Телефон с тихим дозвоном

(Так потрись об стол, где вы вместе откушали рыбьих клиторков с пizдёшной формы и величины устричками. Ей богу, поможет!).

Или ненаглядные твои очки смерть как потребовались, ибо без них у тебя и работа-то на родине вдруг не склеится оттого.

Белиссимо, не нужно так высоко задирать на неё ногу, ты же не собачка, а старый кобель, а девочка не просто сучка. Она может искусно извиваться моделью и красиво пищать «о-о-о-о» и по-иностранному «йе-е-е!», хоть и не испанская певичка за сценой.

Что, думаете певички не трахаются за сценой?

Ага! Бестолку нам втирать. Мы русские – все подряд театралы и меломаны. Даже из деревни. Просто им надо показать театр и музыку. Мы так воспитаны природой: ловить всё и даже трахаться на лету. А наша аморальная разведка знает всё и про всех! Даже и про тебя, читатель!

Мы, конечно, немного пошутили.

Это такой литературный приём вовлечения в народную культуру.

Нет, не обязательно это всё! Пыль, ветерок времени.

В доказательство теории ненужности ему дурацких подачек кладёт Тритыщенко всё это автоматически проявившееся в его мастерской добро на холодильник. И, совсем немного постаравшись, забывает напрочь.

Кирюхе, считает он, достаточно того, что его изобразили в ресторане на стенке – в качестве средневекового героя. А похож, сволочь, вышел. Пожалуй-что лучше всех его друзей, прописавшихся на стенке в акриле. Проживёт эта роспись с десяток лет, если бренд не сменится.

Ему вообще хотелось эту историю забыть, а чтобы ещё отвлекаться на поиски жертв… Что вы! Пусть жертвы, а это явно не он сам, пусть эти не сами и ищут. Тут он точь в точь как Ксан Иваныч, только гораздо более усталый, и грешнее. Так как нечист оказался. И, короче, сами пусть приходят, если в пояс соизволят. А лучше до колен. Или башкой в половую доску сосны. Он-то гений, а жертвы… Что жертвы? – так себе, обычные людишки, с минимумом таланта, если этот талант вообще на их территории или, допустим, рядом хоть раз ночевал.