Пять фотографий из Великого Новгорода

– Ну, не вы, а девушка-аспирантка из Москвы… – объяснил Геннадий. – Говорит, в этой гостинице живёт мой товарищ, нужно его по окрестностям повозить…

Оставив собеседника на громкой связи, Марк нажал на значок What`s app: оказывается, Зоя накануне писала ему, что завтра в 7:40 на парковке у хостела его будет ждать водитель Геннадий, «который не раз помогал ей и её друзьям в перемещениях по новгородским пригородам».

Вот чёрт!

– Простите меня, Геннадий, – сказал ему Марк, пристёгиваясь в машине. – Я тут два дня, и дни эти такие насыщенные… Голова кипит…

– Бог простит… – буркнул Геннадий.

В отличие от Марка, он был чисто выбрит и почти парадно одет – в классические синие джинсы и выглаженную светлую рубашку-поло.

Марк уставился в окно.

– Это же Белая башня?! – воскликнул он в какой-то момент. – Остановимся тут?

– Тут останавливаться Зоя не велела, – отрезал Геннадий. – Сказала, везти вас сразу к церкви Петра и Павла на Синичьей горе.

Водитель был столь решителен в формулировках, что спорить с ним Марк не стал. Он отправил вопрос Зое:

«Разве не нужно мне посмотреть Белую башню?».

«Конечно, ее стоит увидеть, – ответила она. – Это – единственная сохранившаяся башня системы оборонительных сооружений Окольного города. Очень интересный объект. В этом-то и вся соль: задержишься в ней, и как быть с массой мест, что тебе надо за сегодня увидеть?!».

«Скажи хотя бы, с чего эта башня Белая-то? Она же красная», – спросил Марк, чтобы скоротать время.

«Было время, её побелили – в XVII веке. Потом время вернуло тот вид, что мы наблюдаем сейчас».

«Что такое Окольный город?»

«Его ещё называли Острог и Большой земляной город. Это внешняя линия оборонительных сооружений Великого Новгорода из земляных валов и стен. Общая протяженность Окольного города тогда составляла более 10 километров».

Марк кликнул на первую же ссылку:

«Называлась Алексеевской в честь располагавшейся рядом деревянной церкви Алексия Человека Божьего. Башня круглая в плане, внутренний диаметр – более 8 метров, наружный – 17 метров. Нижние части стен сложены из булыжника и облицованы кирпичом. Толщина стен достигает 4,5 метра в нижнем ярусе. Внутри имеется три яруса, которые сообщаются лестницами, проложенными в самой толще стены. Окна-бойницы, предназначенные для ведения артиллеристского огня, представляют собой крупные «печуры», сужающиеся к наружной стороне стены. У башни мощный фундамент, который состоит из известняковых плит, выложенных валунами. Это вызвано тем, что башня строилась на насыпном грунте».

– Надо приехать к Белой башне в другой раз, – пробормотал Марк.

И тут услышал голос как Геннадий сказал:

– Приехали!

Церковь Петра и Павла на Синичьей горе

– Да, мрачновато здесь, – проронил Марк, ступая по надгробным плитам, которыми вымощена дорога к храму. – Эта церковь стоит прямо на кладбище?..

– Да, это Петровское кладбище, – ответил Геннадий. – Что, не по себе от того, что по могильным плитам приходится ходить?..

– Пожалуй.

– Многим не по себе, – кивнул Геннадий. – Я в художественной школе учился в детстве, потом на оформителя в училище, любил сюда приезжать, рисовать церковь. Это храм еще домонгольского периода.

– То есть очень древняя? – спросил Марк, оглядывая красноватый храм с тремя апсидами.

– Ещё какая древняя! 1185 год. Помните, что было в 1185 году?..

– Да чего, наверно, только не было у вас тут, – рассмеялся Марк.

– Это год, когда князь Игорь отправился в поход против половцев, – очень серьёзно сказал Геннадий. – Представляете, какая старина?.. Строили этот храм семь лет. А строили его жители Лукиной улицы.

Марк приблизился к храму.

– Кладка необычная, «полосатая», – сказал он.

– Даже под строительными лесами видно, что внешний вид у храма – сурово- новгородский. А кладка, да, очень своеобразная, пойдёмте покажу: одни кирпичи как бы утопают в растворе, а другие, наоборот, выступают наружу – такую в это время делали только в Полоцке. Технология кладки – не наша, а сама архитектура – новгородская. Получается, что каменщики приехали из Полоцка, а руководил ими новгородский мастер.

Марк обошёл храм и сделал несколько фото.

– Это сейчас тут мы что видим? Церквушку. Пусть очень старую, уникальную, но церквушку, – продолжал Геннадий. – А давным-давно тут был монастырь. Даже со своей легендарной святой – Харитиной Литовской. Почему легендарной?.. Потому что нет достоверной истории ей жизни. Самой правдоподобной считается та версия, что она, как и многие знатные литовцы, оказалась в Новгороде, когда князь Миндовг начал жестоко подчинять разные мелкие княжества. А митрополит Филарет, например, писал, что в XIII веке она сюда прибыла как невеста князя Фёдора, брата Александра Невского, но Фёдор умер прямо на свадьбе, и девушка домой не вернулась, хотя имела на это полное право, а осталась в Новгороде в монастыре…Что известно на сто процентов, так это то, что она была игуменьей женского Петропавловского монастыря. И монахини её очень любили и почитали.

«Плюс один человек новгородский, – подумал Марк. – Многие, кто однажды оказались тут, отсюда уже не уехали».

Ещё Геннадий рассказал ему, что здесь похоронены сёстры Гиппиус – те самые, про которых он уже немного знал. Но могилу им найти не удалось. Зато Марк увидел захоронение иерарха Русской церкви со сложной судьбой – епископа Макария Опоцкого. Его, рассказал Геннадий, отлучили от церкви за догматические противоречия, правда, впоследствии он покаялся, и церковь его простила. При Сталине его выслали на Соловки, оттуда ему удалось вернуться и даже организовать православное братство.

Затейливая русская история вновь блеснула одной из многочисленных граней. Здесь, в тишине, об этом хотелось поразмышлять подольше, но нужно было ехать дальше.

Церковь Благовещения на Мячине

Перед ними предстал белый храм с маленькой главкой. Марк отметил, что похожие в городе уже видел.

– В XII веке эта церковь была очень похожа на Петропавловскую, от которой мы только что приехали, – произнёс Геннадий – но построили её не за семь лет, как ту, а всего за 70 дней. Нынешний вид у храма не тот, конечно, что был при постройке. После разорения города шведами в начале XVII века, церковь долго стояла в запустении – в конце того же столетия её перестроили, сделали новые своды и купол, и она стала ниже.

Под неспешный рассказ Геннадия Марк, менявший плёнку, все думал: а не перепутает ли он потом, уже в Москве, все эти храмы на снимках? По крайней мере те, что схожи между собой? Да какая разница, сказал он себе в итоге, если всё равно не будет разгадки… Нет, надо дальше искать… Все эти дни мысленно он корил себя, что всякий раз на что-то отвлекался, недостаточно внимательно разглядывал стены, фрески и бог знает еще что, и до сих пор не получил результата. И дело было уже совсем не в гонораре.

Он огляделся: Геннадия рядом почему-то уже не было. Марк несмело двинулся к входу – на его удачу, церковь оказалась открытой для посещения. Фрески сохранились плохо: он видел размытые призрачные силуэты. Время пощадило только отдельные лики.

Сложно было догадаться без пояснений, но, очевидно, от первоначальной росписи остались изображения в алтаре, жертвеннике и, как предположил Марк, частично в центральной части храма.

В алтаре сразу обратила на себя внимание композиция, где замерло множество фигур. Гугл подсказал, что эта фреска называется «Служба святых отцов» и намекнул ещё на какую-то «литургизацию сюжетов». Он выключил экран смартфона.

Ревнители православия меланхолично смотрели со стен храма куда-то мимо Марка. Фото, ещё одно фото – конечно, без вспышки! – увы, снова нет того, что он искал. Он прошёлся по храму, перевёл взгляд. Увидел небольшой уцелевший фрагмент росписи, примыкающий к верхнему восточному окну. Часть сидящей фигуры наклонилась вперёд и обратилась влево. Рядом – изображение какого-то предмета мебели вроде табурета.

– Знаете, что это за сцена? – вдруг услышал Марк голос водителя. – Это один из родителей Марии – или Иоаким, или Анна – держит на руках дочь, а та ласково прижимается к отцу или матери. Очень древнее изображение и редкое – в мире их довольно мало. Это мне одна женщина-искусствовед рассказывала, возил её сюда как-то.

– Да, родительская любовь – это всегда очень трогательно, – проговорил Марк.

Вышли. За храмом он увидел крест, на котором было написано «Фотий и Анна».

– Кто это? – спросил Марк.