Пепел и пыль

– Нет. Она даже не отдает себе отчета в том, что делает. Посредством нее действует Лилит.

– И что ты собираешься делать?

– Мы входим, забираем Магду, переводим ее и сматываемся домой. Теоретически.

Альдерон горько рассмеялся.

– Можешь не идти, если не хочешь, – сказал я ему.

– Это скорее моя работа. Я здесь – странствующий рыцарь, а ты – только психопомп, наемник. Естественно, я пойду.

Над городом поднялся шум. Миллионы шепотов, смешков, вой – все слилось в единый гул. По стенам зданий внезапно поползли мыслеформы, по улицам забегали стайки гулей, скексы, кусачи и множество иных созданий, которым я еще не придумал названия. Все это напоминало бегство зверей от лесного пожара.

Альдерон встал со скамейки.

– Что происходит?

– Она его почуяла, – сказал я. – Она приближается. У нас мало времени.

Мы шли рядом: Альдерон с обнаженной рапирой в одной руке и снятым плащом – в другой. Я с тесаком в руке и опертым о плечо стволом обреза, а Павел – сзади, тревожно озираясь, с голыми руками.

Здание выглядело вполне обычно и тихо.

Повернув ручку, я приоткрыл дверь на лестничную клетку.

– Когда-то я здесь жил, – повторил мой племянник.

На лестничной клетке пахло тухлятиной, повсюду вздымался пепел. Было тихо.

Я толкнул вторые, качающиеся двери, и мы наткнулись на трех скексов.

Спокойствие в одно мгновение сменилось хаосом. Альдерон взмахнул плащом – и блеснула рапира; я выстрелил из обоих стволов сразу. Все происходило на фоне оглушительного шипения разъяренных скексов и вопля моего племянника.

Мы победили. Альдерон, кашляя, опирался о перила; на лестницу падали светящиеся капли. Я присел на ступень, тесак выпал из моей руки. На моей штанине выше колена расплывалось светившееся неоном пятно.

Снаружи нарастал шум. Твари приближались.

– Нет времени, – простонал я, выбрасывая из стволов полные гильзы и заряжая две пустые. Мы начали подниматься наверх, ступенька за ступенькой.

На площадке нас ждали похожие на ртутные изваяния богомолы. Безглазые головы одна за другой повернулись к нам, и раздался сухой треск, какой могла бы издавать разозленная гремучая змея.

Выстрелы, яростный вопль, свист клинков.

Опыта у нас с Альдероном хватало. Рутина. Это мы хорошо умели.

Павел остановился.

– Тут не было таких залов, – прошептал он. – Не было ни таких винтовых лестниц, ни колонн. Мы перепутали дома.

– Это только Ка, – успокоил я его. – Лилит меняет здание по своему вкусу.

По стенам ползли первые мыслеформы – маленькие, слепленные из смолы осьминоги. Время поджимало.

Очередная площадка – очередная схватка, очередная наша светящаяся кровь на стенах и полу.

Мы добрались до места.

Стена обросла винтовыми колоннами и горгульями, но дверь осталась та же – банальная, обитая деревом, с табличкой и звонком.

Павел стоял перед ней, не в силах шевельнуться.

– Поверни ручку, – рявкнул я. – Это легко.

Снизу доносился шорох множества ног.

Квартира за дверью выглядела вполне обычно. На фоне бестелесного тусклого Ка виднелась столь же обычная мебель, стулья и столы.

– Почему тут все выглядит нормально? – спросил Павел.

– Из-за тебя. Это были твои вещи. Они тебя знают.

Дорота спала в соседней комнате. Она лежала на краю кровати, туманная и нечеткая. Изящная блондиночка. Волосы цвета грязной соломы рассыпались по подушке. Рядом, словно плюшевые игрушки, лежали глиняные фигурки. Их очертания были резкими и отчетливыми – они принадлежали Междумирью, и по ту сторону не удалось бы найти их следа.

– Забирай! – крикнул я. Павел послушно расстегнул рубашку и начал запихивать фигурки за пазуху.

– Что это?

– Потом!

Силуэт лежащей на кровати девушки стал четче. Сонно перевернувшись на спину, она широко развела ноги. Ее живот внезапно раздулся, будто воздушный шар, и по нему пошли ритмичные волны. Мы смотрели молча как зачарованные. Изящная, неприметная блондиночка.

Тело изогнулось дугой, под кожей напряглись все мышцы, ноги вонзились пятками в матрас. Между бедер хлынула струя мутной сукровицы, и оттуда выскользнуло что-то скорченное, облеченное в пленочный пузырь. Легко.

Как у кошки.

Пузырь лопнул, разорванный маленькими, острыми как бритвы коготками, и из сплетения членистых конечностей высунулась продолговатая, блестящая как зеркало голова.

Богомол.

Грохнул обрез – и тварь превратилась в струйку серебристого дыма, которую всосало в дуло. Я выбросил полную гильзу.

В это мгновение Дорота открыла глаза – грязно-желтые, с кровавыми радужками. Глаза зверя. А потом из ее горла вырвался оглушительный яростный вопль.

Затем она начала расти. На кровати оставался туманный силуэт неприметной блондиночки, а перед нами выпрямлялась рослая стройная женщина со спутанными волосами цвета меди и пылающими красным глазами. Лилит.

Матерь демонов.

Она доставала головой до потолка. Наполовину – прекрасная рыжая дева, наполовину – чудовище. Мы отступали, сбившись в группу. Я держал бессмысленно поднятый, до смешного маленький обрез.