Дети иного мира
Впрочем, в тот момент по-другому было нельзя, и сам Сергей Матвеевич Белозёров это понимал лучше остальных. После катаклизма прошло едва ли часа два, везде царил полный хаос, и искали хоть какого-нибудь представителя официальной власти. Одних военных было мало, нужна была помощь и милиции, и МЧС, и… Всех, кого можно. Зато теперь приходилось общаться с наглядным примером того, что некоторые вещи не тонут никогда. Сколько в городской и областной администрации работало людей – умных, хватких, честных или продажных? А выжило только это ничтожество, вечная «шестёрка» при солидных людях. И теперь нагло требует «подчиниться временному главе области, пока не будет найден губернатор или кто-то из вышестоящего начальства». То есть навсегда. Уже известно, что во время катастрофы в многоэтажках на уровне восьмого этажа выжил один из трёх, кто во время затемнения находился ещё выше – погибли полностью. Чаще всего в щебень ломало высотки последних лет застройки. Самые же дорогие квартиры и пентхаусы, где и обитало начальство, располагались под крышами и в «башнях» новостроек. К тому же, около полудня воскресенья все обычно или дома с семьями, или куда-то поехали отдыхать… Мгновенно заклинившие рулевые системы по всему городу превращали машины в гробы на колёсах.
За окном послышался рёв двигателей, в госпиталь военного городка привезли очередную партию раненых. Белозёров вздохнул – вот оно старинное проклятье: «Чтобы твоё желание сбылось!» В училище шёл с мыслями о подвиге, мечтал стать героем. Только быстро сообразил, что армия таких не любит, а ещё затыкает героями ошибки вышестоящего командования. В Первой Чеченской особенно насмотрелся, да и во Второй бывало. Потому, наверное, и дослужился до генерала – своих не сдавал, но и не высовывался. Хорошо усвоил, где и что кому сказать, а о чьих промахах вовремя промолчать. Его любило начальство, любили, как ни странно, солдаты. Эдакий удобный всем болванчик, от которого не ждёшь подвоха. Потому-то и оказался самым старшим из уцелевших офицеров, включая две дивизии, которые через область перебрасывали транзитом на учения. Остальной генералитет уехал на пьянку, да там и остался, когда под боком взорвался какой-то газопровод.
«Спасай всех, зарабатывай памятник при жизни! Если, конечно, Кондратий не хватит от увиденного. Потому что здесь не Кавказ, так и оставшийся для тебя чужим, а своя земля…»
Генерал мысленно усмехнулся – вот забавная штука, человеческое сознание. Защищает себя, как только может. У одних водкой, другие, наверняка, в церковь молиться побегут… А он пафосные речи в голове пишет. Может, не зря в училище друзья шутили: ему не в Киевское пехотное надо было поступать, а в Новосибирск на политрука. Ведь на занятиях Сергей Матвеевич умудрялся забалтывать замполита про «голодающих в Антарктиде негров» до такого состояния, что тот переставал замечать нагло отсыпающихся курсантов. Впрочем, это дело давнее, а сейчас… Перед самым звонком на стол легла сводка от посланных прорваться за пределы области. Везде одно и то же: возникающий из ничего туманный барьер, который разворачивал обратно. Помощи не будет. Едва об этом узнают, то, что сейчас происходит, покажется детским утренником. Хорошо хоть жена с детьми успела уехать в другой город в гости к старшему сыну до того как всё началось.
На столе запищал селектор: «Товарищ генерал, к вам господин Коржев». Это было удивительно. С самого начала Белозёров запретил пропускать к себе кого-либо из гражданских, ожидая неизбежного наплыва всякого рода дельцов и чинуш, требующих спасти именно его дело или имущество. Секретарь в приёмной работал с генералом не один год, хорошо чувствовал, когда приказы отдаются «не для формальности». С другой стороны, знал он и отношение Белозёрова к Семёну Олеговичу Коржеву как к мужику в высшей степени достойному. Понятно, что теми же детскими домами бизнесмен занимался не без выгоды для себя… Но ведь и не для проформы же? Мог ограничиться показушными пожертвованиями или распилом государственных дотаций через свои фирмы – а вместо этого заставил всё до копейки пойти куда положено. По нынешним временам если и не святой человек, то близко. Да и явно не просто так Коржев приехал. Насколько генералу докладывали, сразу после катастрофы бизнесмен занимался организацией спасательных команд в районах и посёлках, где жили рабочие его предприятий. И если всё бросил на помощников – наверняка дело и впрямь неотложное.
Войдя вслед за дядей в кабинет, Гай с интересом посмотрел на потенциального союзника. Вовсю начавший седеть, уже слегка обрюзгший, но для своих пятидесяти двух очень даже в хорошей форме мужчина. Начальник имперской разведки не раз читал его досье, знал про генерала, наверное, даже больше, чем тот про себя помнил – но лично встречался впервые. И то, что Белозёров хоть и не вышел из-за стола, но поднялся и поздоровался за руку, было хорошим признаком.
– Сергей Матвеевич, – к удивлению хозяина кабинета, начал разговор именно племянник, – прежде чем мы начнём, хотелось бы вам кое-что показать. Разрешите?
После кивка из сумки на стол тут же был водворён небольшой блок размером с ноутбук, и на свободном месте пола возникла объёмная модель захваченных катаклизмом территорий. А Гай начал подробный рассказ.
– Для начала. Позвольте представиться. Генерал Гай Гальба, второй координатор и начальник имперской разведки. Так получилось, что мы вынуждены были отступить в двадцатый век из далёкого будущего…
Белозёров слушал не перебивая. При этом никак не мог отделаться от ощущения, что его не очень умно разыгрывают… И мысленно давал себе оплеухи, чтобы не впасть в ступор при виде ожившей картинки из фантастических фильмов. Только вот он прибор, которого на Земле существовать не могло. По просьбе генерала Гай увеличивал самые разные точки на голограмме. В том числе и военный городок, так что получилось сравнить происходящее за окном и на модели. Когда Гай договорил, Белозёров ответил не сразу. Несколько секунд молчал, потом взял карандаш, постучал концом по столешнице.
– Значит, вы утверждаете, что мы в этой клетке месяцев на шесть?
– Возможно дольше, нет данных, – развёл руками Гальба. – Для нас такие случаи – глубокая история. К тому же это направление теории гиперперехода почти не разрабатывали как неперспективное. И, разрешите, я отключу передачу в реальном времени? Радар потребляет слишком много энергии, а главный реактор приказал долго жить. Вспомогательные же реакторы обещают запустить минимум через неделю.
Генерал кивнул, и голограмма тут же погасла.
– Хорошо. Кстати больной вопрос, запаса мазута для дизелей в больницах у нас с гулькин хер. Нехорошо о покойниках, но чтоб нашему губернатору… – в порыве чувств Белозёров сломал карандаш пополам.
– Можно попытаться протянуть хотя бы временные линии до военных городков и обоих городов-спутников. Они почти не пострадали. Энергохранилище заполнено на восемьдесят процентов, этого хватит на несколько месяцев, если не запускать производство. И надо вывозить людей из столицы области, скоро она станет мёртвым городом.
Поймав удивлённые взгляды, Гай пояснил:
– Дело не только в покойниках, которые через день-два начнут разлагаться на жаре. А погода будет циклом повторять всю последнюю неделю, пока мы не прибудем на место. Особенности функционирования оболочки гиперсферы. Дело ещё и в отказе электроники, железки не способны, в отличие от живых организмов, регенерировать после серьёзных флуктуаций законов физики. Если ближе к центру зоны, в обоих городах-спутниках и военных гарнизонах, оборудование почти не пострадало – восстановить городское хозяйство мегаполиса невозможно. Лучше срочно вывозить и монтировать оборудование городских заводов. С изготовлением примитивной по меркам будущего электроники в небольших количествах имперские технологические линии справятся. Без промышленной базы в новом мире мы не выживем. В лучшем случае одичаем через пару поколений. И это не теория, а горькая практика.
– И университет, – добавил Семён Олегович. – Нам понадобятся специалисты. Не всякие там юристы-экономисты, а инженеры, геологи и остальные. Причём университет восстанавливать в полном объёме. Поверьте большому опыту большого бизнесмена: из однобокого технаря с двойкой по русскому по-настоящему хороший специалист получается редко.
– Ещё, – остановил Гай хозяина кабинета, когда тот уже собрался вызывать своих офицеров для расширенного совещания. – Прежде чем подойдут остальные. У меня просьба. Вот этих, – передал он распечатку, – лучше переведите командовать расчисткой, спасработами, ещё чем-то. Загрузите, чтобы к вечеру ни одной мысли кроме: «Спать!» – не оставалось.
– Зачем? – непонимающе посмотрел генерал.
– Как только все узнают, что мы отрезаны, немедленно отыщутся предприимчивые люди, которые захотят построить на обломках маленькое королевство. Соберут к себе человеческий мусор… И к сожалению, не только мусор. Это тоже не предположение. История освоения чужих планет знает немало случаев, когда у колонии вдруг рвалась связь с метрополией. У этих новоявленных «герцогов», конечно, ничего не выйдет – не дадим. Но не стоит вводить людей в искушение, дайте им, – Гай показал на лист бумаги в руках Белозёрова, – шанс остаться людьми.
Глава 3. Каждый выбирает для себя
День, такой важный для Наташи день, начался с неприятности. Перегорела лампочка в санузле. Минуту девушка щёлкала выключателем, потом ругнулась: «Чтоб тебя!» Не смывать же мыло с открытой дверью в отблесках света из коридора? Пришлось выбираться из ванной, накинув лишь полотенце, и звонить в службу сервиса. Женя, которая успела сполоснуться и даже накраситься, а сейчас ждала с журналом в руках, только сочувственно поцокала языком.
Наташа схватила трубку. Кнопки нажимала с такой силой, что гляди сломаются. И в телефон говорила с гневом, хотя никто из персонала интеллект-лагеря был не виноват.
– Ало? Это номер семнадцать-три, пришлите кого-нибудь лампочку в ванной сменить.
И хлопнула трубкой по аппарату.
– Это всё потому, что сегодня тринадцатое число, – со знанием дела прокомментировала Женя и положила журнал на тумбочку в стопку уже прочитанных. – Несчастливая дата.
– Это пятница тринадцатое несчастливая, а сегодня воскресенье, – буркнула Наташа.
Впрочем, молодой чернявый парень из службы сервиса постучал в дверь номера всего через несколько минут. Быстро поставил стремянку, вкрутил новую лампочку и тут же деликатно, не дожидаясь благодарностей, ушёл.
Наташа немедленно ринулась обратно в ванную. Подруги даже не опоздали на завтрак… Хотя для этого Наташе из макияжа пришлось ограничиться лишь блеском на губах. Всё равно начало занятий девушка просидела как на иголках, нервное состояние никак не хотело уходить. «А всё лампочка дурацкая», – винила Наташа. Но постепенно успокоилась, включилась в обсуждение… Точно в рассчитанный момент, незадолго до обеда прозвучал вопрос:
– Андрей Иннокентьевич, вы тут позавчера упоминали про синтез клатратов. А можно вопрос?
– Конечно, – кивнул академик.
Лоскутов мировую известность получил именно за работы в области супрамолекулярной химии. Сейчас тоже продолжал заниматься исследованиями в области перспективных клатратов. Наташа не зря так долго выбирала, как завязать важный для неё разговор. И сейчас завела разговор именно про клатраты. Слово за слово, уточнения за пояснением… Вскоре завязалась полноценная научная дискуссия. Академик и студентка так увлеклись, рисуя на доске графики и формулы, что даже не заметили позвавший на обед звонок. Лишь когда аудитория полностью опустела, Лоскутов с грустью оторвался от доски. Забрал у девушки из рук маркер, которым она писала, и положил на стол.
– Жалко, Наташенька, вы не в Москве учитесь. Я бы с удовольствием пригласил вас в свою лабораторию. У вас очень интересный, свежий взгляд на некоторые вещи. Совсем не уверен, что ваша идея сработает… Но вот честное слово, как вернусь – проверю обязательно.
Девушка густо покраснела от смущения, так что академик добродушно рассмеялся.
– Стесняетесь – это хорошо. Главное, не зазнавайтесь. Закончите учиться и по-прежнему будете так же необычно мыслить, милости прошу вас в мою лабораторию. А пока, – он посмотрел на часы на стене, – пойдёмте-ка, барышня, перекусим.
Наташа покраснела ещё сильнее. Не просто похвала, а без пяти минут приглашение работать с самим Андреем Иннокентьевичем! С трудом уняв зашкаливший пульс, девушка отправилась вслед за своим кумиром. На пороге столовой сердце вновь зашлось в бешеном приступе. Свободный столик был всего один, значит, и обедать они будут вместе. Возможно и дальше, когда закончатся занятия, тоже получится продолжить дискуссию. Она, конечно, примерно на такой вариант и рассчитывала… Вот только до последнего момента не верила, что всё сработает, как задумано.
Они как раз заканчивали второе блюдо, говорили, естественно, не о химии – не за обедом же? Девушка всё равно млела от восторга, что такой именитый учёный общается с ней как с равной. Свет пропал внезапно. Окна словно мгновенно залили чёрной краской. Люстры под потолком и на стенах не включились. Здание столовой задрожало. Тут же рядом что-то упало, кто-то закричал от боли, другие начали ругаться. Наташа неподвижно застыла на стуле в остром приступе клаустрофобии. Ей показалось, что она задыхается. Едва свет за окном вернулся, до этого замершие люди загомонили, зашумели. Наташа тут же зашарила взглядом по столовой. Вроде бы ничего страшного не произошло – если не считать четверых парней за соседним столиком, которых порезало осколками от упавшего со стены светильника. Но к ним уже на помощь подбежали две девушки-официантки. Вдобавок рядом суетился один из приглашённых в «Прометей» профессоров: Женя как раз училась в секции у этого невысокого, кудрявого сухопарого светила российской нейрохирургии. За раненых можно было точно не беспокоиться. И всё равно что-то было неправильно…
Пока Наташа, по-прежнему сидя на стуле, пыталась сообразить в чём дело, одни из обедавших в панике уже выбрались на улицу и побежали к своим домикам, другие громко ругались и требовали руководство. Третьи – в том числе и профессор Лоскутов – как ни в чём не бывало остались доедать. Хаос длился несколько минут. Потом в зал со стороны кухни вошёл кто-то из администрации. К нему немедленно подбежал парень и заорал:
– Что здесь происходит?! Я буду жаловаться! Как только заработает сотовый…
Девушка непроизвольно поморщилась. Казимир, наверное, был чуть ли не единственным из «золотых мальчиков», чьё имя она запомнила – потому что он вызвал стойкую неприязнь. Смазлив, но как-то по-женски. Постоянно хвастался отцовскими деньгами и тем, что он прогрессивен по-европейски, настоящий бисексуал – даже сегодня джинсы надел женские. И при этом с первого дня ухлёстывал за Женей. Раз даже попытался напоить и затащить в постель – за что получил от Наташи хороший удар в ухо. Ставить ему фонарь под глаз девушка постеснялась.
Почти минуту Наташа слушала вопли и претензии, удивляясь выдержке администратора… И тут до неё дошло. Электричества в здании нет вообще, лампы в проходе на кухню погасли, чайники и кулеры не мигают огоньками. Сотовый телефон моргал «нет сети» не из-за сбоя в работе оператора. Похоже, какая-то масштабная авария. Наверняка обесточен весь лагерь, а то и хуже. Самое разумное сейчас – забиться в угол и замереть как мышь.
Совершенно невежливо Наташа буркнула:
– Андрей Иннокентьевич, извините.
Вскочила и начала выискивать глазами Женю. Та стояла в компании товарищей по своей секции и что-то обсуждала. Наташа подошла, схватила подругу за руку и со словами: «Потом договоришь, а пока мы пошли», – потащила за собой. Женя попыталась было спорить:
– Ната, ты с ума сошла?
– Потом, потом, – девушка не останавливалась. И лишь когда обе оказались у себя в номере, закончила мысль. – Случилось что-то странное, похоже, крупная авария. Путаться сейчас под ногами у тех, кто пытается навести порядок – себе дороже. Так что сиди и не высовывайся. Я обещала твоей маме, что присмотрю за тобой, и собираюсь сдержать слово.
Женя буркнула себе под нос: «Ты мне не нянька», но спорить даже не пыталась. Знала, что когда подруга в таком упёртом состоянии – бесполезно. Не драться же? Женя молча забралась с ногами на кровать, вынула из сумки очередной глянцевый журнал и демонстративно повернулась спиной. Наташа тоже присела и потянулась к тумбочке, собираясь достать книжку. И тут громко заревела серена. На весь лагерь загрохотало: «Код красная тревога! Код красная тревога!».
Подруги оторопело переглянулись и кинулись к окну. На улице во все стороны как угорелые носились люди. За спиной клацнула замком дверь. Девушки обернулись и испуганно замерли: в номер вошли трое с автоматами и в бронежилетах. Причём один из них тот самый улыбчивый парень из службы обеспечения, который только утром менял в туалете лампочку! Сейчас его было не узнать. Лицо спокойное, но холодное, даже жёсткое. Так и написано: ничего личного, это тоже моя работа.
– Прошу прощения, но вам прямо сейчас придётся пройти с нами.
Женя открыла рот протестовать – и закрыла, так как подруга крепко ухватила её за руку и спокойно поинтересовалась:
– Надолго?
– Не могу пока сказать точно. Объявлено чрезвычайно положение, поэтому…
Наташа усмехнулась, вспомнив, как скандалил Казимир:
– Чтобы не путались под ногами. Хорошо. Книжку-то хоть можно с собой взять?
– Конечно, – голос заметно потеплел, выдержка Наташи и вообще то, что девушки не закатывают истерику, парню понравилось.
Подруг отвели в здание столовой. Там уже убрали весь беспорядок, хотя народу было ещё немного. Но постепенно зал заполнялся, патрули приводили всё новых и новых участников «Прометея». Наташа демонстративно села с книжкой за стол у окна, эдакое воплощение равнодушного спокойствия. Пусть внутри и царил полный сумбур, да и перешёптывания про террористов, громко звучавшие от компании за соседним столом, уверенности не добавляли. Неожиданно из противоположного конца столовой раздался крик: «Пустите меня отсюда, что вы делаете», – у какой-то девушки началась истерика. Ненадолго. В зале как по мановению руки появились юноши и девушки в белых халатах, которые рассказывали, что всё делается «исключительно ради безопасности». Говорили они необычно, мягко, сразу хотелось поверить каждому слову.
Чтобы стряхнуть морок, Наташа отложила книгу и принялась смотреть на улицу. Там творилось нечто совсем непонятное. Шумели строительные инструменты, рабочие торопливо закрепляли дополнительными уголками на каркасных прутьях стены пластиковые щиты-имитации. На глазах закончили участок напротив окна, тут же сдвинули лестницы и приступили к следующему. А к законченной секции подкатили что-то вроде бетономешалки, завели под пластик шланги, и агрегат загудел, нагнетая раствор. Мимо, не обращая ни на кого внимания, торопливо прошли четверо солдат, поднялись на башню – Наташе было хорошо видно, как они принялись крепить на верхней площадке выкрашенный краской металлический лист на манер щита и пулемёт. База отдыха на глазах превращалась в крепость…
На закате всех вежливо развели обратно по номерам и попросили не выходить. Как только дверь закрылась, и девушки остались вдвоём, Женя немедленно затеребила подругу:
– Ната, признавайся. Ты догадалась? Весь день сидела и смотрела с умным видом.
– Ничего я не догадалась. Спать давай, – буркнула Наташа и выключила свет.
К удивлению для себя, едва легла – мгновенно заснула, пусть шум строительных работ и не прекращался всю ночь.
Утром девушек разбудил вчерашний патруль, пригласил на завтрак. Можно бы даже сделать вид, что ничего не случилось… Если не смотреть на солдат в бронежилетах и с автоматами, патрулирующих лагерь и стену. Если не замечать новенькие стальные ворота вместо прежней ажурной решётки. И что всех «прометеевцев» до столовой обязательно сопровождают вооружённые люди, а у входа заняли пост ещё трое автоматчиков.
Сразу после завтрака по домикам никого разводить не стали, а попросили выйти и подождать напротив столовой. Причём как бы само-собой вышло, что студенты и профессура стояли отдельными группами… Только вспоминая вчерашнюю чёткую деловую суету, в случайность Наташа теперь верила с трудом. Ждать пришлось недолго. По толпе даже не пошли обычные в таких случаях шепотки и обсуждения. На площадку, в сопровождении десятка автоматчиков вышли двое в незнакомых тёмно-синих мундирах. Причём одного мужика, судя по поведению остальных самого главного, Наташа знала: заместитель директора интеллект-лагеря. Сейчас в нём прежнего вежливого, всегда улыбающегося и готового пошутить мужчину, было не узнать. Походка по-военному чёткая, движения скупые, взгляд холодный.
– Здравствуйте, – начал старший. – Я полковник Добролюбов. Комендант южного сегмента укрепрайона «Прометей». Обращаться ко мне господин полковник или господин комендант.
Кто-то за спиной у Наташи фыркнул, но смолчал. Слишком уж странно всё выглядело, никак не получалось поверить, что это по-настоящему. Полковник тем временем продолжил.
– В области масштабная катастрофа. На какое-то время мы отрезаны. Поэтому лагерь временно расформировывается, а участники переводятся в спасательные команды. В городе пострадало немало домов, так что все крепкие руки на счету.
Наташа успела ехидно подумать, что профессура зря волнуется: вон как некоторые растерянно переминаются с ноги на ногу. Не просто так их отделили. Явно у этого полковника на академиков свой, особый, интерес. Но тут из толпы вышел высокий, кряжистый парень, которого Наташа хорошо знала. Миша даже внешне походил на молодого медведя… А ещё в любой компании умел быть своим. Для «богатых» – сын аж губернатора Иркутской области, для «интеллектуалов» один из тех, кто конкурсные задания на участие в «Прометее» выполнил сам на девяносто процентов.
Вот и сейчас Миша оценил ситуацию, встал перед остальными прометеевцами и громко сказал:
– Надо, значит надо. Верно, парни? – дальше обратился к полковнику. – Господин комендант… я правильно? Бригады вы формировать будете, или мы сами?
Добролюбов уважительный посмотрел на парня и кивнул:
– Бригады по тридцать-сорок человек. Кто организовывается самостоятельно, даю «добро». Остальных сформируем в административном порядке.
Миша повернулся к толпе:
– Кто со мной?
Наташа немедленно ухватила Женю за руку, потащила вперёд, и девушки встали рядом с Мишей.
– Считай, мы у тебя уже есть.
Миша тут же вызывающе посмотрел на остальных и с насмешкой сказал:
– Вот две девушки уже показали, что они настоящие мужики. А вы, парни, чего ждёте? Не стыдно?
Толпа зашумела и забурлила. Примерно половина парней и девушек осталась на месте, другая подошла к Мише. К удивлению Наташи, «богатых» и «интеллектуалов» и там, и там оказалось примерно поровну. Нашлось ещё несколько лидеров, которые все вместе начали разбивать людей на бригады. И если первая половина шумно обсуждала, кто с кем, как лучше разделиться, чтобы в каждой бригаде оказалось одинаковое количество девушек и парней, то вторая группа стояла молча. Со злобой мрачно глядела и на коменданта, и на его сопровождение. Полковник дождался, пока Миша и остальные бригадиры расставят своих людей группами и подойдут к нему. Поблагодарил:
– Спасибо, – затем показал на своего помощника. – Капитан Тадей проводит вас до автобусов, определит место работы и организует материальное обеспечение, – Добролюбов повернулся и сурово посмотрел на так и оставшуюся пассивно стоять вторую часть прометеевцев. – Теперь насчёт вас. Поскольку самостоятельно…
Договорить не дал Казимир. Протолкавшись через толпу, он чуть ли не нос к носу встал перед полковником и с гневом, срываясь на визг, заорал на Добролюбова:
– Да ты кто такой? Ты чё себе позволяешь? Да ты знаешь, кто мой батяня? Да я счас ему позвоню, он тебя, дерьмо, с говном смешает, урод!
Ответить полковник не успел. Раздались шаги и из-за угла ближнего домика показались ещё четверо, тоже в тёмно-синих мундирах. Впереди шёл парень, чей мундир заметно отличался: на кителе золотое шитьё, на погонах не звёзды, а раскинувшая крылья птица со звездой в когтях. Наташа, стоило ей рассмотреть нового начальника, почувствовала, как сердце ёкнуло и замерло, а ноги сами собой начали подгибаться. Это был Саша! Только совсем другой. Походка резче, решительней, словно он разом повзрослел на много лет. Лицо суровое… А ещё вокруг – нет, теперь уже не Саши, а только Александра – на много шагов вперёд летела аура власти. Императорского «повелеваю», перед которым хотелось склонить голову и встать на колени. И полковник, и остальные при виде Александра вытянулись и посмотрели на него…
«Словно им божество явилось», – подумала Наташа.
Казимир мгновенно умолк. Потом нашёл в себе наглости и сил попробовать продолжить скандал. Промямлил:
– Это, ты тут главный? – вышло у него на редкость жалко.
