камень из катапульты, а Н’Деле согнулся, как тростник, согласно ритму своей песни, и удар мелькнул мимо его уха. Урф моментально взмахнул второй рукой. Кебириец отклонился назад. Он продолжал танцевать, притопывая плетенными ременными подошвами землю и хлопая в ладоши – и это вовсе не напоминало бой. Урф снова зарычал и ударил четыре раза подряд и очень быстро. Каждый раз слышался свист, когда кулак резал воздух, а еще – хлопки в ладони и пение Н’Деле. Кебириец танцевал, и Урф ни разу по нему не попал. Н’Деле крутился, отклонялся в разные стороны и изгибался, все время ритмично хлопая. Нассимиец кинулся вперед, чтобы оказаться как можно ближе, а потом снова ударил. Сильно и очень быстро – и теперь уже начал попадать. Первый удар скользнул по плечу Алигенде, и сразу же в бок того ударил второй кулак – а потом еще раз, в голову. Думаю, что получи я так, умер бы, не коснувшись земли. Н’Деле полетел в сторону, кувыркнулся, а потом ударился спиной в стол, за которым стояло немало людей, и перевернул его. Толпа взорвалась смехом. Люди-Медведи хлопали друг друга по спине и рычали, глядя на поднимающихся с земли зрителей, один из которых, похоже, сломал руку – что возбуждало еще большее веселье.

Урф повернулся к толпе и поднял кулаки, а потом триумфально зарычал. Среди тех, кто поверил было в способности кебирийца, раздались стоны и ругань, люди потянулись к кошелям. Вальгарди стоял бледный от ярости, со стиснутыми челюстями.

Н’Деле вздрогнул, а потом поднялся, будто пригнутое к земле деревцо. Встряхнул головой, по лицу его текли яркие ручейки крови, словно свежий сок. Он сплюнул на подворье кровавой слюной, поднял ладони и снова принялся хлопать и притопывать.

– А может человек сойти с ума без причины и в один момент? – спросил Бенкей.

Н’Деле снова запел, Черный Урф оглянулся с удивлением, а потом опустил кулаки и снова двинулся к кебирийцу.

Алигенде хлопал и пел.

– Кебир-человек совсем без мудрость, – заявил Ньорвин. – Он уже видеть, что Урф не спать от колыбельной.

Нассимиец презрительно сплюнул и рассмеялся, а потом наклонил голову, согнул ноги, и кулак его выстрелил, будто таран, прямо в окровавленное лицо Н’Деле и в хлопающие ладони. Кебириец отклонился назад так сильно, что уперся ладонью за спину и перекувыркнулся, но сразу же снова принялся хлопать и приплясывать.

– Кебир-человек всегда так делать, когда его кто-то бить? – интересовался Ньорвин.

Урф подскочил, ударил Н’Деле в бок, согнув его напополам, потом – снизу в лицо. Кебириец подлетел в воздух, потом упал на спину, подняв облако пыли и опилок. Урф снова вскинул кулаки в жесте триумфа, но Н’Деле подтянул колени к лицу и выстрелил ногами, резко вскакивая.

И снова принялся хлопать и притопывать. И снова петь. Был в крови, но не сильнее, чем минуту назад. А ведь казалось, что лицо его должно напоминать растоптанный фрукт.

На этот раз Урф схватил его за плечо и бедро, а потом забросил себе на спину как мешок. Крутнулся, ревя, будто буйвол, поднял Н’Деле над головой и бросил его о землю. Мы вскочили с мест, но кебириец кувыркнулся в воздухе, как леопард, оттолкнулся ладонями от камня и ударил двумя ногами. Его пятка попала Урфу под колено, а стопа второй ноги – в челюсть, и огромный нассимиец тяжело рухнул на землю. Принялся ворочаться, поднимаясь, однако Н’Деле уже танцевал и хлопал. Урф встал, встряхнул головой и двинулся вперед, и тогда Алигенде внезапно откинулся назад, на миг оперся в землю одной рукой и ударил ногами, вновь повалив великана на землю.

– Айеете нгурул! Айеете умбайее! – снова запел Н’Деле.

Урф ударил, широко размахнувшись, промазал, но тут же влупил с другой стороны. Н’Деле перехватил его руку, выкрутил и бросился на землю, втыкая нассимийцу стопу под мышку и перебрасывая того через себя. Черный Урф кувыркнулся и грохнулся на спину.

Поднимался тяжело, из одного уха капала кровь, а когда он встал, некоторое время вращал одним плечом, как если бы оно выскочило из сустава. Он оскалился и двинулся вперед.

Алигенде пел и хлопал.

На этот раз нассимиец не собирался бить Н’Деле кулаками: схватил его поперек, прижав его руки к туловищу, и стиснул, желая выдавить воздух из груди. Поднял Н’Деле, как ребенка, а потом откинул голову и ударил его выпуклым, бычьим, лбом в лицо.

И снова не попал.

Алигенде отклонился зажатым туловищем назад, совершенно, казалось, невозможно, и голова Урфа только ударила его в грудь. А потом он выдернул ладони, зажатые, казалось, у локтей, и ударил нассимийца одновременно с двух сторон. Урф застонал и выпустил противника. Н’Деле легко приземлился на землю, ухватил Урфа за загривок, развернулся и бросил его через бедро.

И снова огромный нассимиец тяжело встал с камня подворья, а Н’Деле танцевал, хлопая и скандируя свое: «Айеете химба! Айеете умбайее!»

Урф подскочил и хотел ударить двумя кулаками снизу, а когда промазал, то с обеих сторон. Н’Деле прыгнул к нему, ударяя грудью в грудь, а потом подпрыгнул и в воздухе пнул нассимийца коленом в подбородок.

– Айеете нгана! Айеете химба нааль!

Лицо Урфа выглядело ужасно, один глаз заплыл, из уха все лилась кровь. Он уже не рычал, а только сплевывал на землю.

Бросился на кебирийца, молотя огромными кулачищами, будто рубя ветки. Алигенде два раза отклонился, как молодое деревцо под напором ветра, пропуская кулаки рядом с собой, а потом крутанулся в прыжке и трижды пнул нассимийца, вертясь, как смерч. Коленом, пяткой и еще раз ребром подошвы в голову. Оттолкнулся от огромного мужчины, кувыркнулся, встал ровно и принялся хлопать.

– Айеете!

Черный Урф рухнул головой вперед.

Н’Деле допел куплет до конца, хлопая и подпрыгивая все медленнее, потом поклонился лежащему, прикоснувшись к губам и к сердцу, развернулся и среди криков толпы пошел в сторону нашего прилавка и скамьи, на которой мы сидели, мокрые от пота и охрипшие от воплей.

Черный Урф, подрагивая от усилия, оттолкнулся ладонями от земли и сел на корточки. Еще раз сплюнул кровью и неуверенно поднялся на ноги.

Я крикнул, когда он схватил треножник, наполненный горящим маслом, но мое предупреждение исчезло в общем ропоте толпы.

Но когда Урф замахнулся треножником, все утихли, и когда Н’Деле понял, что что-то происходит, миска, теряя ручейки пылающего масла, уже летела в его голову. У Н’Деле было времени не больше, чем нужно, чтобы моргнуть.

Слишком мало. Будь у него дополнительные глаза на затылке…

Но выглядело так, словно они у него есть. Он кинулся в сторону, опершись одной рукой, а миска пролетела рядом с ухом, обливая загривок горящими каплями. Н’Деле выбросил ногу вверх и пнул Урфа в локоть, так что тот треснул, словно сухая ветка. Треножник грохнулся на подворье и несколько раз подпрыгнул со звоном, брызгая горящим маслом. Кебириец перекатился по камням, схватил горсть пыли и растер ее по шее.

Урф качнулся, взмахнув сломанной рукой, но бросился на Н’Деле, как разъяренный буйвол. Алигенде метнулся в сторону нассимийца и вдруг быстро, как молния, ударил его ладонями в оба уха сразу. Урф остановился, будто столкнувшись со стеной, выровнялся, кашлянул кровью, и из глаз его, как кровавые слезы, потекли два ручейка. Потом он окрутился на месте и упал навзничь.

Пока он лежал, глаза его наполнялись красным, но он не моргал и не шевелился. Н’Деле вернулся к нам и как ни в чем не бывало присел на лавку.

– И ты не мог сделать так сразу? – проворчал Сноп. – Из-за тебя у меня сердце в пятки ушло.

– Но ведь это было для развлечения, – ответил кебириец. – У нас тоже так бывает. Танцуем в кругу и бьем в барабаны, а те, кто хочет драться, входят внутрь, танцуют и сражаются, пока один не упадет. А потом снова. В кругу никого не убивают. Но мне пришлось это сделать, поскольку его покинул рассудок. Впрочем, он странно сражался, и мне хотелось сперва увидеть, каковы его намерения.

– Кебир-человек очень хорошо! – крикнул Ньорвин, сжимая ему плечи. – Хорошо, кебир-человек!

– Н’Деле, – прервал его кебириец. – Меня зовут Н’Деле.

– Н’Деле, – согласился Ньорвин. – Н’Деле Кабирингар… Нет. Н’Деле Клангадонсар. Твой имя в этот страна, Кланга-донсар. Кланга, – тут он показал сжатый кулак. – Донсар… – тут он начал крутиться, притопывая и делая странные жесты. – Танцевать. Вот ты иметь новое имя.

– Он дал тебе новое имя, – заметил Бенкей. – Похоже, он в тебя влюбился. В этой странной стране возможно все.

Вальгарди пришел к нам радостный и тоже похлопал Н’Деле по спине, а потом дал ему две серебряные монеты и горсть медяков из тех, что он заработал на ставках. Не знаю, была ли это обещанная половина десятой доли, но все же он заплатил монетой невольнику, и я подумал, что люди эти не настолько никчемны, как показалось сначала.

На середине подворья все так же неподвижно лежал Черный Урф, а маленький старый человечек прижимал его окровавленную голову к груди и отчаянно рыдал. Я отвел взгляд, поскольку ощутил сочувствие, хотя еще немного, и лежал бы там мой друг. Но нас бы никто не оплакивал.

Вальгарди снова принес жирную мазь и велел Н’Деле смазать ожоги на шее и спине, а потом дал ее и нам, чтобы мы втерли в клейма. Потом они с Ньорвином долго и бурно говорили, перекрикиваясь и размахивая руками.

За это время множество людей подходили на нас посмотреть, щупали наши плечи и тыкали в животы, но большинство хотело взглянуть вблизи на Н’Деле, а некоторые приносили ему кубок пива и хлопали по плечу – полагаю, были это те, кто поставил на его победу.

Вальгарди и Ньорвин наконец перестали спорить. Вальгарди плюнул в ладонь, а потом ударил в ладонь Ньорвина, они пожали друг другу бицепсы, потом взяли кувшин и каждый вылил на руку немного пива и прижал ладонь к земле. А еще позже – торжественно осушили кувшин.

Когда закончили, Ньорвин растолкал толпу зевак, подошел к нам и отстегнул обруч от шеи Н’Деле, который надели, когда он вернулся к лавке.

– Ньорвин купить Н’Деле Клангадонсар. Теперь кебир-человек для Ньорвин. Ньорвин давать гильдинг. Н’Деле сбить Урфа, теперь Ньорвин иметь гильдинг. Н’Деле ехать с Ньорвин ярмарки и бить людь. Хорошая жизнь. Н’Деле не лопата, не метла, не плуг. Только бить людь ярмарки и дворы сильных мужей. Хорошая жизнь. Много еда, много пиво, много фики-фики. Помытый и сытый. Не нужно работа, грязь, куча, камни. Люди смотреть Н’Деле бить и давать Ньорвин гильдинг. Ньорвин хорошо дело. Много гильдинг. Три года, потом Н’Деле свободен, получить гильдинг. Клеймо три года. Идти куда хотеть. Возвращаться Кабирстранд или построить дом страна мореходы и найти хороший девушка. Н’Деле свой мешок и идти. Завтра ехать дорога.

Алигенде встал и попрощался с каждым из нас отдельно, а передо мной легко поклонился, так, чтобы никто не обратил на это внимания.

– Я вернусь, тохимон. Найду тебя, или же встретимся подле устья реки. Судьба, которая выпала мне, возможно, не будет так уж плоха, и может я найду способ, чтобы вас найти и освободить! Пусть хранит вас длань Дхана Кадомле и ваш Идущий Вверх.

Я пожал его плечи и почувствовал, как у меня перехватывает горло, однако заставил себя успокоиться, чтобы никто не увидел моих слез. Я смотрел, как он уходит: высокий и стройный, в накидке, которая едва-едва прикрывала его бедра, смотрел, как он несет узелок, в котором оставили ему совсем немного вещей, и пустынный плащ, переброшенный через руку. Я научился уже не считать расставаний и людей, которых приходится терять по дороге. Однако я ничего не мог поделать: когда начали нас разделять, душа моя сделалась тяжела, как камень. И чувствовал я еще, что в конце мне неминуемо придется идти в одиночестве в поисках своей судьбы. Потому что в одиночестве мы рождаемся и умираем, а тем, кто сопутствуют нам в дороге, обычно приходится выбрать собственную дорогу.