Партизанка, или Как достать начальство

– Молоко? – пробормотала обескураженная баклажаниха. – Где ж я его возьму?

– В магазине! – прогремел директор и с улыбкой посмотрел на невозмутимую меня. – Евгения Николаевна любит сладкий с молоком.

– Евгения Николаевна любит… – пораженно повторила Тамара Сергеевна, но комментировать слова начальства воздержалась.

Я, пряча лукавую улыбку, снова уткнулась в компьютер. Рейтинг Васька стремительно рос в моих глазах.

Кофе не заставил себя ждать. Баклажаниха влетела в кабинет потрепанная, запыхавшаяся и неимоверно злая. Если бы взглядом можно было испепелять, я бы давно стала пыльной кучкой. Она, явно стараясь действовать как можно громче, поставила чашечки, уже знакомую мне вазочку с рафинадом и открытую упаковку со сливками. С гордым видом «пейте и подавитесь» удалилась под жуткий скрип двери директорского кабинета. Прямо как в фильме ужасов.

– Чего это она? – удивился Луганский.

– Перенервничала. Давление наверняка поднялось, – пожала плечами я.

Осторожно взяла чашечку со стороны директора и стала добавлять туда сахар и молоко. Побольше, как люблю. В ответ на недоуменное выражение лица Васька усмехнулась:

– Вам она точно мышьяка не добавит. Ей будущий зять живой нужен.

Его глаза стали как блюдца. Он такой смешной, когда рот приоткрывает. Невольно начала хихикать. А Васек, глядя на меня, тоже заулыбался.

– Жень, – внезапно став серьезным, сказал он, – я не хотел тебя обидеть вчера.

Сделала глоточек кофе и зажмурилась от удовольствия.

– Забыли.

– Нет, не забыли, – возразил Васек.

И взгляд такой, как у побитой собаки. Вот уж не думала, что грозный Луганский может быть таким.

– Я вел себя как последний баран.

– Козел, – мигом поправила я.

– Это еще почему? – возмутился он.

– Ты ж хочешь загладить вину? – шикнула на него я. – Вот и не придирайся.

Тут он так тепло и по-мальчишески улыбнулся.

– Чего? – насторожилась я.

– Ты ко мне на «ты».

И радуется, как кот первым лучам мартовского солнца. Дурачок, ей богу! Благоразумно решила промолчать. А то ответы вертелись на уме один язвительнее другого.

– Я давно уже не ухаживал за девушкой, – словно извиняясь, начал Васек свою пламенную речь, – признаюсь, необходимости не было. Вся эта романтическая лабудень – не моё.

Понимающе покивала. Точно, не его.

– Но, я надеюсь, ты не откажешься сходить со мной куда-нибудь?

Моська у него такая невинная сделалась, как у деда Сени, когда его баб Валя за припрятанную бутылку за печкой распекала.

– Я не встречаюсь с начальством, – мягко напомнила я.

Глаза Васька мгновенно потухли.

– Но возможно сделаю для тебя небольшое исключение, если поможешь забор у дедов новый поставить.

А что?! Просто так на свидания со всякими директорами мы не ходим.

Вечером за чашечкой натурального кофе, которым любезно угостил меня Андрюха, неизменно верный своему ночному режиму, я размышляла. И мысли были невеселые. То ли усталость сказывалась, то ли просто нервы, но разговор, подслушанный накануне, не давал покоя. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что речь шла о продаже доли в бизнесе. Причем собственником этой доли был, как ни удивительно, Луганский.

Выходит он здесь не просто наемный работник, а совладелец. Скорее всего, доля его совсем небольшая, но она всё же имелась. Самым подозрительным были слова юриста о некой сделке. И, судя по реакции директора, сделка эта была как-то напрямую связана с продажей его доли.

А тут еще этот грандиозный проект. И спешное составление бизнес-плана. Все это было более чем странно.

Может, я себя попусту накручиваю? Спросить у Андрея? Не расскажет. Дружба дружбой, а работа и конфиденциальность информации – святое.

Внутренний голос ядовито шептал, что я совсем свихнулась. Сдалась бы мне эта деревня с его колхозом. Пускай олигархи, вроде господина Петермана, что хотят, то и творят.

Зловредный голос, тот, что глас разума, был благополучно задвинут куда подальше. Я решительным движением руки открыла крышку ноутбука и в поисковике набрала «Ян Петерман». К огромному разочарованию, ничего путного не обнаружилось. Только перечисление всех его заводов, яхт, пароходов и так далее по списку. Никакой личной информации и тем более фотографий не нашлось. Печалька…

Раздраженно захлопнула ноутбук и стала собираться домой. Делала всё на автомате, а мозг продолжал напряженно работать. И так я задумалась, что чуть не пропустила одну очень занимательную сцену.

Юрист, весь всклокоченный и помятый, с каким-то свертком в руках на цыпочках крался в сторону бухгалтерии. В коридоре было темно, и он меня благополучно не заметил.

Звякнули ключи, и чуть слышно скрипнула железная дверь в святая святых Елены Васильевны. И что ему там понадобилось в столь поздний час? Сервер взломать собрался? Да Ленка ему бы и так все дала и без взлома.

Говорят, любопытство кошку сгубило. Я, видимо, не зря кошек люблю – в их породу пошла. Прижалась спиной к стене, стараясь быть как можно менее заметной, и стала ждать.

Не прошло и пяти минут, как юрист появился в дверном проеме. Оглянулся и, быстро заперев дверь, пошел в свой кабинет. Заметила, что в руках у него ничего не было. Значит, таинственный сверток он оставил в бухгалтерии. Очень интересно.

Отлипла от двери и, стараясь не шуметь, спустилась вниз. Пора двигать домой, а то от недосыпа морщины появятся раньше времени.

Глава

5

Жизнь в колхозе шла своим чередом. Наступила почти середина лета, и все производственники в спешном порядке готовились к началу уборочной кампании. Работа в мех. мастерской не просто кипела, а горела и плавилась. Трактористы, на пару со стареньким сварщиком дядей Петей, ремонтировали жатки с комбайнами. Я не переставала удивляться находчивости простого русского человека. Комбайны, образца тысяча девятьсот какого-то года, были ходячими развалинами. Каким-то совершенно непостижимым образом мужики умудрялись собрать из этого металлолома вполне работоспособный агрегат. То ли потому, что выхода иного у них не было, то ли из-за того, что дядя Петя всё время варил в пьяном состоянии. К слову, его трезвым уже лет десять никто никогда не видел.

В спешном порядке расчищали, белили и подметали ток, подготавливая его к приемке зерна. Калибровали весы и затаривались соляркой. Я же озадачилась расценками на уборочные работы. Те, которые существовали, меня крайне не устраивали. Нужно было с этим что-то делать.

– Я это согласовывать не буду, при всем моем уважении к тебе, – заявил Луганский, поднимая глаза от документа с расценками.

– Почему это? – поинтересовалась я.

– Их дальше не пропустят.