Немецкий брульон

Бабло у неё водится. Штаб–коттедж с парадным мезонином и тремя пентхаузами, с парковкой в цоколе и скульптурой Дамы–с–собачкой – всё на площади Чехонте – увешан грамотами.

Но, пусть российские подорожницы не завидуют: камельки от Карловны[20 - Камельки о Карловны – девочки с камелиями (от «Дама с камелиями»), термин выдуман Кирьян Егорычем Туземским. Проститутки среднего разряда, что–то среднее между гейшами и «плечевыми».] на бюджет–тарифе.

Но при этом они востребованы, лица гладкие, ножки – спички шведские. Неглиж постиран, цидулки в порядке, писульки в заводном режиме.

Камелек от Карловны любят не только завзятые ходоки налево, но также ветераны «Вишнёвых пиджаков», мужественные кружевницы из «Кончиты Вурст», и конечно, члены клуба «Прелесть эвтаназии» с одноразовыми контрамарками «уйди с наслаждением».

Девочки берут не ценой, а красотой глаз и количеством любовных подходов. Прекрасное меню в Золотой книге почёта. Гонконгская резинка с пупырышками – почти закон. Портвейн не их напиток.

Ядвига гарантирует сервис, взяток не берёт, и ни разу не попадалась на коррупции.

В эскорты на яхтах девушки не напрашиваются. Но если позовут, то согласуют с Ядвигой море, маршрут, порты, и не откажут. И, о, скромность, коньяку не попросят. Всё делается с искренностью славянок и умностью гейш. Ничего похожего с собачьими свадьбами, никаких извращений: девочки ненавидят американский обком и не продаются их мерзким разведкам.

Вот где надо брать жён нефтарным[21 - Нефтар – нефть в библейских текстах.] шейхам: у Ядвиги в Камелионе. Дёшево «до», сердито «после».

Заполнен Брест перспективными невестами для Востока.

Увлечения невест: маникюр, все виды фристайла и серфинга, тибетские практики, включая цигун.

Девочки обожают Пелевина, при том не понимая в его метафизических флюидах ни грамма. Отдельные камельки – те, что с филологическим уклоном, растворяются в субстанциональной пустоте товарища Пелевина, испытывая невыразимый восторг уровня оргазма.

Пограничный город, мы же говорили. Всё тут наперекосяк и на грани.

Пора наводить порядок в белорусской реальности: шире шаг, выше ноги, плотскую любовь на службу отечеству, ордена – мамкам, польских сутенёров вон, хохлятских вон, русских вон, мавзолей президенту.

Парламентскую власть – феминисткам! Не тем дурам, что на площадях сиськами машут, а тем, которые рельсы укладывают, и тем, что носят на плечах кувалды.

По записям в ежедневнике Карловны составлен раздел «Справочника современного чекиста» с грифом секретности второй степени.

Сдача квартиры в краткосручную аренду транзитникам – второй негласный бизнес Ядвиги Карловны.

Минское ЧК любит Ядвигу Карловну. Мальчики из ЧК продырявили гоголь–хату Ядвиги в каждом углу.

Ядвига по собственному почину пишет отчёты. В случае дипломатических недоразумений, каковых покамест не случалось, а будущее покажет, кроме видеозаписей, которые снимаются помимо неё, готова предоставлять стенографии высокого литературного качества с переводом на гос.язык.

Наши «4ЕТВЕРО» клоунов – парни рисковые, да неумные: клюнули на объявление в первые же сутки. А когда им выбирать?

Гоголь два.

Ядвига Карловна, несмотря на «крышу родины», по инерции советской доперестройки побаивается поэтажных дверных глазков.

Страшится вездесущих старушек – лавочных надзирательниц.

Случаются перебранки с бабульками в связи с нарушением Ядвигой неписаных правил дворовой нравственности: «Сдать квартиру неизвестным людям? Ты что, Ядвига, с пупа сдвинулась!»

Роскошь в стране не приветствуется: батько не велит. А старушки уверены: деньжата у Ядвиги есть.

Имеются и правила конспирации. Ядвига Карловна немедля изложила их путешественникам.

Согласно правил Ядвиги, кратковременным съёмщикам передвигаться по подъезду полагается поодиночке (правило пяти «п»).

Хлопанье дверьми наказывается – процентами от арендной платы за каждый нелицеприятный соседский доклад.

С некоторой натяжкой можно сказать, что соседи пребывают в некотором сговоре с Ядвигой: за их молчание как бы само–собой предполагается некий платёж.

А за превышение шумового лимита с арендаторов взимается штраф.

– Согласны с такими бытовыми условиями?

– Согласны, конечно. Вы бесконечно правы.

Распитие спиртных напитков Карловной в виде исключения допускается. Будучи предпринимателем, она понимает важность алкомероприятий, но «чтобы в рамках цивиля».

Степень распития в контексте с беларуськультурой определяется лично ей самой, и об этом докладывается каждому новичку–арендатору, в начале каждой сделки.

– Да–да, конечно. Мы не против. Понимаем.

– Вы мне симпатичны, господа русские. (Судя по лицам, не совсем конченые. И, вроде не злые шпионы. И не добрые разведчики. Такие простачки не бывают шпионами и разведчиками[22 - Тут прозрачный намёк от 1/2Эктова на известные фамилии Петрова и Боширова. Но в описываемый в романе период (2009 год) никаких П. и Б. быть не могло. Петров, Боширов и «дело Скрипалей» проявятся лишь в 2018 году.]). Но у меня есть ещё одно правило. Оно может вам не понравиться, но…

– Что за правило? – наклонил голову Ксан Иваныч. Ему доверено возглавлять переговоры.

Ядвига с воодушевлением принялась рассказывать:

– как воспитывали её,

– как родители капали ей на донышко столовой ложки кагору,

– как она, в свою очередь, передала эту традицию дочке…

– И…

– Короче, пить что ли совсем нельзя? – перешёл к делу Ксан Иваныч.

– Отчего же нельзя… Водку нельзя. А коньяк можно: культурненько, осторожно, рюмочкой–рюмашечкой. Виски – напиток для меня дорогой. Вы же тоже его не пьёте? (Как сказать![23 - И тут Ядвига Карловна обнаружила невиданные познания в области бочково–кукурузной продукции с фильтрацией, назвав несколько сортов крепких напитков, некоторые из которых Егорыч за всю свою жизнь не только не нюхивал, но и слыхом не слыхивал. В тот ряд вошли Джек Дэниелс, Чивас Регал, Джонни Уокер и ещё парочка названий, которые Егорыч, само собой, не записывал, а нам тем более знать не полагается. Ибо мы (читатели с читательницами) тут не в музее–подвале–винокурне, а вообще транзитом, и в любой момент можем книжку захлопнуть.])

– Но я к чему это клоню, – сказала Ядвига, – я вот, к примеру, выпиваю бокал вина, и мне этого хватает. Я не буяню, не пою песен…

– Мы не знаем песен, – отчеканил Ксан Иваныч, – только гимн.

– Гимн – это похвально. Вот у нас, так никто не знает гимн Беларуси.

– А он разве есть? – не выдержал малец.

– А куда ему нафиг деться? – удивилась Ядвига, – разумеется, есть.

– И музыка к нему?

– И музыка.