Магия госбезопасности

– Ситуация такова – наши специалисты тут занялись установкой стационарного портала между Выборгом и Петербургом. Не без помощи техномагов, надо признать, нам пришлось расплачиваться с ними энергией из твоего источника. Сама понимаешь…

– Понимаю, – согласилась девушка. – Один говорил мне об этом. Разумный путь. А что случилось-то? Иссякает энергия?

– Вроде того, – заместитель главы ОСН был хмур. – Причем иссякать энергия стала не из выборгского источника. А из петергофского. Что едва ли можно объяснить напряжением, ложащимся на него из-за возведения и эксплуатации телепортационной системы.

– От меня-то вы что хотите? – насторожилась Кайндел. – Чтоб я посмотрела, каково состояние системы?

– И это, конечно. Чтоб исправила, если есть что исправлять. И выяснила, куда что девается, если исправлять нечего. Причем учти, времени у тебя немного. Уже завтра тебе нужно будет вернуться в Иаверн, так что соображай, как все успеть за сегодня.

– Так зачем вообще тогда было меня сюда вытаскивать? – возмутилась она, торопливо прокручивая в голове варианты действий и составляя план собственной потребности в особых сведениях для решения этой проблемы – чтоб сразу продумать, о чем спрашивать. Проявлялась у нее порой такая дурная привычка – приступать к составлению плана до того, как появится хоть какая-то информация к размышлению. – Что я могу успеть за неполный день?

– Дать свое заключение – этого уже немало. На досуге поразмыслишь, что да как да почему, и в следующий свой приезд сюда решишь проблему. Потери сейчас не настолько критичны, чтоб рыть носом землю и пренебрегать приглашением правителя. Видишь ли, Иедаван пригласил всех гостей из нашего мира, в полном составе (то есть курсантов тоже), присутствовать на суде. Насколько можно было понять из приглашения, это очень важно для него. И очень важно для нас. Все-таки хорошие отношения ОСН и одного из областных правителей Иаверна много значит.

– Что за суд? – заинтересовалась Кайндел.

– Сначала давай о местных делах. Потом я расскажу тебе все остальное. Ты готова?

– Да. – Она запихала в себя последнюю ложку салата и приняла от Роннана папку.

– Поехали. По пути просмотришь.

– Я, кстати, хотела полюбопытствовать: а как именно выглядят в глазах экспертов утечки энергии?

– Ну ты, к примеру, сможешь ощутить, если источник вдруг неизвестно куда денет некий объем энергии?

– Разумеется.

– Ну, вот и они, видимо, так же…

– Совсем другое дело, – возразила Кайндел, торопясь за мужчиной и одновременно пытаясь заглянуть в папку. Заглянуть-то получалось, а вот вчитаться – плохо. – Я созданный мною источник чувствую, причем от и до. А ваши эксперты его не создавали. Они его не чувствуют.

Роннан открыл перед ней дверь своего джипа, мигнул ожидающему в отдалении бойцу в зачарованном бронежилете и при мече.

Выглядело это по-дурацки, и девушка первое время косилась на тех оэсэновцев, кто именно так экипировался. Однако к подобному виду боевиков предстояло привыкать. Огнестрельное оружие никто не снимал с вооружения, курсантов продолжали обучать им пользоваться. Но уверенно таскал его при себе только тот, кто знал, что в критической ситуации сможет пустить в ход какое-нибудь смертоносное заклинание. Остальные не обременяли себя оружием, которое изрядно весит, при этом постепенно становится бесполезным. Автомат трудно, почти невозможно было зачаровать настолько, чтобы пули пробивали хорошую магическую защиту. А вот холодное оружие как основа и артефакт-«хранилище» боевых заклятий подходило прекрасно.

Так что чародеи, у которых лучше всего получалось работать с материалами, вкладывать в металлы готовые магические структуры и заряжать их энергией, вместе с кузнецами потели над изготовлением мечей и кинжалов, а также разных экзотических вариантов оружия. Клинком или какой-нибудь боевой загогулиной, снабженной набором убийственных чар, даже не обязательно было хорошо владеть. Достаточно просто быстро реагировать и размахивать со смыслом.

Хотя мастерство здорово помогало в схватке.

Боец забрался в машину, еще один, которого девушка сперва не разглядела, сел за руль. Автомобиль вылетел из гаража, как пробка из бутылки, Кайндел аж взвизгнула на повороте и едва не рассыпала бумаги из папки.

– Ты там аккуратнее, – намекнул Роннан. – Бумаги-то с грифом.

– Каким грифом?

– Все, что я тебе даю читать, либо секретно, либо совершенно секретно. В смысле, «выдаче не подлежит».

– Серьезно?.. Вот только зачем все это теперь? Не лучше ли вообще отказаться от всех этих грифов? Какой в них смысл в нынешней-то ситуации? Одна головная боль…

– Не тем ты сейчас делом занимаешься, Кайндел.

Она послушно уткнулась в бумаги. И уже через несколько минут ей стал понятен принцип, по которому эксперты определяли утечку энергии. Если они не ошиблись, утечка получалась значительная, причем регулярная, а не одномоментная. «Мы еще слишком мало знаем о магической системе мира, – подумала она, – чтоб вот так сразу определить, чем тут пахнет». А потом закрыла папку, откинула голову на подголовник кресла, закрыла глаза и сосредоточилась.

Теперь надо было мысленно вернуться на несколько недель в прошлое, пропустить воспоминания, как звенья цепочки, сквозь пальцы, и обязательно последовательно нащупать каждое звено. Она в куда большей, чем прочие люди, степени владела собственной памятью. Именно владела. Подавляющее большинство людей со своей памятью лишь соседствуют, как с совершенно посторонним, лишь хорошо знакомым человеком. Добиться от нее чего-то они могут лишь «по согласию» с ее стороны, и вспомнят только то, что им позволено будет вспомнить. Кайндел же управляла содержимым своей памяти, как имуществом в своем письменном столе.

Она подробнейшим образом (насколько это вообще было возможно даже при обращении с такой натренированной памятью, как ее) изучила все сложности своей прежней работы с петергофским источником, все интонации своих ощущений. Девушка не могла рассчитывать, что ей запросто удастся найти слабое звено в своей работе. Тем более что тогда она двигалась ощупью, и до сих пор не знала точно, где и когда сталкивалась с проблемами, созданными ее собственной неумелостью, а когда – теми, что оказались буквально предрешены сложностью стоящей перед ней задачи, где и когда в действительности напортачила.

В какой-то момент у нее возникла мысль, что неплохо было бы прибегнуть к помощи «кристаллического снега» – тогда сразу все станет ясно. Но тут же грубо оборвала себя. «Как-то я привыкла, чуть что, прибегать к помощи наркотика, – укорила она себя. – Если так пойдет дальше, у меня атрофируются собственные умения и навыки. Это не дело…»

– Я вижу, эксперты тут вам насыпали целую кучу идей, – сказала она, возвращая папку. – Почему было просто не проверить каждую из них в отдельности?

– Во-первых, эксперты, конечно, ребята умные, сообразительные, в магии смыслят, – усмехнулся Роннан. – Однако кое-какие реалии современного мира естественным образом от их внимания ускользают. И кое-какие варианты, предложенные ими, скажем так, могут иметь место, но маловероятны. Слишком маловероятны, чтоб на их проверку тратить свое время.

– Согласна. Но вы ведь и сами способны определить, что из всего этого наиболее вероятно, господин старший офицер.

– Да. Но я хочу знать точно. Поэтому и обращаюсь к тебе, – Роннан смотрел на курсантку почти безразлично. – Шею не выверни из плеч.

Кайндел покраснела и повернулась к нему затылком. Джип уверенно несся по заплатанному городскому асфальту, и прочие машины, если могли, уходили с его пути. Уж слишком уверенно он пер вперед – обыватели предпочитали не связываться. Мимолетом девушка подумала о том, что люди, борющиеся за порядок, все чаще ведут себя так же, как их оппоненты. Это объяснимо, легко можно оправдать высшей необходимостью, однако по ходу дела одних невозможно отличить от других. «Интересно, возникнет ли это различие позже», – подумала она.

О том, как должен выглядеть идеальный мир с позиции Ночи, координатора Алого Круга, а также всех ее сподвижников (с которыми у Организации и шла самая напряженная грызня), Кайндел знала достаточно. Если все пойдет так, как хотят они, то общество по социальной структуре вернется к временам замшелого феодализма, где элитой станут чародеи, а все остальные будут лишь расходным материалом. «Может, феодализм, как и монархия, имеют свои преимущества, – размышляла девушка, – но закон все равно должен быть един для всех. Если у общества будет хоть какая-то еще святыня, кроме закона (неважно, деньги это или сила магии), его нельзя будет назвать прогрессивным и перспективным.

Чародеи Круга, само собой, будут упорно стремиться к тому, чтобы в новом мире обладающие магической мощью непременно были «равнее» прочих, какие тут могут быть сомнения… Они никогда не станут ограничивать себя, если их к этому не принудят. Тут с самого начала все было ясно. Сама девушка не могла бы сказать твердо, чего она хочет на самом деле. Признаваясь себе самой в глубине души, она соглашалась, что это было бы здорово – принадлежать к элите, иметь особые права и возможности, словом, наслаждаться жизнью и не задумываться о серой массе обывателей под ногами.

Однако на каждого сильного всегда найдется более сильный. И тогда сразу станет ясно, что общая несправедливость – не есть хорошо. Поэтому Кайндел твердо стояла на позиции, что закон должен быть един для всех, и это основа всех основ.

Ей казалось, что Один считает так же. По необходимости отношения внутри ОСН были весьма демократичны, курсанты коротко и свободно общались со старшими офицерами, не раз и не два дрались плечом к плечу, и были уверены, что всякое еще предстоит. Поэтому и отношения сохранялись соответственные. Потому безоговорочно верилось в то, что будущий порядок, устанавливаемый ОСН, будет столь же справедлив.

«Только вот как оно будет на самом-то деле, очень интересно…» – подумала курсантка и мысленно отругала себя, что думает не о деле, а о каких-то посторонних вещах.

Автомобиль пронесся по Ленинскому проспекту, вылетел на проспект Стачек и, хрустя шинами по ломаному асфальту, прибавил ходу. Благо огромные колеса и мощные рессоры джипа позволяли это сделать даже на такой разбитой дороге, как эта. Автомобиль с приличной резвостью скакал по ухабам там, где совсем недавно машины еле ползли – двухполосная дорога не располагала к быстроте, особенно если происходила авария или просто какая-нибудь небольшая поломка. Теперь здесь ездили разве что грузовые машины, и Кайндел лишь успевала дивиться тому, как ловко водитель лавировал между ними, неповоротливыми и медлительными.

Слева потянулись парки, один за другим, справа горделиво проплыло величавое и почти не пострадавшее здание Морской академии, а потом – ограда Константиновского парка, явно кое-где подправленная, со следами очень грубой починки. Причем починки свежей – девушка, глядя на проносящиеся мимо остатки былой роскоши, вспомнила, что в прошлый раз секции ограды представляли собой довольно жалкое зрелище. Теперь, правда, получилось еще хуже, потому что нелепо и уродливо (раскуроченное металлическое литье, по крайней мере, дарило ощущение романтического упадка, какой-то тоскливой грусти о прошлом), но зато давало понять – проход закрыт.

– А кто обосновался в Константиновском дворце? – спросила она, поворачиваясь к Роннану.

– Во Дворце конгрессов? – переспросил заместитель главы ОСН, и по его тону курсантка поняла – у них не было времени и желания поинтересоваться. – Мы не проверяли. Несомненно, там кто-то есть. Но ведут себя тихо.

– Отсюда не так далеко до Михайловки. До парка и до источника.

– Почему именно Константиновский тебя так взволновал? Куда ближе к Михайловскому парку расположены коттеджи. Кстати, они тоже в приличном состоянии, сразу видно, что за ними ухаживают.

– Меня не так уж волнуют коттеджи, – нетерпеливо ответила девушка. – Попросите водителя вернуться к воротам Константиновского дворца и встать там где-нибудь.

– Делай, – переадресовал Роннан, пожимая плечами.

– На стоянке у трамвайного кольца сойдет? – уточнил боец, лихо разворачиваясь в обратном направлении.

– Ёлки! – охнула она, ударившись плечом о выступающие части двери. – Да, сойдет.