Сердце ночи

– Не знаю, что делать, – с мукой в голосе проговорил он. – Не знаю.

– Давай не будем сейчас ничего решать, – ласково сказала я и погладила его волосы. – Жизнь сама все расставит на места.

– Может, нам уехать? – предложил он. – Как хорошо, что ты свободна от института!

– Уехать? – задумчиво повторила я. – Возможно. И все-таки давай сейчас не будем обо этом думать. Я мечтаю быстрее очутиться дома!

– Хорошо, – согласился он и завел мотор.

Минут десять мы ехали в полном молчании.

– Вот ты и побывала в мире Тьмы, – грустно проговорил Грег.

– В воспоминаниях Ренаты, хочешь сказать, – заметила я. – Меня впечатлило. Я слышала голос Сатаны… Знаешь, я читала много книг на тему добра и зла, Бога и Дьявола.

– Вот как! – довольно равнодушно произнес он.

– Когда познакомилась с тобой и полюбила… – я улыбнулась и погладила его плечо, – то начала интересоваться подобными вопросами.

– И что ты поняла? Ведь книга – субъективное мнение автора. Даже если сборник, он все равно составлен определенным человеком, а значит, отражает его взгляды.

– Поняла, что Сатана – это вовсе не какое-то существо вроде монстров, или драконов с огнедышащей пастью, или черта с рогами и копытами. И сейчас лишний раз убедилась.

– Вот как, – пробормотал Грег.

– Это просто порочные мысли и желания внутри каждой души, вернее, совокупность всего этого. А устрашающие изображения лишь для наглядности, чтобы человеческая психика лучше усвоила. А уж искусство, само собой, развило этот образ в самых разных направлениях. Ты не боишься таких разговоров?

– Это всего лишь слова, – ответил Грег, но я заметила, как сильно он сжал руль. – Однако именно эта совокупность мыслей и желаний, как ты выразилась, рассуждала о весьма важных вещах и обвиняла любовь в злых деяниях.

– Не хочу об этом думать, – после паузы сказала я, – так устала от всего увиденного и услышанного. Любую силу всегда можно использовать в нужных целях. Да, ради любви убивают, но вопрос – ради любви ли? Может, ради того, чтобы потешить свою гордыню? А может, просто принимают одно за другое и называют любовью совершенно иные чувства? Все слишком сложно, не буду сейчас об этом думать.

– Понимаю, – мягко ответил он. – Но поступок Ренаты не выходит у меня из головы. Я все думаю, а мог бы я, ради того, чтобы оживить тебя и быть вместе с тобой, начать убивать людей? Или превращать их в вампиров. Мог бы?

Я замерла. Вопрос был слишком серьезным, и Грег выглядел очень взволнованным. Затянувшееся молчание вызвало напряжение.

– Мог бы? – робко спросила я, больше не выдержав этой мучительной паузы.

– Без сомнения, – тихо, но уверенно ответил он. – Значит, моя сущность все еще черна.

– Но ведь ты вампир, – попробовала я его оправдать. – Будь ты обычным человеком, неизвестно, как бы ответил на этот вопрос.

– Так же, – не медля, произнес он. – Я слишком тебя люблю и ради тебя пойду на все.

Мне стало на миг страшно, словно я заглянула в пропасть, хотя в душе знала, что тоже готова на все ради любимого.

Прошла неделя. Ренату и Ганса мы не видели. Мы их не приглашали, а вампиры могут войти в дом лишь после личного приглашения хозяев. И сами ни разу к ним не ходили. Грег замкнулся в себе и практически не покидал квартиру. Он или часами сидел в Интернете, или смотрел фильмы, или просто лежал в своем кабинете на диване и смотрел в потолок остановившимся взглядом. Когда он был в таком состоянии, я его не трогала. Знала по опыту, что бесполезно – Грег словно находился в прострации, ничего не слышал и не видел. Глубокие раздумья, или, скорее, путешествия в свое подсознание приводили обычно к тому, что Грег, наконец, находил решение мучающей его проблемы и делился им. Но сейчас упорно молчал. Он по-прежнему приходил в кухню, наблюдая за тем, как я ем, проводил ночи, лежа рядом, днем изредка перекидывался со мной какими-то замечаниями, но это ничего не значило. Он отсутствовал. Лишь однажды немного оживился, подошел ко мне и ткнул пальцем в экран ноутбука. Я склонилась и прочитала:

«Маньяк, прозванный замоскворецким вампиром, наконец, покинул этот район. Вот уже пять дней не зарегистрировано ни одного убийства с характерными приметами. Жители Замоскворечья могут не волноваться. Зато подобное преступление совершено сегодня ночью в подмосковных Химках. Значит ли это, что маньяк просто сменил район обитания?»

– По крайней мере, они вняли голосу разума и поменяли место охоты, – пробормотал Грег.

– Что-то нужно делать! – раздраженно заметила я. – Удивляюсь твоему спокойствию!

– И что делать? – усмехнулся Грег. – Ты же сама слышала, Рената заключила сделку. Сейчас ее ничто не остановит. К тому же она просто вернулась в свое обычное состояние, не забывай, она вампир. Как, впрочем, и я.

Грег вновь помрачнел, закрыл ноутбук, глянул на меня как будто с сожалением и ушел в кабинет. И снова я его почти не видела и не слышала.

Однажды вечером в воскресенье я не выдержала. С утра лил противный осенний дождь, на улице было невозможно уныло и сыро. Я никуда не выходила. Этот день рядом с молчащим замкнутым Грегом, словно прячущимся от меня в нашей огромной квартире, показался мне ужасным. К вечеру я уже была раздражена до предела, и когда села ужинать, с трудом сдерживалась, чтобы не запустить в сидящего напротив Грега тарелкой с салатом. Мне кусок не лез в горло. Грег молчал, лишь неотрывно глядел на меня. Я резко отодвинула от себя тарелку, схватила стакан с апельсиновым соком и начала быстро пить.

– Вредно для желудка запивать овощной салат свежевыжатым соком, – заметил Грег.

Тут меня прорвало. Я сильно стукнула по столу стаканом, выплеснув сок на скатерть. На лице Грега не дрогнул ни единый мускул. Вскочив, я начала бегать по кухне и сбивчиво высказывать свои претензии. Он не перебивал.

– И больше всего меня бесит то, как ты отдалился от меня! Удивительно, как ты умеешь исчезать из моей жизни, постоянно находясь рядом, – взволнованно говорила я. – Тебя со мной нет, я не ощущаю ни твоей любви, ни тебя самого. А ведь мы одна семья! Должны делить все – и радость и горе, как бы банально это ни звучало. Но ты просто ушел в себя, что-то для себя решаешь и помалкиваешь! Разве справедливо?! – крикнула я, подбегая к нему и нависая всем телом.

До этого Грег сидел, ссутулившись, опустив голову, но тут поднял глаза. В них была боль. Я замерла, смутно начиная понимать, что не права и мой гнев ничем не оправдан.

– Значит, хочешь делить со мной все? – грустно спросил он. – Я не вижу смысла!

– Зато я вижу, – уже спокойнее ответила я и села к нему на колени.

Он обнял меня, я уткнулась лицом в его плечо и закрыла глаза. Он начал медленно меня покачивать, словно баюкая…

…Я оказалась на какой-то темной и мокрой улице, асфальт был усыпан влажными листьями, расплющенными ногами прохожих, тусклый желтый фонарь бросал слабый свет на угол какого-то ларька. Я заметила две тени. Они приблизились к ларьку, я поняла, что это Ганс и Рената. Я подошла и замерла, наблюдая за ними. Рената постучала в окошко и довольно развязно сказала, что хотела бы «пару пива и сигареты». Окошко раскрылось.

– Ходют и ходют, – раздалось ворчание, – не спится вам по ночам!

– Не твое дело! – грубо ответила Рената. – Товар отпускай, а то мы в другом месте купим!

Она наклонилась и заглянула в окошко. Потом схватила Ганса за руку и потащила его прочь, громко смеясь.

– Эй, девушка! – возмущенно закричала им вслед высунувшаяся продавщица, весьма пожилая и растрепанная женщина. – А товар? Куда ж вы? Только шляетесь, отдыхать не даете!

Она с треском захлопнула окно и выключила свет. Я в недоумении двинулась за ними.

– У меня жажда, – смеясь, говорил Ганс, держа Ренату за руку, – а ты от добычи отказалась! Пожалела бабушку?

– Зачем тебе ее старая, гнилая кровь? – усмехнулась она. – Тс-с! – прошептала Рената и потащила Ганса за толстое дерево. – К нам идет кое-что получше.

Я увидела, как из-за угла дома вывернули два парня. Они были крупные, оба с бритыми головами, в кожаных куртках, и выглядели агрессивно. На их высоких армейских на вид ботинках ярко выделялась в полумраке белая шнуровка.

– То, что надо! – удовлетворенно констатировала Рената.

– Тебе их не жаль? – спросил Ганс. – Такие отборные самцы.

– Мне жаль лишь тебя, – тихо ответила она. – К тому же это скины[5 - Скины (разг.) – скинхеды – молодежное движение. В России многие группировки пропагандируют неофашизм.]. А я хорошо помню, что творилось во время Великой Отечественной. Какое было сытное для вампиров время! Смерть всласть нагулялась по земле. Тогда наше племя сильно увеличилось, но именно тогда мы с Грегом решили отказаться от убийств. Мы просто перепили крови. Но фашизм – это абсолютное зло, одно из воплощений нашего повелителя. Не все скины такие уж радикальные, но эти двое точно. Вижу их насквозь! Их кровь наполнена злом, именно то, что нам нужно. Так бодрит!

Рената выскочила из-за дерева. Я заорала и побежала к парням. Но чем я могла помочь, не существуя в этой реальности? Рената одним прыжком настигла ребят, схватила одного и вцепилась ему в горло. Тот и пикнуть не успел. Я проскочила сквозь них, словно они были из воздуха. Повернувшись, увидела, что Рената все еще пьет кровь, а спутник жертвы, даже не делая попыток убежать, оседает на асфальт с безумными от ужаса глазами и посеревшим лицом. Тут к нему приблизился Ганс. Рената оторвалась, по ее губам и подбородку стекала кровь, глаза горели.