Немецкий брульон

– Смотря в каком.

– В том самом?

– Это тайна Тортилы.

– Ха–ха–ха.

– Оплочено всё, ты не думай!

***

Пока Бим с Егорычем прохлаждались по тревелам, Ксан Иваныч заправился бензином, под завязку как всегда.

Малёха сидел рядом с папой и жевал пирожок с капустой из владимирского «Пельменя».

«Мойдодыр» лежал на фартуке багажника: подсыхал, открытый на странице с Тотошей, Кокошей и мочалкой–словно галкой.

Бим и мисс Фру

«Дорогу от Москвы до Бреста Бим помнит. Но помнит смутно. Звуками. Как путешествие ёжика в тумане как путешествие ёжика ёжика ёжика… В тумане тумане тумане..».

К.Е. Туземский.

ЗГЕ, в.1.[15 - ЗГЕ, в.1 – из романа–шванка «За гвоздями в Европу», версия 2011 года.]

В башке, с самого утра, вместо блюзовых рапсодий от табачника Ларсена, тяжёлый блэк энд рэп–рок:

– Фрустрация, фрустра… фрус… брус… блэк… брэк – орут и машутся.

– Цэребряные цицьки дро Франценбаум бумкали бо бискам, бо ушамблям, бо челюсти чо в черебе, – балаганят.

– Алло, Рейсфедер? Адвокат ты или кто? Где мои зубы? Что? В мои лета не должно сметь… в ноздрях суждение иметь? Какого Фуя? В багаже поискать? Я? Обкурился? Поллюценогеном? Сам ты Молчалин шуев!

И так далее. Искали всем табором тараканьим. Под чутким адвокатским руководством.

Нету. Зубы исчезли вместе с челюстями. Ладно что Бима за собой не потащили…

– Алло, Рейхсфюрер! Нашёл, чи нет? Поди и не искал толком…

– Да надевал ли их ты, батюшка Порфирий Сергеич? Видел ли ты их, сердешный, в погрузку девятимаешную днёпобедную[16 - Как известно исследователям (монашкам хранцуцким и тов. Обалдуевой Славке), начало путешествия пришлось на День Победы, 9 мая, 2009–го.]?

Не помнит Бим ничего. А уж табору Renoшному и знать не положено. Каждый сам себе интендант.

***

Преданный огласке босой поход Бима по Москве с посещением «Умного тревела» Малёху развеселил. Егорыч на целомудренную до безобразия выходку Бима дулся. Ксан Иваныч – парламентский демократ – считал, что команде страшно повезло: милиция[17 - Иностранному читателю, не знающему о России ни хрена: российская милиция была переименована в полицию в 2011–м году при президенте Д.Медведеве.] могла обвинить Бима в неуважении столицы, и усадить его на пять суток – согласно количеству вояжёров, защищающих преступника, плюс их автомобиль–свидетель – молчаливый защитник.

После такого события тонко разработанный план Ксан Иваныча по завоеванию Европы пошёл бы лесом, рощей, дубравами ко всем чертям болотным.

Но: расстаралась внешняя сила, посчастливилось вояжёрам плюс автомобиль: все в сборе: и транспорт, и персонал.

Дальнейший путь шёл по маршруту, прописанному генералом, хоть и с приличным отставанием по времени.

Своё безалкогольное настроение Бим объяснить толком не мог.

Раз десять интересовался сортом Кирьяновского табака.

Под Можайском сказал: «А не…».

Под Смоленском: «не подсы…».

Под Оршей: «дедушка Кирю…».

Целиком фраза прозвучала под Минском, когда толпа высыпала отметиться под рекламой минской дорожной сети и там же отлить. Мол, а не подсыпал ли дедушка Кирюша в трубчонку, ну там, в «Подружках», ну, ошибочно как–нибудь, чего–нибудь этакого?

Конечно же, Егорыч ничего этакого не подсыпал. Ни послойно, ни поперёк. В травах – сухих, в настойках и весёлых – не понимает ни шиша. Разве что… Тут Егорыч мог проколоться, но на его кроссовку, случайно будто, наступил башмак генерала… А молодой дёрнул за рукав…

Поэтому:

– Табак как табак, обычный. «Ларсен» будто. Может и «Донской», – вот какая Егорычу разница? Не помнит он, в общем. Перероет багаж, в Праге, и найдёт. Но, сначала нужно доехать. А пока он будет курить Винстон, которого ещё завались, и Биму то же советует.

Renoшники вояжные, винтажные, опорожняющие бурдюки, также ничего подобного не совершали, за дедушку Кирюшу не отвечают. Правда, ничего не гарантируют. Потому как не адвокаты, со свечками не стояли, трансфером табаков и сырца под видом банановых листиков не занимаются, в преступных схемах не отмечены, в Интерпольных списках на безосновательном подозрении, головы на месте, плантаций у коттеджа и на крыше конторы у них нету. На кровле конторы они отмечают мумилеи[18 - «Мумилей» – юбилей фирмы Ксан Иваныча. Данный праздник, описанный в полуэктусе «Мумилей» на основе недоромануса–перерассказуса «Телефон с тихим дозвоном», произошёл несколько позже известного вояжа по Европам от 2009-го года, так что автор брульона не мог этого знать вообще. А Чен Джу – механический сочинитель – вообще не обращает внимания на столь мелкие несовпадухи, на то он и «механический».], дни рождения, трахают практиканток на радость Ленину[19 - Контора Ксан Иваныча под названием «Шурик Е.Г.» находится на проспекте Ленина. Контора двухэтажная с плоской кровлей. Так что все действия с практикантками на кровле происходят на виду всех высоток напротив и кругом. Так что, если эти действия производились и впрямь, а не есть плод выдумок Ксан Иваныча и его друзей, то они должны были производиться глухой ночью.], и вообще Пиночет лучше Альенде, а на Марсе так же херово, как на его спутниках, а слышать наговоры на честных мэнов, тем более на семьи генералов архитектуры с их милыми отпрысками, не желают.

А также, если уж пошло напрямки, они не заговорщики, у них рыльца не то чтобы в намекаемом пушку, и вообще не рыльца, а лица: бритые, зеркальной гладкости, а если и имеется сходство с пятачками, то в них отражаются ангелы небесные, а не навоз и не отруби как некоторые Бимы себе представляют. И вообще сам–то он кто такой, чтобы подозревать честной народ? А Малёха вовсе безусый, только что из колыбельки, сочиняет полонезы огинские, промокашку разок–то всего нюхнул, и то в темноте, посмотрите на его девственную струю… И вообще пить надо меньше.

***

Другими словами, от Москвы до Беларуси домчали моментом.

Забыли сообщить читателю: на условной границе меж двух стран – одной великой и гордой, а другой, двадцать лет кряду колеблющейся, но всё равно уважаемой, – вояжёры приостановились. И поправили георгиевскую ленту: так делают на похоронах героев, равно на ритуальных празднествах, посвящённых героическим событиям. Лента привязана к антенне. Концы скрючилась в спиральки от дождей московских и ветров степных башкирских энд андерэ республик. Выпрямили их. Точно: всё как на могилках с веночками, или у Вечных Огней – что хотите, то и представьте.

Решили: Беларусь – государство дружественное. Война её ломала–ломала, да не сломала. День Победы празднуют без лукавств. В Польше снимать ленту не станут – в виде эксперимента. А в Чехии будет видно.

Минск в планы не входил. Объехали его стороной.

И вот он Брест – пограничный город. Там – перед переходом границы – ночёвка.

Ядвига Карловна

Гоголь номер раз.

Ядвиге Карловне за семьдесят. Она, несмотря на возраст, – бойкая женщ… нет, не так: она настоящая Фемина, Ева, Лили библейная, с цицька… нет, с мраморным бюстом… афродитной величины…

Она пижам… тьфу, типажная и яркая, с уместным в этом краю еврейско–польским акцентом.

Глазки не лишены сексуального блеска, правда, былого. По взгляду и поведению Ядвиги угадывается профессия: мамка сети «Камелион», позывной «Компра». В именах собственных и тайна, и конспирология, и недоговорённость. По сути – общественный сговор, мужская потребность, афиши не надо, «моя милиция меня бережёт» – успевай платить дань. Лозунг в прихожей «на Гоголе» «Любим ковбаску» – такой фольклорно–гастрический штрихуёк.

Ядвига обожает панбархат, кокотки, помнит смерть Иосифа, биографию председателя Мао, великую шахматную доску и развал СССР. Она была на большом «Гонконгском Коучинге Девушек по Вызову». Изучала там опыт «розовых пекинских парикмахерских», «как сбить самолёт» и «хэппи эндинг».